– Я всегда готова, – отшутилась она.

Адам вгляделся в ее побледневшее лицо и уловил в глазах Джеммы неуверенность.

– Нервничаете?

– Да! – вдруг вырвалось у нее.

Она и сама, кажется, удивилась, что выдала свою тайну.

– Но вы же превосходная актриса, – заверил ее Адам. – Я видел вас на репетициях – вы просто чудо! Уверен, у нас получится замечательный фильм.

Она одарила его улыбкой:

– Вы очень добрый.

– Нет, просто честный.

– Но я… Видите ли, это моя первая роль в кино, и я умираю от страха, что всех подведу.

Зрачки у нее расширились.

– Никого вы не подведете! – возразил Адам.

– А вдруг окажется, что я не такая уж хорошая актриса?

Адам не верил своим ушам. Перед ним стояла воплощенная леди Сомнение. В таких случаях рецепт только один – ложь.

– Но на съемках каждый чувствует то же самое.

– Правда? – недоверчиво спросила Джемма.

– Естественно! Я тут разговаривал с Бет Дженкинс. Она дрожит и вся на нервах. Вот никогда бы не подумал!

– Не может быть! Бет – и боится?!

Адам кивнул, удивляясь своему вдохновенному вранью и стараясь продержаться как можно дольше. В конце концов, это продолжение его литературного таланта.

– Она сказала, что ни на одних съемках ни в чем не была уверена заранее, но волнение обеспечивало блестящую игру.

– В театральной школе со мной было то же самое, – призналась Джемма. – Я тряслась перед каждым спектаклем.

– Могу поспорить, вы всегда играли бесподобно! – предположил Адам.

– Ну, откуда мне знать, – слегка покраснев, ответила Джемма.

– Если бы все вокруг сомневались в ваших способностях, вы бы здесь сейчас не стояли. Кино – слишком дорогое предприятие, чтобы приглашать бездарностей, – заметил Адам, но, увидев, как с ее щек схлынул румянец, тотчас пожалел о своих словах. – Поэтому вам абсолютно не о чем беспокоиться. Тереза только что мне вас расхваливала. Наш проект уже у нас в кармане. А все потому, что вы в нем задействованы!

Джемма тяжело вздохнула и, сказав спасибо, тихонько коснулась его руки.

Проезжая сумеречными проселками, Адам вспоминал лицо Джеммы и ее волнение. Он надеялся, что хоть немного ее успокоил, и дал себе обещание, что и впредь будет поддерживать Джемму, если у нее сдадут нервы.

Той же ночью Джемма проснулась от странного ощущения сырости. Она рывком сбросила одеяло, выскочила из постели и, включив ночник, вскрикнула: по подушке расползлось огромное мокрое пятно. Джемма перевела взгляд на потолок – с него капало.

– Боже мой! – воскликнула она, поспешно всовывая ноги в туфли и вытаскивая из чемодана первый попавшийся джемпер.

Откуда такая напасть? Неужели потолок вот-вот обвалится? И ей суждено погибнуть, прежде чем она успеет оставить свой след в кинематографе?

В коридоре послышались голоса, и Джемма распахнула дверь номера.

– У меня не комната, а настоящий бассейн! – вопила Бет.

Джемма невольно обратила внимание, что Бет тем не менее успела причесаться и подкрасить губы и ресницы.

– У меня вся постель отсырела, – пожаловалась Софи.

Она была в пикантной пижамке с медвежатами, но, как и Джемма, в подобных обстоятельствах не сочла нужным позаботиться о макияже.

– Все живы? – поинтересовался спустившийся с верхнего этажа Оли. – Трубу прорвало. Все кругом затопило.

– Какой кошмар! – ужаснулась Бет.

– Видели бы вы наши комнаты, – утешил ее Оли.

Только теперь Джемма заметила, что его джинсы напитались водой, а ко лбу прилипли мокрые пряди.

На лестничной площадке показалась мрачная Тереза.

– Собирайте вещи, и побыстрее! – велела она.

– В свой номер я больше не зайду! – заявила Бет. – Я там утону.

Оли покачал головой и бросился ей на выручку. Джемма вернулась к себе и начала лихорадочно упаковывать вещи, комкая их как попало, и через несколько минут снова была на лестничной площадке.

– Что же, черт побери, нам делать? – чесал в затылке Лез Отверженный, ероша и без того стоявшие торчком волосы. – Где мы будем спать?

