Мы оба грустно улыбнулись.

— А как умер Холт Гриффин? Кажется, от сердечного приступа?

— От сердечного приступа? — усмехнулся Роберто. — У него не было сердца.

— Так писали в газетах. Я что-то припоминаю.

— Холт Гриффин умер от передозировки наркотиков.

— Вы шутите?

— Возможно, он сделал это намеренно. Тут я не уверен.

— Вы хотите сказать, что он покончил с собой? — изумленно спросила я.

— Вполне вероятно. Подозреваю, что именно так. Но с наркотиками ничего нельзя знать наверняка.

Роберто с жалостью посмотрел на меня.

— Милая моя Фейт, когда вы наконец поймете, что они никогда — никогда — не говорят правды?

— Бедная Фрэнсис. Ну и жизнь была у нее.

— Она сама ее выбрала, — резко бросил Роберто.

— Может быть. Но сейчас она хочет во всем признаться и покаяться. Я это точно знаю.

— В чем признаться? — раздраженно спросил итальянец. — В том, что ее муж был чудовищем? Что ее дочь была с самого начала обречена? Что вся ее жизнь не стоит и ломаного гроша? Да она никогда ничего не скажет. Как же она может опорочить великий род Гриффинов? Ведь она всю свою жизнь посвятила созданию легенды миссис Гриффин. Это единственное, что у нее есть. От этого зависит, войдет ли она в историю — и от Холта тоже.

— Но она хочет, чтобы я узнала правду, — возразила я. — Это очевидно.

— А вы не задавали себе вопроса — почему? — загадочно улыбнулся Роберто.

— Что вы хотите сказать?

— Почему она хочет, чтобы вы все узнали? Вам не кажется это странным? — допытывался он.

Я на минуту задумалась.

— Она хочет мне исповедаться, так же как и вы, — предположила я. — Она старая больная женщина и боится умереть с таким грехом на совести. Ей надо кому-то открыться.

— Но почему именно вам? Она могла бы выбрать для этого психоаналитика или священника.

— К чему вы клоните?

— Этот мистер Питт, он ваш близкий друг?

— Да, очень близкий. А при чем здесь он?

— Тогда спросите у него.

— О чем?

— Поговорите с ним, — продолжал настаивать Роберто.

— Я и так собиралась это сделать, но на что вы намекаете, Роберто? Я что-то не пойму.

Он откинулся назад, скрестив на груди руки.

— Я и сам точно не знаю, — задумчиво произнес он. — Но здесь что-то нечисто, уверяю вас.

Мади потянулся за сигаретами, но пачка была пуста. Он скомкал ее в маленький шарик и бросил на стол, где она начала медленно разворачиваться.

— Почему она выбрала именно вас для своего грандиозного проекта? — продолжал Роберто. — Вы когда-нибудь об этом задумывались?

— В общем-то да. Видите ли, мне почти столько же лет, сколько было бы сейчас Кассандре. Как художница я вполне могу представить себе мир миссис Гриффин, хотя сама туда и не вхожа. И потом, я напоминаю ей о дочери…

Роберто покачал головой:

— Сомневаюсь.

— Но вы же сами сказали, что я похожа на Кассандру.

— Не в этом дело, — сказал он, отмахнувшись.

— А в чем?

— Я скажу вам, что думаю по этому поводу.

— Сделайте одолжение.

— Мне кажется, здесь есть какая-то тайная причина, которую вы непременно должны узнать. Вы забыли, что Фрэнсис очень подозрительно относится к людям. Она никого не подпускает к себе.

Я вспомнила, как миссис Гриффин устроила за мной слежку.

— Но что же это может быть? — озадаченно спросила я.

— Не знаю, но все это очень странно. Скажите, а как она вас нашла?

— Она сказала, что прочитала мою статью о Веронезе.

Роберто присвистнул.

— Да бросьте!

— Но она действительно ее прочла, — запротестовала я. — Мы с ней ее обсуждали.

— Все равно это не повод, чтобы приблизить вас к себе. Уж поверьте мне.

— И кроме того, я работала у ее знакомых.

— Вам позвонил ее секретарь?

— Нет. Я никогда не общалась с ее секретарем. Она сама пришла ко мне в студию. Совершенно неожиданно.

— Сама? — прищурился Роберто.

— Да.

— Без предупреждения?

— Ну да.

Роберто расхохотался.

— Что же здесь смешного?

