— Боже мой, да угомонись ты наконец! Все будет как надо!

Сам Селвин был невозмутим. Начиная с одиннадцати утра он регулярно прикладывался к виски, и это успокоило его расшатанные нервы. Теперь он смотрел вперед взором фаталиста. Они наняли лучших людей для организации и проведения вечера, то есть сделали все от них зависящее. Если все пройдет хорошо — прекрасно, а если нет, ну и ладно. Предстоящий бал обошелся ему в пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.

Он вновь наполнил себе стакан из граненого графина, стоявшего на буфете, и обратил на жену полупьяный взгляд.

— Ты очень хорошо выглядишь, дорогая.

— Правда? Ты думаешь, мне идет это платье? Селвин великодушно не справился о том, во сколько оно ему обошлось.

— Оно прекрасно, Элфи.

Она хлопнула в ладоши (на руках у нее были длинные белые лайковые перчатки) и моляще взглянула на Селвина.

— Как ты думаешь, они все придут? Мы так и не дождались ответа от принца и принцессы Майкл-Кентских и от принцессы Анны. Может быть, они все-таки согласятся? Ох, только бы согласились! Я так боюсь, Сел-вин. Слушай, а вдруг вообще никто не придет?

— В таком случае мы еще долго сможем прожить на перепелиных яйцах и семге.

— Как ты можешь еще острить в такой момент?! — Элфрида огляделась вокруг, словно надеясь, что официанты вдруг вытащат гостей из рукава. — Пойдем в гостиную. Там будем встречать людей. Ведущий вечера тот, который в красном пиджаке. Он будет объявлять фамилии гостей.

Селвин сверился со своими часами.

— Надеюсь, ты наняла Брина Уильямса? Это лучший ведущий. У него все вечера проходят как надо.

— Да, его. И я уже переговорила с ним насчет знаменитостей, которых мы ждем.

Элфрида и Селвин под руку покинули шатер и вошли в дом со стороны сада.

— Прекрасно, в таком случае можно не волноваться. Элфрида шумно вздохнула.

— Если вообще кто-нибудь придет.

Навстречу им откуда ни возьмись появился официант, несший поднос с десятком хрустальных бокалов, уже наполненных шампанским.

— Прошу вас, миледи, — вежливо предложил он.

И хотя Элфрида не употребляла спиртного, сейчас это было как нельзя кстати. Ощущение уверенности в себе вернулось к ней с удвоенной силой. Поправив в последний раз свои волосы и втянув живот, она взяла с подноса один из бокалов.

— Большое спасибо, — сказала она и улыбнулась. До начала ее Большого вечера оставались считанные минуты. И Селвин прав: они наняли лучших людей, которые за всем проследят и ничего не упустят. Ей не остается ничего, кроме как попытаться расслабиться и получить максимум удовольствия.

Джеки появилась в доме Уитли ровно в половине десятого, настроенная весьма решительно. Весь день прошел в консультациях с адвокатом, Бертрамом Мариотом, Кипом, а также заведующим отделом ритуальных услуг «Роддикса».

— Ты уверена, что это именно Роланд Шоу заказал тебе похороны? — спросил Бертрам, когда она появилась утром у него в кабинете и рассказала обо всем. — Подобные шутки — это уж слишком! А что, собственно, ты ему такого сделала? Всего лишь сказала, чтобы он прекратил прикрываться именем «Сэсайети». Подумаешь!..

— Ни на кого другого я не могу бросить тень подозрений. Насколько мне известно, у меня нет врагов. И потом, это такая изощренная пакость… Я убеждена в том, что это был он.

Бертрам наклонился вперед, уперев локти в стол, и, понизив голос, спросил:

— А может, твой бывший муж? Пораженная Джеки даже вздрогнула.

— Ричард! Да вы что?! Нет, это не он. Зачем ему это? Он, конечно, не святой, но, уверяю вас, ему бы такое и в голову не пришло!

Бертрам несколько смутился.

— Извини, но я должен был задать этот вопрос. Прежде чем бросать обвинение в лицо Роланду Шоу, необходимо исключить всех остальных потенциальных злоумышленников. К тому же против Роланда у нас нет доказательств.

— Я надеюсь получить их сегодня.

— Каким образом?

— Я говорила с ним по телефону и записала наш разговор на пленку. Я отнесу кассету в «Роддикс» и проиграю ее в кабинете заведующего отделом ритуальных услуг. Надеюсь, он сможет опознать голос.