– Понятия не имею, – отозвалась Тереза. – Должны же у них быть свободные номера…

Лез только покачал головой:

– Здесь все под завязку.

– Что же нам теперь делать? – захныкала Бет. – А как же мой сон красоты? Я не смогу работать, если хорошенько не высплюсь!

Джемма тем временем отвлеклась, засмотревшись на Оли, выжимавшего волосы. Его футболка тоже промокла насквозь, и Джемма поспешно отвела глаза: момент, чтобы любоваться кумиром в мокрой одежде, был выбран неподходящий.

Наконец появился менеджер отеля, безостановочно молотивший воздух руками, как ветряная мельница крыльями.

– Леди и джентльмены, покорнейше прошу прощения! Надеюсь, никто не пострадал?

– Я пострадала! – выступила вперед с виду совершенно невредимая Бет.

– Ах, боже мой! Никогда себе не прощу, если моя любимая актриса понесет урон в стенах моего заведения! Что с вами, моя дорогая?

Бет поправила оборки пеньюара.

– Туфли, в общем, слегка намокли, но чемодан окончательно испорчен! Все надо покупать заново!

– Ой, перестань! – урезонила ее Софи.

Тут Тереза вспомнила, что пора брать инициативу в свои руки:

– Есть в вашем отеле другие номера?

– Увы, у нас все давно забронировано, – с сожалением ответил менеджер.

– Что за вздор! – возмутилась Бет. – Вы что, думаете, я буду всю ночь болтаться на сквозняке, на этой затопленной лестнице, в кружевном пеньюаре?

И она выразительно захлопала ресницами в сторону Оли. Тот усмехнулся, а вслед за ним и Лез Отверженный, хотя его улыбка больше напоминала плотоядный оскал, так что Бет запахнулась поплотнее, почти полностью закрыв ложбинку между грудями.

– Я знаю, как нам поступить, – сообразил управляющий. – Постельного белья у нас в избытке, и мы можем пока разместить вас в комнате отдыха.

– Это уже ни на что не похоже! – фыркнула Бет.

– Все равно до подъема не больше двух часов, – возразила Софи. – Не вижу в этом никакой проблемы.

Актрисы обменялись свирепыми взглядами.

– Завтра все постараемся утрясти! – Крик Терезы перекрыл поднявшийся галдеж. – Давайте постараемся как-то пережить остаток ночи.

Джемма вздохнула, проводив глазами Оли, который непринужденно двинулся с чемоданом вниз по лестнице. Бет слегка поцапалась с Софи за очередность спуска: обе, без сомнения, намеревались захватить ближайшее к Оли импровизированное ложе.

Последние несколько недель из-за навалившихся дел прошли для Кей словно в тумане. Она продала свой маленький дом в Хартфордшире и перебралась из графства, в котором не только когда-то поселилось семейство Беннет из «Гордости и предубеждения», но и она сама немало пережила, в Уэнтуорт-хаус в Лайм-Реджисе, навстречу новой жизни. Вот только ее мечта стать художницей, живущей у моря, к сожалению, пока не могла воплотиться. У Кей не было времени даже распаковать кисти – не то чтобы порисовать. Надо было сначала попрощаться со всеми старыми знакомыми и пообещать, что они смогут приехать и остановиться у нее в гостинице, как только все будет готово.

Мистер Пайпер порекомендовал ей местного живописца и декоратора Чарли Эванса. Тот явился в Уэнтуорт-хаус вместе со своим семнадцатилетним сыном, которому, очевидно, вовсе не улыбалось безвылазно торчать в четырех стенах, и поэтому он беспрестанно куда-то исчезал и обнаруживался каждый раз возле ближайших игровых автоматов. И все-таки вдвоем они переделали холл, столовую и спальни, поскольку на вид это были самые ужасные помещения и будущие постояльцы должны были обратить на них внимание в первую очередь. Гостиная и кухня могли подождать.

На свалку отправились ковры с узором, навевающим головную боль, и пунцовые раковины. Их сменила краска кремового оттенка и целый строй белых раковин. Полы Кей решила застелить ковролином: он ей всегда нравился, но раньше она не могла его себе позволить. Затем пришел черед приятных мелочей – аксессуаров. Поблизости были прелестные магазинчики, и в них Кей любовно и старательно подобрала постельные принадлежности, полотенца, ночники и зеркала, пока все спальни не удостоились, с ее точки зрения, попасть в какой-нибудь глянцевый журнал. Теперь Кей по праву могла гордиться новым жилищем, созданным ею для себя и своих будущих гостей.