— Это поразительно. Фрэнсис никогда не приходит без предупреждения. Она слишком не уверена в себе, чтобы делать что-либо самостоятельно. Вы же знаете, что она не настоящая аристократка и приобрела свое положение только благодаря замужеству. Все выскочки боятся делать что-то сами. У них всегда целая армия секретарей и слуг, которые поддерживают их связь с миром. Им кажется, что только отгородившись от людей, они могут сохранять свое величие.

— Но она совсем не такая, — возразила я.

— Я знаю ее лучше, чем вы, — заметил Роберто. — И потом, после смерти Сэнди Фрэнсис никуда не выходит.

— Откуда вы знаете? Вы ведь не виделись с ней уже много лет, не так ли?

Роберто чуть поколебался.

— Так.

— Вот видите. Возможно, она изменилась, — предположила я.

— Люди не меняются со временем. Это обстоятельства меняются, а люди к ним приспосабливаются. Фейт, поверьте мне, я хорошо знаю Фрэнсис. Она ничего не делает просто так, без внутреннего мотива.

— Без скрытого мотива, — поправила я его.

— Какая разница?

— Что же она, по-вашему, задумала?

— Понятия не имею, но вы скоро сами узнаете, — зловеще произнес Роберто.

— Но если это не связано с Кассандрой, то что тогда?

— Фейт, вы мне очень нравитесь, — сказал он, беря меня за руку. — Что бы это ни было, будьте осторожны.

— А как насчет вас, Роберто? Если она узнает, что вы мне все рассказали, вы лишитесь своих денег.

— Какие они мои, если мне от них никакой радости, — вздохнул он. — Мне наплевать, что об этом узнают. Для меня уже ничего не имеет значения. Ничего. Через пару дней я уезжаю, и только Бог ведает, когда вернусь.

— А куда вы едете?

— Сам не знаю, — ответил он, поглаживая мое запястье. — Да это и не важно. Попробую отыскать место, непохожее на все другие. Нелегкая задачка. Для меня все места одинаковы.

Мы молча сидели, слушая смех посетителей, перекрывающий веселую мелодию, льющуюся из автомата. Не слишком подходящая обстановка для такого разговора.

— Ну, я, пожалуй, пойду — сказала я, поднимаясь со стула. — До свидания, Роберто.

Он тоже встал. Мы пожали друг другу руки. Потом он наклонился и поцеловал меня в щеку.

— В молодости, когда мы уверены в себе и полны сил, мы мечтаем сыграть с судьбой в рулетку. Но рано или поздно проигрывают все. Благослови вас Господь, Фейт. И не забудьте, что я вам сказал — будьте осторожны.

Днем я уехала в Денвер и села на ближайший рейс до Нью-Йорка. Самолет оказался почти пуст, в моем распоряжении был целый ряд кресел. Закрыв глаза, я стала думать о Роберто и Кассандре, вспоминая видеозапись, где они занимались любовью. Вдруг, как кадр из фильма ужасов, передо мной возникло окровавленное тело девушки, зарезанной собственным отцом. Я в ужасе открыла глаза, с трудом удержавшись от крика.

Я не сомневалась, что Роберто сказал мне правду. Мне припомнилось, как он, ссутулившись, уходил из бара, печальный и растерявший весь свой гонор. В ушах у меня звучало его предупреждение. Но постепенно его образ потускнел, вытесненный зловещей фигурой Холта Гриффина — светского льва и безжалостного чудовища в личной жизни.

Кем он был на самом деле? Обладал ли теми обаянием и эрудицией, о которых столько говорили? Видимо, да, иначе вряд ли он сумел бы одурачить всех, создав образ честного и благородного джентльмена. А возможно, он не был столь безупречен даже с виду. Люди могли ему многое прощать из-за того, что он олицетворял. Его положение было столь блестящим, что окружающие охотно верили в легенду. Несомненно, были и такие, кто догадывался о неприглядной изнанке, но молчал, потому что был предан, хотя боялся его или надеялся со временем попасть в круг его друзей.

Интересно, а что подумала бы я, доведись мне встретиться с Холтом Гриффином? Была бы я очарована его внешностью, элегантностью и знаниями, щедро приправленными богатством и культурой, или сумела бы разглядеть истинную сущность этого человека? Возможно, что-то в его манерах или выражении лица выдавало скрытую порочность? Мне хотелось думать, что я бы сумела его раскусить.