Нельзя сбрасывать со счетов и то, что ряд этических норм в условиях технологического развития может (и должен) претерпеть серьезные изменения. По-видимому, среди первых претендентов на пересмотр — наше представление о доступности технологий и режимах нераспространения. Недопущение нанотехнологического неравенства с одновременной гарантией отсутствия девиантных применений, таких как терроризм, — серьезнейшая проблема. В конце концов, все это предполагает наличие серьезных механизмов доверия сторон, а это важнейшая этическая проблема.

Важно отметить, что мы живем в мире конкурирующих взаимозависимых этических систем. По мнению многих, технологическое развитие, его глобальность, диктует нам необходимость универсализации этических систем, перехода к одной, которую способны разделять все, включая не только разные культуры и религии, но и субкультуры тех или иных меньшинств. Это — пусть неявный, непроговариваемый, но краеугольный камень современного либерализма. Не давая этому оценки, как мы и обещали, авторы не могут не отметить, что это утверждение само является этической оценкой с позиций выбранной, приоритетной для дающего оценку, этической системы.

Так или иначе, проблема взаимодействия и гармонизации различных этических систем в условиях глобального характера технологических изменений, обусловленных нано, — серьезный вызов современности.

К этому примыкает проблема базовых ценностей. В различные времена цивилизация опиралась на некоторую базовую ценность, которая так или иначе формировала ее характер, уклад, будь то первобытно-общинное общество, имевшее ценности, направленные исключительно на выживание вида, или существующее сегодня информационное общество, основной ценностью которого является коммуникация. Так в разное время в этом качестве выступали религия и наука. Сегодня, в условиях бурных нанотехнологических перемен и еще более — их ожиданий, возможна неожиданная смена такого института, о чем мы писали в разделе «в капкане ложных целей». Наука может неожиданно уступить место мифологическому сознанию — симптомы, что называется, налицо. И неважно, что называться это будет по-научному: квантово-механическое мышление.

Те или иные базовые ценности означают готовность или неготовность общества принять технологические изменения. Такое возможно не только путем оценки плюсов и минусов применения технологии, рисков, с нею связанных, и порождаемых ею преимуществ. Возможны и иные механизмы, не связанные с полной рефлексией происходящего. Именно они стали наиболее значимыми в последнее время. Речь, прежде всего, о рекламе. Можем ли мы доверять такому механизму — не решенная на сегодня этическая проблема.

Но, в любом случае, неприятие технологических изменений — это большой шаг в сторону катастрофических последствий.

Если общество не готово к технологии — эту технологию может ждать судьба Рима, разрушенного варварами, или статуй Будды, разрушенных талибами в Афганистане. (26 февраля 2001 г. в груды камней были превращены две каменные статуи Будды. Одна являлась крупнейшим в мире изваянием Будды высотой 53 метра и была высечена в скале. Возраст статуи был около 1500 лет.)

Если не будет принята критическая часть нанотехнологий, то вполне возможен сценарий темных времен, описанных в п. 7.4 «Вперед в прошлое. Риск не состояться».

Еще одна болезненная этическая проблема — проблема права на риск, на ошибки. К сожалению, путь становления этических норм, так необходимых, чтобы избегать ошибок, остро нуждается в последних.

Ошибки от применения отдельных технологий формируют новые этические нормы. Теперь все знают (как на уровне правительств, так и индивидуального сознания), что взрывать атомные бомбы не в мирных целях — преступно. Тем не менее в середине XX в. атомной бомбой пугали детей (и взрослых); атомная бомба стала удобным средством предотвращения крупных международных конфликтов. Этика выступает внутренним запретом. Но мало этот запрет создать или сформулировать (в виде свода правил, кодексов, «клятв Гиппократа» и пр.), необходимо обеспечить деятельность механизмов соблюдения данных норм не только на институциональном, но и на личном, ментальном уровне.

А это тема уже другой толстой книги.

Риски недостаточности, неполноты этической системы.

Риск отказа от безусловного приоритета антропоцентризма.

Риск необходимости корректировки ряда этических норм.

Риск баланса недопущения нанотехнологического неравенства и режимов нераспространения — проблема доверия.

Риски, обусловленные взаимодействием и возможной гармонизацией различных этических систем в условиях глобального характера технологических изменений.

Риск утраты научного мышления как основы современной цивилизации.

Важнейшей проблемой, также имеющей этическое содержание, является проблема допустимости того или иного вмешательства в нашу среду обитания. Но технологическое развитие, многократно ускоренное развитием нанотехнологий, диктует нам новое «прочтение» этой среды. Она уже не ограничена биоизмерением — тем измерением, за которое ответственна экология.

Появилось собственно технологическое измерение, заставляющее нас говорить об экологии технологий. Технологии как явление — неотъемлемый атрибут всей нашей жизни, такой же атрибут, как и та живая природа, откуда мы родом. Человек в силу своих возможностей сам создает свою среду обитания. И эта среда не всегда дружественная.

В этой связи некоторые эксперты говорят об «отравлении технологиями»[124]. Это отравление имеет следующие симптомы.

Мы предпочитаем быстрые решения во всех областях. Наше сознание «технологично», и мы это переносим на все сферы жизни, даже те, которые не терпят спешки. Мы живем на бегу — отсюда фастфуды, отсюда стрессы и образ жизни, в котором последнее слово все более утрачивает свое первоначальное значение. Мы не работаем, чтобы жить, мы живем, чтобы работать.

Мы преклоняемся перед технологией. Она нам заменила те базовые ценности, которые ранее, а может и сегодня, связаны с трансцендентным, с верой. Откуда такой всеобщий посыл, что лучше то общество, которое технологичнее? Мы стремимся выиграть технологическую гонку, часто не отдавая себе отчет, что мы подменили цель средством. А сами цели размыты, не вычленены, все более носят абстрактный характер.

Вера в технологии изменила наше сознание. У нас появился новый источник «чудес». Всё стало мысленно возможным: ведь чудо — это реализация невозможного. Мы перестаем различать реальность и фантазию. Научное сознание вновь уступает место сознанию донаучному, мифологическому.

Мы связываем свое будущее с прогрессом технологий, наши коллективные усилия — на уровне правительств и их объединений — направлены на их развитие. Наши планы — технологии. Мы с ними не расстаемся даже во сне, как маленький ребенок не расстается в постели с любимой игрушкой.

Действительно, мы любим технологии, их продукт, как дети любят игрушки. Все новые и новые гаджеты и девайсы[125] — игрушки нового времени. Инфантилизация человека — лишь одно из проявлений этого.

Это далеко не полный список того, как проявляется «технологическое отравление».

Вместе с тем отказ от технологического развития катастрофичен. Мы не можем не «загрязнять» нашу среду технологиями. Тем самым необходимо с ними научиться жить — как ни странно это звучит.

Это умение предполагает, в частности, следующее:

• планирование последствий применения нанотехнологий и технологий в целом и контроль технологического роста. Обеспечение такого планирования возможно исключительно на уровне государства. Трудно рассчитывать на объективную оценку тех или иных технологий и рисков с ними связанных, иных участников технологического развития — от корпораций до «независимых» экспертов. Действительная независимость экспертов может быть обеспечена только государственными институтами;