– Почти горячо, – вздыхаю я.

– Объявили о помолвке? – в ужасе вопрошает Джесс.

Я уныло киваю.

Подруга замирает с раскрытым от удивления ртом, и Майкл выдает за нее:

– Ну ни хрена ж себе!

Джесс сурово смотрит на него и кивает на Зои. Знаю, малышка непременно передаст Мауре, что слышала плохое слово, однако в свете сегодняшних событий одно маленькое нецензурное словечко не кажется таким уж вопиющим.

– Извини, – кривится в мою сторону Майкл.

– Я уже слышала такое раньше, – сообщает Зои, скрестив руки на груди. Малышке определенно пришлась по вкусу роль в этой взрослой драме.

– Он тебе позвонил? – начинает допрос Джесс. – Или Энни сказала?

– Нет, – отвечаю я, позволив себе горький смешок. – Вообще-то, мы наткнулись на Такер в неотложке.

– В неотложке? – изумляется Джесс.

Они с Майклом пораженно слушают, пока мы с Зои потчуем их кровавыми подробностями несчастного случая и визита в больницу. Вместе с Майклом осмотрев швы у Зои и похвалив ее за храбрость, Джесс возвращается к главной теме: как выглядело кольцо, назначена ли дата свадьбы, и не думаю ли я, что Такер беременна.

В ответ я лишь трижды пожимаю плечами и в итоге вздыхаю:

– В любом случае, говорить об этом бессмысленно.

– О нет, вовсе не бессмысленно! – вскидывается Джесс. – «Пока не проиграно все – не проиграно ничего», так ведь?

– Послушай ее, сестренка, – Майкл обнимает Джесс.

Смотрю на эту блаженную парочку в плену разгорающейся страсти, на влюбленных, которые, наверное, и представить не способны, как можно чувствовать себя иначе, чем они.

– Нет, ребята, все кончено, – говорю я, глядя на свою сегодняшнюю подпевалу в ожидании подтверждения. – Верно, Зои?

Она мрачно кивает:

– Точно. Все произошло совсем не вовремя.

        * * * * *

После того как Джесс и Майкл уходят ужинать, мы с Зои, свернувшись калачиком на диване, смотрим оригинальную «Ловушку для родителей» с Хэйли Миллс. В детстве это был мой любимый фильм, и хорошая девочка Зои раз за разом повторяет, что «старомодная» версия нравится ей больше, чем новая, с Линдси Лохан.

Вдруг звонит телефон, и я вижу, что это Маура. У меня екает сердце в предчувствии более серьезной семейной драмы. Да и независимо от того, чем сестра хочет со мной поделиться, я просто боюсь ей рассказывать о происшествии с Зои.

– Это твоя мама, – говорю я, нажимая кнопку паузы на пульте, и отвечаю на звонок. – Привет, Маура, – осторожно начинаю я. Так как Зои сидит рядом, придется задавать вопросы завуалированно.

– Я хочу поговорить с мамочкой! – хнычет Зои. Ее голос вдруг становится чересчур уж детским и плаксивым.

– Погоди, Зои, – прерываю я малышку и спрашиваю Мауру, как у нее дела.

– Нормально, – отвечает она увереннее, чем я ожидала.

– Что происходит? Как ты?

– Я в порядке, но не могу сейчас говорить, правда. Он на кухне, – шепчет она.

– Можешь хоть намекнуть? – настаиваю я, отражая попытки Зои завладеть телефоном.

– Если в двух словах, ему очень-очень жаль. Вроде как молит о прощении. Твердит, что не знает, почему он такой, какой есть. Говорит, ему нужна помощь. Хочет встретиться с моим психотерапевтом, Шерил, от чего прежде наотрез отказывался. Клянется, что сделает все, чтобы сохранить семью, – торопливо шепчет сестра. – Никогда не видела его таким. Все не так, как раньше. Думаю, это из-за того, что я повела себя по-другому. Не проронила ни слезинки.

Покосившись на Зои, пытаюсь подбирать нейтральные слова.

– Он пытается убедить, будто у него зависимость?

– Ну, он не сказал это прямо. Но я вижу, что он очень несчастен.

«Может и так, – думаю я, – но это не дает ему права трясти хвостом по всему Манхэттену, делая несчастными и всех остальных в семье». Но выносить суждения и принимать решения за сестру не мое дело, так что я просто спрашиваю:

– Как ты вообще?

– Не знаю, – хмыкает Маура, – но для разнообразия у меня теперь есть преимущество. И это, конечно, бодрит.