— Сможет ли? — с сомнением в голосе протянул Бертрам.

— У Роланда очень специфический голос. Слишком высокий для мужчины. Раз услышишь — уже не забудешь… Мне так показалось, во всяком случае.

— И что ты будешь делать, если выяснится, что это он?

— Посоветуюсь со своим адвокатом. Дело-то нешуточное, Бертрам, — сурово проговорила Джеки. — Когда заказывают похороны живому человеку — это не просто злая шутка. Мне лично стало жутко. И вообще страшно сознавать, что есть на свете человек, который настолько тебя ненавидит.

— А мне вот кажется, было бы разумнее замять это дело, честное слово. — Он вытянул перед собой руки так, что белоснежные манжеты сорочки ровно на один дюйм показались из-под рукавов синего пиджака. — Будет худо, если «Сэсайети» окажется ввязанным в какую-нибудь неприятную историю, которая послужит журналу скверной рекламой. Что станет с нашим лицом? Я не хочу, чтобы с нами был связан какой-нибудь скандал.

— Ну нет уж! — горячо возмутилась Джеки. — Будь я проклята, если дам ему выйти сухим из воды! Что бы вы сами сделали, если бы кто-нибудь заказал для вас похороны, Бертрам?

— Нам надо думать в первую очередь о журнале, — чопорно заметил он.

— Да плевать мне на журнал! Речь идет о моей жизни… — воскликнула Джеки и, поморщившись, добавила: — И о смерти, если уж на то пошло. Поэтому лично я предлагаю довести дело до конца. Иначе скоро все начнут звонить по похоронным конторам и безнаказанно объявлять о смерти живых людей! Бертрам тоже поморщился.

— Слушай, мне тут пришла в голову одна… нехорошая мысль, — пробормотал он. — Возможно, нам и не удастся замять эту историю. При всем желании. О черт, какая неприятность!

Он зло клацнул зубами, словно это Джеки была во всем виновата.

— О чем вы?

Он потянулся к телефонному аппарату, стоявшему у него на столе.

— Я собираюсь позвонить в «Таймс» и «Телеграф». Так, на всякий случай.

— На какой это «всякий», интересно?

— На тот случай, если наш шутник вдруг решил поместить объявление о твоей кончине в газеты. А что? Запросто. Предъявлять свидетельство для этого не нужно. Надо только звякнуть в отдел объявлений и назвать твое имя.

— Великолепно! Только этого мне еще не хватало!

Джеки тут же представила себе, что будет с ее родителями, когда они узнают о том, что их дочь «умерла». Да даже Ричарду, наверное, станет не по себе. И потом ведь еще читатели «Сэсайети»! Что, если они засыплют похоронную контору мемориальными венками?

Через минуту Бертрама уже соединили с «Дэйли телеграф» и он спросил, не поступало ли сообщения о ее смерти. Сама Джеки напряженно молчала, вглядываясь в его лицо.

— Слава Богу, — наконец выдохнул он и добавил: — Но если кто-нибудь еще позвонит и захочет поместить у вас объявление о кончине миссис Джаклин Давентри, тут же свяжитесь, пожалуйста, с нами, хорошо?

Он повесил трубку и облегченно вздохнул.

— Так, сейчас еще один звоночек в «Таймс», но теперь я почти уверен, что с этим все нормально. Мне сказали, что человек, который звонит в отдел объявлений, обязан оставить им свое имя и телефонный номер, а твой Роланд, конечно, не стал бы этого делать. Слишком рискованно.

Джеки кивнула:

— Будем надеяться, что вы окажетесь правы. Через пару минут Бертрам вновь повесил трубку. Он заметно повеселел.

— О'кей. Значит, с этой стороны нам опасаться нечего. Так… Теперь… Ты хочешь, чтобы я сходил вместе с тобой к твоему адвокату?

— Спасибо, Бертрам, не нужно. Я пойду с братом, но вначале мы заглянем к заведующему отделом «Роддикса», которого попросили организовать мои похороны. — Джеки поднялась и направилась к двери. — Я дам вам знать о результатах.

— Не забудь, пожалуйста. И попытайся не впутывать в эту историю «Сэсайети». По возможности, конечно. — Бертрам аккуратно сложил руки на столе, и лицо его вновь стало чопорным и похожим на лицо старухи.