«Ты на него пялилась», – подсказал ей внутренний голос, пока Кей уже почти бежала к гостинице.

«Ничего подобного! Я рисовала его, это часть моей работы! Он ведь играет капитана Уэнтуорта».

«Ты на него пялилась! Не отпирайся!».

Кей застонала. Неужели ей больше нечем заняться, кроме как препираться с самой собой? Не мешает, например, для начала загрузить посуду в посудомойку.

Едва она собрала тарелки в стопку, благодаря свой дар предвидения, подсказавший приобрести этот агрегат, как в дверь постучали. Сердце учащенно забилось. А вдруг это Оли? Заметив, что она пялится – нет, смотрит – на него, он со всех ног бросился в Уэнтуорт-хаус. Его вдруг осенило, что Кей – девушка его мечты. И почему это раньше до него не доходило? Он мог бы догадаться уже тогда, когда она кормила его завтраком! Сколько времени они потеряли зря!

Кей отперла дверь. За ней и вправду стоял мужчина, но совсем не Оли. Он поздоровался.

– Здравствуйте, – ответила Кей, чувствуя, как пульс понемногу замедляется.

– Меня зовут Адам. Адам Крейг.

– Боюсь, свободных мест у нас больше нет. Если вам нужна комната, – добавила она.

– О, вовсе нет. Мне нужна Тереза. Кажется, она остановилась у вас.

– Она на Коббе, – сказала Кей. – Они все ушли туда минут десять назад. Вы не разминетесь – они оккупировали почти целый квартал.

Адам оглянулся в сторону Кобба:

– Ах да… Мне надо было догадаться и сразу пойти туда.

– Вы тоже из съемочной группы? – поинтересовалась Кей.

– Я сценарист и продюсер. Никто обычно понятия не имеет, чем занимается продюсер, а в чем заслуга сценариста – вообще никому не интересно.

– Нет, я не в том смысле…

– Пустяки.

– Может, зайдете? – предложила Кей.

Она, правда, не слишком хорошо представляла, чем сможет занять незнакомого сценариста-продюсера, однако чувствовала, что правила вежливости призывают именно к этому.

– Эта гостиница какое-то время пустовала, верно? – заметил Адам, осматриваясь в холле. – Отрадно видеть, что вы вдохнули в нее новую жизнь, – добавил он с улыбкой.

– Я пока отделала только спальни и столовую. Остальному придется чуть-чуть подождать, – объяснила Кей, проводив Адама в гостиную.

– Ах вот оно что… Теперь понимаю, – протянул он, глядя на табачные обои.

– Со временем привыкаешь. Только я привыкать не собираюсь. Ах да, – спохватилась она, – меня зовут Кей.

Адам снова улыбнулся и протянул ей руку. Его взгляд упал на книгу, лежавшую на подлокотнике кресла.

– Вы читаете «Доводы рассудка»? – удивился он.

– По этой причине я и переехала в Лайм. Я как раз читала ее, когда ко мне нагрянула Тереза и сообщила, что снимает фильм прямо здесь, в Лайме. А вы, вероятно, остановились где-то в другом месте? – спросила она.

– В общем, да. У меня свой дом в нескольких милях от города.

– Так вы из местных?

– Истинный абориген, – подтвердил Адам. – У меня несколько акров земли в Маршвудской долине.

– И как вы используете ваши владения? – поинтересовалась Кей.

– В основном гуляю по ним, – пошутил Адам. – Хотя уже подумываю, не купить ли лошадь. Как вы считаете?

Кей удивленно вскинула брови. Она не привыкла, чтобы незнакомцы спрашивали ее совета в вопросах коневодства.

– Раньше я ездил верхом, но теперь отвык – с тех пор, как начал зарабатывать на жизнь.

– Ну что же, – проронила Кей, – я нисколько не против лошадей. Они есть у всех положительных персонажей.

– Каких персонажей?

– Романа.

– Ясно, – со значением кивнул Адам. – Думаю, в прежние эпохи лошади символизировали статус.

– Но где вы собираетесь держать своего скакуна в Лайме?

– Очень своевременный вопрос, – согласился Адам. – Однако представьте, как здорово было бы явиться на работу на лошади. с портфелем под мышкой!

Кей рассмеялась. Она была знакома с Адамом ровно пять минут, но уже успела проникнуться к нему симпатией.

Вдруг хлопнула входная дверь.

– Кей! – окликнул женский голос.

Это вернулась Джемма.

