Николь резко выпрямилась. Довольно! Не важно, что требовалось ее телу, прошлое уже никогда не вернется. Если Джейк и не испытывал к ней чувства ненависти пять лет назад, то сейчас наверняка все обстояло иначе. Она поняла это по выражению его глаз, перед тем как он уехал.

Николь поднялась. Пора было перевести дух перед предстоящим днем. Ей понадобятся силы, чтобы больше не поддаться Джейку. Взяв с низкого столика кружку с пуншем, она сделала один глоток и скривила лицо; затем, уже на кухне, вылила остаток так старательно приготовленного напитка в раковину. Следующий день опять не сулил ничего хорошего.

Приняв душ в крошечной ванной, Николь вошла в спальню. Брайана сладко посапывала во сне. Слабый ночной свет лишь чуть освещал ее. Убрав с личика Брайаны сбившиеся завитушки волос, Николь поцеловала нежные веки, обрамленные густыми черными ресницами, под которыми скрывались сияющие синие глаза — точь-в-точь как у Джейка.

Добравшись наконец до своей кровати, Николь скинула халат и залезла под одеяло.

Они опять занимались любовью. Николь чувствовала, как Джейк не спеша гладил ее своими большими руками, щекоча затвердевшими на подушечках пальцев мозолями, и от получаемого наслаждения ей становилось все труднее дышать. Горячими губами он целовал ей шею, покусывая особенно чувствительное место под ухом, а затем медленно опускался ниже, пока не добирался до затвердевших розовых сосков.

В возбуждении Николь шептала его имя, обмирая от прикосновения его сладострастных губ. Их тела были так сильно прижаты друг к другу, что она ощущала, как напряжены его мускулы.

Внезапно Николь почувствовала как будто путы на своих руках. Тщетно пытаясь высвободить руки, она заставила себя открыть глаза и едва не вскрикнула, осознав, что все только что виденное происходило во сне.

Предвестье счастья или кошмар?

Она села в кровати, охваченная волнением от приснившейся сцены, и тут же безжалостно отругала себя за то, что в первый раз за годы их разлуки легла спать совсем раздетой. Ночной воздух дышал прохладой наступившей осени; тело Николь покрылось мурашками. Она заставила себя встать с кровати и достать из гардероба старомодную фланелевую ночную рубашку с высоким воротником. Уютно устроившись в постели, она постаралась избавиться от недавнего наваждения, прежде чем сон окончательно сморил ее.

Вздрогнув, Николь проснулась. И сразу поняла, в чем дело: Брайана, цепляясь за простыню, карабкалась к ней на кровать. Зажмурив глаза, Николь притворилась, что еще спит.

Одолев препятствие, Брайана уселась у матери на животе, крепко обхватив ее ножками. Потом, гортанно хихикая, принялась весело подпрыгивать. Не выдержав, Николь приподнялась, повалила Брайану на спину и принялась ее щекотать. Девочка, заливаясь звонким смехом, сползла обратно на пол. Через несколько минут она осторожно выглянула из-за спинки кровати, исподлобья следя за матерью светящимися синими глазками, но Николь уже снова улеглась в постель.

— Ииииии! — решительно произнесла Брайана, соединив вместе пальчики одной руки и указывая на свой рот.

Николь так любила этот яркий румянец на ее щечках и алые губки. Появлявшиеся при улыбке глубокие ямочки еще больше придавали Брайане сходство с отцом. Счастье и восхищение жизнью доверчиво светились в сияющих глазках.

— Ты будешь есть яичницу или кашу? — делая быстрые жесты рукой, спросила Николь.

— Яичницу, — так же знаками ответила девочка, — с беконом.

Николь остановилась и посмотрела на дочь.

— Что? — снова жестом руки поинтересовалась она. — Я не поняла.

На миг радостное выражение детского личика сменилось грустью, но затем Брайана вновь улыбнулась, попытавшись повторить вслух слово «бекон».

— Умница! — похвалила Николь и стиснула девочку в своих объятиях; но Брайана стала вырываться, требуя свободы. — Я люблю тебя, — жестами сказала Николь, выпуская дочь, которая сразу же помчалась на кухню, чтобы скорее получить завтрак.

