От счастья и осознания великого успеха у нее кружилась голова. В таком состоянии они с Селвином и прошли наконец к столику, за которым давно уже сидели приглашенные ими гости, не понимая, куда подевались супруги Уитли.

— Да… — небрежно бросила Элфрида, — позвали знакомиться с почетными гостями. — Это сообщение явно произвело впечатление на слушателей. А Элфрида стояла вся раскрасневшаяся и улыбалась, будто пьяная. — Премилые люди, — добавила она. — Надеюсь видеть их на нашем балу.

Если Селвин и вздрогнул от последних ее слов, то этого никто не заметил, потому что в ту минуту ведущий вечера попросил всех подняться со своих мест. В дверях зала показались принц и принцесса, и оркестр грянул государственный гимн.

Так начался вечер, который стал для Элфриды долгожданным праздником. Она все не могла нарадоваться. Какой успех! Она заметила, что за другими столиками на нее оборачиваются и даже показывают. То, что она проникла за отгороженную канатами зону для избранных, было поистине мастерским ходом. Теперь ее уже ничто не остановит, она наконец-то ухватила жар-птицу за хвост!

Ближе к окончанию вечера к их столику подошел молодой человек и, вежливо поклонившись Элфриде, проговорил:

— Леди Уитли… Прошу прощения за то, что отрываю вас, но дело в том, что я работаю в «Сэсайети» и слышал, что вы устраиваете грандиозную вечеринку…

Глаза Элфриды широко распахнулись, когда она услышала название журнала.

— Да, верно, — отозвалась она. — Через две недели. Это будет бал года.

— Бал? В самом деле?

— Да. Мы пригласим очень много народу, — сказала она и, понизив голос, доверительно добавила: — Включая и членов королевской семьи.

— Да что вы говорите?! Вы проведете его у себя дома?

— Конечно! Придут триста гостей. Мы с мужем не хотим устраивать вечер в отеле. Это удел только вот таких э-э… гулянок. — Она обвела глазами зал и повела плечами с видом, будто попала на пирушку бедных родственников. — А чем вы занимаетесь в «Сэсайети»?

Молодой человек прокашлялся и вежливо улыбнулся.

— Я веду светскую колонку.

— Но я думала, что это делает Джеки Давентри… Его улыбка стала еще шире, и он заглянул Элфриде прямо в глаза.

— Она одна не справляется. В сущности, я освещаю львиную долю всех светских событий и был бы счастлив посетить ваш бал, о котором смог бы весьма недурно написать. Если вы позволите, разумеется. Нынче стало так мало солидных частных приемов, что наш редактор требует отслеживать их все до единого и выделяет для них дополнительное место на полосе. Мы также могли бы сделать несколько фотоснимков.

У Элфриды перехватило дыхание. Неужели все это действительно происходит с ней?! Впервые в жизни репортер сам подошел к ней. Прежде все было наоборот.

— Ну конечно! Это было бы с вашей стороны очень любезно. — Она стала шарить рукой в своей сумочке, усыпанной серебряным бисером. — Сейчас я запишу ваши данные и пошлю вам приглашение.

— Спасибо, это излишне. Мне известен ваш адрес, и я приду по нему в назначенный день. С нетерпением жду этого бала!

Наутро к ней на дом прислали букет алых роз с запиской: «Прошу дать мне возможность объясниться. Я хочу вновь увидеться с вами. Джеральд». Ниже был вписан его телефонный номер.

Но Джеки считала, что объяснять-то, в сущности, нечего. Равно как и прощать. Такие истории случаются на каждом шагу. Про них говорят: «Бывает». Встретились мужчина и женщина и возжелали друг друга с первого взгляда. А женщина настолько потеряла голову, что даже возомнила себе, что это судьба. Но опьянение кончилось, и теперь Джеки понимала, что о судьбе тут и речи нет.

Как ни печально. По поводу своей жены он хотел объясниться с Джеки еще на балу. Как только Селия Атертон поинтересовалась у него, когда та приезжает из Штатов, он повернулся к Джеки и бросил:

— Я потом все объясню.

