– Если мой муж бросит только один взгляд на меня в такой рубашке, он подумает, что женился на египетской мумии, – сказала Мадлон, давясь от смеха. – Ты можешь представить себе, как снимать ее в темноте? Мама говорила мне, что она надевала такую сорочку каждую ночь с тех пор, как вышла замуж. Удивительно, как они с папой ухитрились при этом сделать нас троих!

– Мадлон! – упрекнула ее Жюстина, в то время как Ровена разразилась смехом.

– Думаю, что каждая женщина, если она встречается с мужчиной, хочет выйти за него замуж, – сказала Мадлон, возвращаясь к серьезному тону.

– Кто же он? – вздохнула Жюстина. – Мишель Сен-Антони?

– Что за вздор! Конечно, нет!

– Гильом дю Пре? – спросила Ровена.

– Никогда!

– Тогда кто же?

– Я не собираюсь вам рассказывать. Вы должны отгадать.

– Это может занять всю ночь, – сказала Жюстина, вращая глазами.

– Что ж, хорошо, я вам скажу, – важно произнесла Мадлон. – Это Жан де Валуа.

– Не граф ли де Валуа, – вскрикнула Жюстина, – тот, кто подвез тебя в своей карете?

Мадлон кивнула. Она уже почти забыла все, что случилось той ночью в кафе Сильва и потом в Па-ле-Рояль. Все, но не внимание графа де Валуа, которому вскоре был оказан теплый прием в доме ее отца.

– Итак, вот та бедная бродяжка, которая нашла прибежище в моих апартаментах, – сказал он, глядя на нее с интересом своими темными глазами. – Должен признаться, мадемуазель, знай я, что моя постель занята такой прекрасной особой, как вы, я никогда не согласился бы покинуть ее.

Мадлон с воодушевлением ответила на его любезность. Постепенно между ними возникло нечто вроде игры, и Мадлон это нравилось. Она не сомневалась, что сумеет удержать в руках такого повесу, как граф Валуа. Но никак не рассчитывала, что сама с такой легкостью станет жертвой его обаяния. И было сомнительно, что юная Мадлон Карно, гораздо менее опытная, чем женщины, которых он обычно предпочитал, будет долго занимать мысли графа.

Светские развлечения не надоедали ему никогда. Больше всего он любил проводить вечера за игрой в салоне да Этранжер, а дни, заключая пари на скачках или петушиных боях. Но с некоторых пор он стал посещать те самые рауты, которые всегда презирал, делая это только в надежде встретить это надменное создание с каштановыми волосами. Он говорил себе, что это потому, что между ним и мадемуазель Карно ничего не было, но оба знали, к чему приведет их безобидный флирт. И никто из них не ожидал, когда это наконец неизбежно случилось, что их чувства друг к другу не уменьшатся от насыщения их страсти. В крови Валуа словно бушевал лихорадочный жар, неистощимый и непостижимый. Первое время Мадлон рыдала, как ребенок, когда они любили друг друга, но отказывалась отвечать – почему. Потом, доверчиво свернувшись в его объятиях, она засыпала на его груди.

Проявленная Мадлон доверчивая близость была новым опытом для пресыщенного графа. Хотя он понял, что Мадлон Карно не была невинна, он тем не менее был удивлен ее женской страстностью, так не вязавшейся с ее детской ранимостью. Это тронуло его сердце, и когда он осознал грозившую ему опасность по уши влюбиться в избалованную девочку моложе его в два раза, то было уже поздно.

– Я собираюсь выйти за него замуж, – спокойно сказала Мадлон. – Я не вполне уверена, что папа это одобрит – у Жана определенная репутация, вы знаете. Но он добрый и хороший, и я думаю, я действительно думаю, что он любит меня. Только он еще этого не знает.

Она посмотрела в недоверчивые глаза своей сестры и кузины и быстро отвела взгляд. Краска смущения залила ее щеки.

– Я знаю, о чем вы думаете: что он стар и некрасив и с подмоченной репутацией, но я выйду за него замуж, подождите и увидите. И когда я это сделаю...

– И когда ты это сделаешь? – повторила Жюстина.

– Когда я это сделаю, – сказала Мадлон, поднимая ненавистную сорочку указательным и большим пальцами, – я, конечно, не стану надевать вот это!

Все дружно рассмеялись.

