«Надо выяснить адреса приличных магазинов», – подумала Алиса мимоходом. Ей не хотелось везти сестре и племяннику такие плохо сделанные безделушки. Тем более, Анфиса не любила то, из чего нельзя было извлечь хоть какую-нибудь пользу.

Алиса вновь вернулась в Васину квартиру и с удивлением обнаружила брата, лежащего лицом вниз на диване. Рядом на полу стоял стакан и почти пустая бутылка скотча. Алиса кинула взгляд на барную стойку, за которой утром самозабвенно поглощала булочки, и в смятении хлопнула себя по лбу. Она совсем забыла, что, уходя, положила на мраморную столешницу альбом с пятью первыми годами жизни маленького Васеньки.

«Черт! Черт! Черт!», – выругалась Алиса про себя. – «Всё не так!».

Альбом был открыт на одной из самой удачных фотографий: маленький Вася, весь в песке, прижимает к себе пластмассовый грузовичок и хмурится в камеру. Легкая морщинка между его бровями – точь-в-точь как у Васи-старшего.

– Расскажи мне всё, – потребовал Заваркин с дивана. Его голос звучал надтреснуто, и Алиса с ужасом уловила в нем нотки боли и тоски.

Василий поймал ее осторожный взгляд, брошенный на бутылку, и рассмеялся.

– Я в порядке, – уверил он сестру, вставая с дивана. Действительно, пьяным он не выглядел. – Это давно открытая бутылка. Я каждый вечер отпиваю по одному стакану. А на диване я лежал так…

Он судорожно сглотнул и отвел взгляд.

– Я не ожидал, что он такой…

– Реальный? – подсказала Алиса.

– И это тоже, – Вася с силой потер бритую голову, словно от этого могли найтись правильные слова, – такой… Он совсем как я.

Алиса молчала. Пока Вася выставлял на стол бутылку чего-то непонятного и стаканы, доставал из холодильника закуски, усаживался на высокий барный табурет, она наблюдала за ним. Похоже, он был ошеломлен.

– У меня есть сын, – Василий уставился на младшую сестру.

– Да, – подтвердила Алиса, усаживаясь напротив него и мягко накрывая его широкую ладонь с огрубевшими костяшками своей белой ручонкой. Он переплел свои пальцы с ее, ища успокоения.

– Мой сын, – сказал Вася.

Заваркины просидели молча несколько минут.

– Расскажи мне все! – потребовал Вася и отпустил Алисину руку. Он разлил алкоголь по бокалам и подтолкнул выпивку сестре. – Я хочу знать всё! Какой он? Что его интересует? Всё! Вплоть до того, как он спит! Ему не снятся страшные сны?

Василий закусил губу, словно последнее волновало его больше всего. Долгое время его самого мучили кошмары. Он просыпался среди ночи от собственного крика, мокрый от пота, и только Анфисе удавалось его успокоить.

– Я здесь, я рядом, – шептала она, – я жива. Со мной все в порядке.

Когда он, измученный, засыпал, она сторожила его сон до утра.

– Вася крепко спит, – уверила брата Алиса с мягкой улыбкой, – он не боится монстров. Однажды, когда ему в детском саду рассказали про бабая, он наотрез отказался ночевать один и залез в Аськину постель. На следующий день она откуда-то притащила классный меч! Легкий, безумно красивый, с деревянной резной ручкой. Я бы такой на собственную свадьбу взяла вместо букета! Чтоб в толпу подружек кинуть, разумеется… Васька схватил его и принялся тут же им размахивать, но Ася остановила его, сказав, что это волшебный меч против бабая. И сказала, что если он явится и попробует напугать его, то Васька должен будет отрубить ему голову безо всякой пощады.

– А он что? – спросил Вася-старший с улыбкой, отхлебнув из стакана и поморщившись.

– Спросил, что случится, если он не справится, – рассмеялась Алиса, – но его мудрая мать сказала, что он – большой, сильный и смелый и справиться с бабаем для него – пара пустяков. Хотя, я уверена, что, заслышав подозрительный шорох в сыновьей спальне, мать тут же примчалась бы сама и покрошила бы агрессора в винегрет. Ножом для резки яиц…

– Он знает обо мне?

– Да, – ответила Алиса, – он знает, что ты существуешь, что ты жив. Он знает, что тебе пришлось уехать очень далеко по делам и что об этом никому нельзя рассказывать. Вася Заваркин – очень смышленый мальчик. И у него есть твоя фотография.

Вася улыбнулся и посмотрел на сестру, будто не решаясь спросить еще что-то, не менее важное. Пока он думал, Алиса осторожно понюхала стакан с алкоголем. Запах ей не понравился, и она смешно сморщила нос.

– Она – хорошая мать? – наконец решился Заваркин.

– Лучшая, – уверила его Алиса и сделала большой глоток. – О, Господи, что это?

Она закашлялась, и из ее глаз брызнули слезы.

– Аквавит. Норвежский самогон из картошки, – с улыбкой объяснил Вася. Он взял кружку, набрал воды из-под крана и сунул Алисе под нос. – Пей. Пей, здесь можно пить воду прямо из крана.

Алиса послушно отхлебнула. Потом еще и еще. Аквавит вовсе не был таким уж жгучим, просто она тянула время, чтобы собраться с духом и сообщить ему то, что должна.

– Я не хочу его видеть, – безапелляционным тоном заявила Анфиса, провожая Алису в аэропорту. – Я не против его встреч с сыном, наоборот, за! Но сама я не хочу его видеть. Я буду тебе очень благодарна, если ты организуешь их встречи. Удачного полета.

С этими словами она крепко обняла сестру, чмокнула ее в щеку и удалилась, не оглядываясь и не дав Алисе уточнить один очень важный момент. Ася не хочет видеть Васю, потому что боится расчувствоваться и раскиснуть или потому что ненавидит его за побег?

Глядя на высокую и грациозную сестру, чья фигура еще маячила у самого выхода, Алиса поняла, что лоскуты ее порванного надвое мира еще очень и очень далеки друг от друга.

Косой солнечный луч упал на шелковую наволочку и игриво пощекотал правую ноздрю Нины Смоленской. Та чихнула и открыла глаза.

– Еще так рано, – простонала она и перевернулась на другой бок. Ее глаза закрылись сами собой.

Просыпаться утром для Нины было настоящей каторгой, и, когда не было тренировок или репетиций, она с удовольствием пользовалась моментом и валялась в постели до обеда.

Нина снова открыла один глаз и удостоверилась в том, что тело ее не обмануло: в постели она была одна. Павел так и не пришел.

– Черт! – выругалась Смоленская, приподнимаясь на локте и снова падая на подушку без сил. – Я же легла вчера вечером вовремя, но все равно не могу встать!

Нина знала, что весь следующий час проведет в безуспешных попытках покинуть свое царское ложе, убранное тончайшим шелком цвета шампанского.

– Зря только стелила новые простыни! – разозлилась она. Павел не пришел, и ее планы, включающие поздний ужин и любовные утехи, пошли прахом.

Может, причиной тому была злость на вероломного любовника или, может, Нина действительно выспалась, отойдя ко сну в положенный час, но возня с подъемом с кровати сегодня заняла у нее в три раза меньше времени, чем занимала обычно. Не нашарив на полу тапки, она прошлепала в ванную босиком.