Но она не стала ждать. Разочарование было столь велико, что она даже ощутила дурноту. Она ничего не могла с этим поделать, хотя и твердила себе, что это бред и абсурд — так реагировать. В конце концов, она познакомилась с Джеральдом всего несколько часов назад.

Джеки заглянула в дамскую комнату, а потом незаметно выскользнула из нее и отправилась на поиски Пита и машины. Спустя какое-то время она заметила его в дальнем конце стоянки, где он по-приятельски болтал с другими шоферами. Он явно не ждал ее так рано и удивленно покосился на свои часы, полагая, что прозевал за разговором все на свете.

— Я решила уехать, Пит. Все, что мне было нужно, я узнала.

— Очень хорошо, мадам. — Он затушил о землю окурок и бросился открывать ей дверцу машины.

На обратном пути в Найтсбридж, когда они катили по темным, но все еще оживленным лондонским улицам, Джеки размышляла о вечере, с которого только что сбежала, и о том, почему, собственно, Джеральд Гулд произвел на нее столь сильное впечатление. Впрочем, она не сомневалась в том, что и он не остался к ней равнодушен. Стоило их взглядам встретиться впервые, как между ними тотчас установилась некая невидимая, но почти осязаемая связь. Словно электрический заряд прошел. И возникшая вслед за этим сила притяжения была настолько очевидна, что слов никаких не требовалось. И потом еще появилось ощущение, будто они давно друг друга знают.

Зажмурив в темном салоне машины глаза, Джеки попыталась отделаться от наваждения, но оно не уходило. Она по-прежнему видела перед собой его лицо, его улыбку и выражение глаз. Казалось, он сидит рядом с ней.

Вернувшись домой, она сняла красное атласное платье и надела персикового цвета ночную сорочку. Шелковая ткань приятно и чувственно скользнула по коже.

Выпив стакан минеральной воды, она легла в постель. Но сон не шел. Мысли о Джеральде не оставляли. Ей вспомнился его заинтересованный и настолько пронзительный взгляд, что, казалось, он дырявит им ее душу. Вспомнились его руки с ухоженными ногтями и загорелыми пальцами, линия рта, полные чувственные губы. Крепкая широкая грудь, мускулистые бедра…

Со стоном Джеки вновь включила свет и, выбравшись из постели, перешла в смежную со спальней гостиную. По крайней мере ничто не мешает ей узнать, кто он такой.

Она взяла с полки над столом последнее издание справочника «Кто есть кто». Джеки хранила точно такой же и на работе — порой нужно было проверить правильное написание той или иной фамилии или титула. Положив справочник на стол, она стала быстро пролистывать страницы. Годли… Голдстоун… Гуд… Ага, Гулд! В справочнике было девять Гулдов, но палец ее, скользнув вниз, быстро нашел Джеральда Соломона Гулда, родившегося в 1944 году.

То, что надо!

Сев на диван и положив тяжелый том на колени, Джеки принялась читать. Дававшаяся краткая биографическая справка произвела на нее сильнейшее впечатление и показалась едва ли не фантастической. Она почему-то представляла себе, что он из благородной, даже аристократической английской семьи, возможно, питомец Итона и, не исключено, занимает какой-нибудь высокий пост. Скажем, в правительстве. Однако выяснилось, что дело обстоит совершенно иначе. Родителей его звали Гарольд и Рейчел, и он был единственным ребенком. Джеральд учился в самой обыкновенной средней школе в Олдбери, что на севере Англии, выиграл именную университетскую стипендию и затем окончил Лидс. По окончании колледжа работал стажером в отделе мужской одежды ведущего лондонского магазина, а в 1967 году ушел в компанию «Горэй», которая производила мужскую одежду и имела сеть магазинов по всей Великобритании. У Джеки от изумления открылся рот, когда она дочитала статью до конца. В настоящее время Джеральд являлся генеральным менеджером «Горэй групп», членом комитета по рынку и потреблению в Конфедерации британской промышленности, членом общества директоров и монопольной комиссии, а также одним из заправил совета по экспорту одежды. Вдобавок к этому его услугами как специалиста пользовалась и лондонская штаб-квартира «Ллойдса».[19]