— Отлично, девочки, это уже гораздо лучше, — подбодрила Николь стоявших вокруг нее учениц, часто и тяжело дышавших после чрезмерного напряжения. Она и сама вся взмокла, показывая сложные па танца снежинок из второго акта балета «Щелкунчик». Сняв теплые розовые гольфы, надетые на время разминки, Николь добавила: — Не забывайте держаться на равном расстоянии и следите за своими руками. В природе снежинки не похожи друг на друга, но танцующие снежинки обязаны все делать одинаково.

Николь повернулась лицом к зеркалам, установленным по всей длине стены, и наблюдала, как двенадцать самых способных учениц занимали исходную позицию. Утро выдалось напряженным — после репетиции начальной сцены балета надо было еще раз поработать над танцем снежинок. Обернувшись к девочкам, терпеливо ожидавшим дальнейших указаний, Николь принялась показывать движения, одновременно называя каждое свое действие:

— А сейчас все вместе — и… начали… делайте это легче, еще легче… и замерли. Отлично! Взмахните руками. Кэрол, согни сильнее локти. Молодец, вот так лучше.

Ну что ж, не так уж и плохо — за полтора часа им удалось продуктивно поработать. Сейчас лишь половина второго, при заданном темпе к двум часам вся сцена будет отрепетирована.

Взгляд Николь переместился в сторону вестибюля: там по-прежнему никого не было. Джейк сказал, что приедет, но не указал точного времени, и поэтому она нервничала.

Отрабатывался уже конец сцены, когда Николь интуитивно почувствовала: где-то рядом Джейк. Она надеялась как-нибудь оттянуть встречу, но теперь, даже не оборачиваясь, была уверена, что он стоит в коридоре.

Девочки закончили танец, точно зафиксировав последнюю позу, и Николь выключила музыку. Теперь можно было расслабиться и отдышаться.

Она повернулась к Джейку:

— Я почти освободилась.

— Ничего, подожду. — Тон его был довольно миролюбивым.

Николь чувствовала себя неловко в тонком, обтягивающем купальнике и прозрачных колготках. В любое другое время она не придала бы этому значения, но только не сейчас.

Ей нелегко было заставить себя вернуться мыслями к своим ученицам, послушно делающим упражнения для расслабления мышц. Кристен последовала ее примеру и тоже сняла теплые гольфы, а Шарон развязывала пуанты. Оно и понятно: на репетиции им пришлось потрудиться в три раза больше обычного.

— Думаю, сегодня нам все удалось; можете отдохнуть, — объявила Николь. — И не забудьте, что Бонни хочет, чтобы у вас были костюмы в понедельник к вечеру. Ко мне постарайтесь прийти пораньше.

Джейк посторонился, освобождая проход. Несколько девочек робко улыбнулись ему, и он вежливо кивнул им в ответ. Исходивший от них смешанный запах цветущей молодости, пота и канифоли на мгновение оживил в памяти признанного маэстро те дни, когда он поджидал Николь после репетиций.

Когда Джейк шагнул через порог и очутился внутри танцевального зала, его встретили уже другие, но тоже хорошо знакомые запахи: пыльного бархата, средств для чистки стекол и… Ники. Как и накануне, Николь расставляла по местам грампластинки и кассеты. Судя по тому, как неловко она засовывала очередную пластинку в обложку, Джейк не без удивления отметил, что Николь тоже не по себе. Сам он провел бессонную ночь; перед его глазами разворачивался то один, то другой вариант встречи с Брайаной, и в итоге он чувствовал себя разбитым и не готовым ни к одному из них.

У него была дочь. Эти слова по-прежнему приходили к Джейку из какой-то лирической песни, звучавшей в нереальном мире. Он мысленно старался представить себе образ Брайаны, но ничего не получалось.

Как только ушли последние ученицы, Николь произнесла:

— Моя квартира расположена наверху.

Не дожидаясь ответа, она направилась к дверям, находившимся в дальнем конце студии.

Поднимаясь по ступеням лестницы, Джейк пытался подыскать какие-нибудь ничего не значащие слова, чтобы разрядить обстановку. Внезапно Николь остановилась и повернулась к нему. Вместе с колебаниями воздуха Джейк уловил слабое благоухание ее тела, пробудившее в нем, казалось, навсегда забытое желание увидеть Николь обнаженной. Все заранее подготовленные фразы сами собой улетучились.