Следует долгая пауза, и затем она интересуется, как там Зои.

– Сидит рядом и терпеливо ждет своей очереди с тобой пообщаться. Сейчас передам ей трубку. – Я резко вдыхаю и говорю: – Но сначала мне нужно тебе кое-что рассказать.

– О боже, что случилось? – перебивает меня Маура.

Восхищенная материнским чутьем сестры, заверяю ее, что с Зои все в порядке. Потом выдаю щадящую версию происшествия. Опускаю часть про Такер и заканчиваю словами:

– Мне очень жаль, что я это допустила.

– Не говори ерунды, – отрезает Маура, но ее голос немного дрожит.– Несчастные случаи происходят со всеми, и это не твоя вина. А теперь дай-ка мне Зои.

– Ага.

Передаю трубку племяннице, которая, конечно же, немедленно заливается слезами, едва услышав мамин голос. Полагаю, это естественная реакция, когда говоришь с самым любимым в мире человеком. Из чего, кстати, следует, что не стоит мне обедать с Беном. Я просто разревусь за столиком.

Зои своими словами рассказывает Мауре о несчастном случае, о поездке в госпиталь, о докторе Стиве и – швах! – переходит на тему помолвки Бена и Такер. У меня нет сил, чтобы остановить ее или хотя бы вмешаться. Кроме того, описание малышки очень точное, вплоть до «светлого конского хвоста» и «блестящего кольца с большим бриллиантом».

Когда племяшка наконец возвращает телефон, я слышу голос Мауры:

– Это правда?

– Боюсь, что да. У нее не настолько богатое воображение.

– Господи, мне так жаль.

– Да, – отвечаю я, – мне тоже.

В свете произошедшего Маура решает, что Зои стоит вернуться домой уже сегодня.

– Ей лучше быть здесь, с нами, – говорит она.

Многозначительное «с нами» не ускользает от моего внимания, как и тот факт, что чуть позже Маура и Скотт приезжают вместе. Интересно, значит ли это, что Маура собирается дать Скотту «еще один шанс»? Или же она так показывает Зои, что родители очень любят ее, несмотря на то, что больше не любят друг друга?

В чем я уверена, так это в том, что Маура выглядит гораздо лучше, чем когда сдавала мне Зои всего двадцать четыре часа назад. Сильная женщина с превосходной осанкой и хорошим цветом лица. Скотт, напротив, мертвенно-бледен и ведет себя как-то неловко и боязливо.

Мне кажется, все легко могло бы сложиться по-другому. Скотт мог бы нагло выдать: «Ладно, ты меня поймала. Теперь давай-ка разведемся». Или еще хуже: «Я люблю эту женщину, и мы хотим пожениться».

По крайней мере выбор теперь за Маурой. А право принимать решения всегда придает силы. Я рада, что у моей сестры есть хотя бы это. Жаль, что у меня и этого не осталось.

Раза четыре целую Зои на прощание и обещаю ей скоро устроить еще одну ночевку, чтобы все-таки дойти до «ФАО Шварц» и покататься в карете по парку.

– Не исключено, в следующий раз даже будет снег, – говорю я, заранее скучая по ней.

– Мамочка, можно мне будет опять к тете Клаудии, и поскорее? – хнычет Зои, глядя на Мауру.

– Конечно, – улыбается та.

Скотт подхватывает Зои, а сестра тем временем сжимает мою руку и шепчет:

– Береги себя.

– Ты тоже.

Когда за моей любимой племянницей и ее родителями закрывается дверь, я произношу вслух со всем сарказмом, на который способна:

– Ну, Клаудия, сегодня первый день твоей новой жизни.

Эта избитая фраза никогда мне не нравилась – как за банальность, так и за заложенный в ней призыв провести день фантастически продуктивно. Так что, естественно, я решаю сделать прямо противоположное. Укутываюсь в плед и забираюсь в кровать, даже не потрудившись сначала принять душ и смыть с себя миазмы от больницы и Такер.

Следующие три дня маятник моего настроения качается от тупого неприятия до душераздирающего горя. На работе затишье, как и всегда перед праздниками, так что большую часть времени я редактирую дома, причём в основном в постели. Джесс сообщает, что чрезмерная сонливость – признак депрессии. Как будто Америку открыла! Она потчует меня зажигательными ободряющими речами в духе Ричарда Симмонса. Я отмахиваюсь и бормочу, что у меня всё будет прекрасно. Хотя сама в этом вовсе не уверена.