– А ты, Ровена? – серьезно спросила Мадлон. – Ты встретила в Париже кого-нибудь, кто пришелся тебе по вкусу?

Голова Ровены склонилась над шитьем.

– Нет, еще нет.

– Не огорчайся, – рассудительно сказала Жюстина. – Я уверена, что Мадлон не будет возражать, если ты позаимствуешь у нее Мишеля Сен-Антони.

Девушки Карно засмеялись, в то время как Ровена склонилась еще ниже над пяльцами.

– Ну, хватит, – оживленно сказала Жюсси, бросая острый взгляд на свою кузину. – Не будем больше говорить о мужчинах. Ровена, я вижу, что ты вчера принесла домой экземпляр «Тайме» от Гросвенор-Винтонов. Там сказано что-нибудь о герцоге Веллингтоне?

Дальше их разговор свернул на политику, которая была обычной темой среди членов семьи Карно. Особенно когда не было дома дяди Анри. В последнее время для этого существовала особая причина: ровно через неделю после бала во дворце Тюильри была совершена вторая попытка покушения на жизнь герцога Веллингтона. Это событие освещалось в военном обозрении, и так как оно произошло при свидетелях, то вызвало большую огласку.

Люди, которым ничего не объяснили, были напуганы. Даже король выглядел обеспокоенным. Армия начала более настойчиво требовать, чтобы Наполеон вернулся, и были усилены меры безопасности вокруг Тюильри и иностранных посольств. Говорили, что несколько известных англичан, находившихся во Франции, спешно покинули ее, опасаясь за свою жизнь.

Ровена очень тревожилась за Квина и Джейми. Ей не удалось узнать о них что-нибудь с тех пор, как на герцога Веллингтона было совершено второе покушение. Она понимала, что они оба подвергаются огромному риску, оставаясь в Париже.

Ровена ощутила ком в горле. Только бы Квин не возненавидел ее! Ведь то, что произошло между ними недавно, было всего лишь недоразумением...

Ее размышления прервала Полина, ворвавшаяся в гостиную с бледным лицом и вытаращенными глазами.

– О, барышни! Пойдемте скорее, барышни!

– Что случилось? – тревожно спросила Ровена.

– Бунт у кафе «Париж»!

Служанка была в сильном возбуждении.

– Я слышала выстрелы! О, Боже правый, как вы думаете, неужели они опять убили какого-нибудь англичанина?

Услышав это, Ровена вскочила на ноги, схватила свою шаль, и Мадлон и Жюстина услышали, как она побежала по коридору, громко вызывая Джерарда.

– О Господи! – в волнении воскликнула Мадлон. – Что она собирается делать?

Было уже одиннадцать часов. Парижские театры как раз закончили свои вечерние спектакли, и поэтому улицы были запружены множеством экипажей. Только по счастливой случайности Джерарду удалось прямо на углу поймать карету, так как ждать собственную времени не было. Ровена влезла внутрь, в то время как Джерард сел на козлы рядом с кучером.

– Ровена, подожди! – Жюстина уцепилась за дверь кареты и пыталась заглянуть в окно. – Я поеду с тобой!

– Нет, ты не поедешь! Это очень опасно!

– Тогда и ты не должна ехать!

– А что если мои соотечественники нуждаются в помощи?

– А мои? – подхватила Жюстина, щуря глаза. – Разве они не заслуживают сострадания?

– Черт возьми! – воскликнула Ровена. – Для меня неважно, француз это или англичанин!

– Я знаю это. Извини, Ровена, но мне невыносимо думать, что там может быть кто-нибудь, кого я знаю, а я ничего не делаю, чтобы ему помочь.

– Ладно, поехали! – сказала Ровена, смягчаясь.

– Джерард! Гони, да поживей!

Кафе «Париж» находилось на бульваре Итальянцев, скромное двухэтажное здание как раз через улицу от Тортони. Незадолго до этого закончилось представление в Опере, и широкий бульвар был поклон экипажей и пешеходов. Люди заходили к Тортони поесть мороженого, перед тем как вернуться домой, тогда как кафе «Париж», уже свободное от ветреных французов, было полно иностранцев. И нет ничего удивительного, что карета с Ровеной, Жюсси и Джерардом вынуждена была остановиться довольно далеко от кафе.

«Я не должен разрешать им пойти со мной, – твердо сказал себе Джерард, прыгая на землю. – Ситуация может оказаться очень опасной. Я вежливо попрошу их подождать меня».