– Адам! – воскликнула она, вбегая в гостиную.

Кей сразу заметила, как осветилось при виде Джеммы лицо ее гостя, и она в два счета – совершенно в стиле Эммы Вудхаус – мысленно их сосватала и поженила. В конце концов, Адам, если присмотреться, вовсе недурен собой. Волосы у него темные, хотя и немного всклокоченные, словно он слетел на велосипеде с крутого холма, глаза за стеклами очков темно-серые и приятная улыбка в придачу.

– Что-то не так? – встревожилась Кей, взглянув на Джемму.

– Тереза послала меня узнать, можно ли взять на время вашу книжку – «Доводы рассудка». Она хотела в чем-то по ней свериться, а ни у кого нет ни одного экземпляра. Можете себе представить?

Кей взяла книгу и подала Джемме.

– Спасибо, мы обязательно вернем, – пообещала актриса.

– Как там у вас дела?

– Так себе. Мы-то надеялись, что удастся отснять пару сцен, но поднялся ветер, и скоро, наверное, пойдет дождь, – посетовала Джемма.

– Обещали проливной, – кивнул Адам.

– Ах, ну надо же!

– Все образуется. Ты, Джемма, слишком волнуешься из-за пустяков.

Кей отметила взгляды, которыми они обменялись, и не сдержала улыбку. Они так мило смотрятся вместе! От нее, однако, ускользнуло то, что Адам очень скоро отвел глаза от лица Джеммы и снова переключился на нее.

Бежать со всех ног в Уэнтуорт-хаус за «Доводами рассудка» следовало, разумеется, вовсе не Джемме, но она сорвалась с места прежде, чем Тереза успела что-то сказать. Годился любой предлог – лишь бы улизнуть со съемочной площадки и хотя бы на время отсрочить неизбежное.

В гостинице она к тому же застала Адама. Он даже проводил ее обратно до Кобба, всячески поддерживая в ней бодрость духа, и вообще был очень любезен.

Джемма поднялась по лесенке в один из фургончиков, приспособленный под гримерку, села на стул, который с недавних пор звала «экзекуторским креслом», и предоставила гримеру перевоплощать ее в барышню девятнадцатого столетия.

«До чего же абсурдное занятие», – думала Джемма.

Она привыкла обходиться почти без косметики, и вмешательство чужих рук, вооруженных тампонами, кисточками и карандашами, порой нагоняло на нее страх.

Бет, наоборот, упивалась процессом. Она обожала всевозможные формы проявления к себе внимания и, если считала, что его недостаточно, немедленно начинала возмущаться.

– Разве туши не маловато? – придирчиво всматривалась она в зеркало расширенными от деланого ужаса глазами.

– Ты играешь Луизу Мазгроув в «Доводах рассудка», – рассмеялась Софи, – а не Салли Боулз в «Кабаре»![6]

Джемма незаметно улыбнулась. Бет уже получила от Терезы нагоняй за ярко-алую помаду. Они почти отсняли одну из сцен, когда режиссер обратила внимание на цвет ее губ и от злости разошлась не на шутку.

С гримом наконец покончили – настал черед костюмов. Они выглядели так прелестно, что невозможно было не влюбиться в них и не попытаться украсть, особенно если ты фанатка Джейн Остин, кем и считали себя Джемма и Софи. Так необычно казалось после джинсов облачиться в платье! Многие ли женщины в наши дни по-прежнему носят что-нибудь милое и утонченное? Ткани для нарядов были выбраны самые изысканные; единственное неудобство состояло в том, что такая одежда совершенно не защищала от холода и съемки на продуваемом всеми ветрами Коббе оборачивались для актрис бледной гусиной кожей.

«Но роль состоит не только из грима и костюма, – размышляла Джемма. – Нужно еще вжиться в образ».

После звонка агента, сообщившего, что она получила роль Энн Эллиот, Джемма пустилась в пляс, потом схватила книжку и прочитала ее вдоль и поперек. Вот тогда-то ею и овладела паника. Представлять на экране Энн Эллиот означало огромную ответственность перед зрителями. Многие считают ее лучшей героиней Джейн Остин – бескорыстной, преданной и сострадательной. Есть и такие, кто видит в ней саму писательницу, тем более если учесть, что «Доводы рассудка» стали последним ее романом. Она писала его, будучи уже смертельно больной, и самые пылкие ее поклонники чувствуют, что в этом произведении они как нельзя ближе соприкасаются с горячо любимым автором.