– Да? Тогда ты – моя проблема!

– Дамы, дамы! – приструнил обеих Оли. – Не могут же сестры Мазгроув воевать друг с другом прямо здесь?

Кей смотрела, как все они, спотыкаясь, тащатся вверх по лестнице. Бет неприлично раскраснелась, ее глаза заигрывающе поблескивали. Белокурые волосы Оли спутались, как будто их кто-то взъерошил.

«Наверное, Бет», – решила Кей.

Глаза у Терезы отчаянно слипались, и она, скорее всего, мысленно была уже в постели, заставляя себя кое-как переставлять ноги. Замыкали шествие Лез и Софи. Помощник режиссера был, как всегда, угрюм, лицо у него выглядело помятым. Софи единственная из всех сохраняла более или менее приемлемый вид. На щеках проступил легкий румянец, она непринужденно улыбалась и по ступенькам всходила гораздо проворнее, чем остальные.

– Спокойной ночи! – пожелала она всем на площадке.

Бет лишь вяло махнула рукой и ввалилась в свой номер.

– Доброй ночи, мои милые принцессочки! – распрощался Оли и тоже исчез за дверью.

Наконец все угомонились, и Кей, успокоившись, вернулась к себе. Постояла с минуту, вновь спрашивая себя, не приснилось ли ей это.

– Где мой фен? – вдруг разнесся по коридору чей-то вопль.

Кричала, конечно, Бет Дженкинс.

«Нет, – подумала Кей, – не приснилось».

В ее доме действительно заночевали кинозвезды.

– Софи! У тебя мой фен?

– Нет у меня твоего дурацкого фена! И нельзя ли потише? Джемма, между прочим, уже спала!

Бет с грохотом хлопнула дверью, и снова все стихло. Кей прыснула. Вот чудеса! Оли Уэйд Оуэн всего через две комнаты от нее сейчас ложится в постель. Кей тоже забралась под одеяло. Надо наконец перестать думать о нем, но невозможно просто не обращать внимания на того, кто переступил ее порог в образе персонажа Джейн Остин. И на этот раз, сомкнув веки, Кей увидела во сне вовсе не мистера Дарси, а Оли Уэйда Оуэна.

Готовить завтрак на шестерых для Кей было в новинку, но это ее нисколько не тяготило. Первой встала Софи. Несмотря на шесть утра, ее глаза весело поблескивали и были азартно распахнуты навстречу предстоящему дню. Все это не имело никакого отношения к Бет – она вошла в столовую, с трудом разлепляя веки.

– Привет, ясноглазка! – поддела ее Софи. – Ну, как ты после вчерашнего?

– Заткнись, Соф! – Бет, застонав, с грохотом выдвинула стул из-за стола и рухнула на него. – Ох, моя головушка! И кто только покупал мне столько пойла?

– Ты сама и покупала! – усмехнулась Софи.

– Не смейся. И помолчи хоть немного. Как же мне тяжко!

– Тебе пора навести марафет, пока сюда не явилась Тереза, – предостерегла ее Софи. – Ты ее знаешь.

– Боже мой! Если она опять заведет свое «проснуться и встряхнуться», я точно завою, – пообещала Бет.

Кей поставила на стол два кофейника, и тут в столовую вошли Лез и Тереза.

– Доброе утро, – поздоровалась режиссер. – Боже правый, Бет! Что с тобой приключилось?

– Ничего. Со мной все нормально, – соврала Бет, морщась от звука собственного голоса.

– Видок у тебя отпугивающий. Пора проснуться и встряхнуться – скоро съемки. Гримеры ведь не волшебники, сама понимаешь.

Бет бросила злобный взгляд на свою мучительницу, а Софи давилась от хохота. Лез стал наливать себе кофе.

– Кажется, дождь собирается, – произнес он таким тоном, что Кей почти ощутила морось.

– Прогноз неважный, – согласилась Тереза. – Возможно, придется переключиться на эпизоды в Апперкроссе.

– Как – в Апперкроссе? – испуганно переспросила появившаяся в дверях Джемма.

– Если только дождь не отменится. Тогда поснимаем на Коббе.

Кей смотрела, как удрученная Джемма медленно придвигает стул.

– Доброе утро! – раздался жизнерадостный возглас, и к столу бодро подошел Оли, широко улыбаясь.

Засмотревшись, Кей едва не опрокинула стакан сока на колени Софи, но вовремя спохватилась.

– Ну, как мы после вчерашнего?

– Господи, Оли! – снова застонала Бет. – Как ты можешь радоваться по поводу и без? И как тебе удается избежать похмелья? Я же видела, сколько ты вчера выхлестал!

Оли как ни в чем не бывало взял с тарелки кусочек тоста и начал щедро намазывать его сливочным маслом.

– Понятия не имею, о чем ты, куколка, – ответил он, жадно откусывая кусок. – Я и выпил-то всего каплю.

Бет только покачала головой и с отвращением принялась за хлопья.

– Я же вас предупреждала, – заметила Тереза. – Я сказала: «Один глоток», помните?

Кей улыбалась, прислушиваясь к их беседе, но не могла оторвать взгляд от лица Оли. Она суетилась вокруг стола, то и дело поглядывая на него и вспоминая фильмы, от которых когда-то впадала в экстаз. Впервые она отметила его в экранизации диккенсовской «Повести о двух городах». Там он снялся в роли Сиднея Картона, и Кей безудержно рыдала, когда он ради любимой женщины пожертвовал жизнью. Затем последовала череда довольно скверных романтических комедий, где Оли играл хлыщей и вертопрахов, всегда добивавшихся любви героини. Тем не менее его притягательность обеспечила ему интерес зрительской аудитории. Ну а потом он не устоял перед соблазнами Голливуда и получил роль в «Дамском угонщике», где и сыграл – вполне закономерно – этого самого угонщика. Кино получилось премерзкое, единственной компенсацией за потраченное зря время был весьма фривольный эпизод, который долго обсуждали в прессе. Таблоиды широко растиражировали кадры из фильма, и Кей должна была признаться, что они скрашивали ей особенно тоскливые обеденные часы.

Теперь, наблюдая за Оли, она старалась отогнать воспоминания о той эротической сцене, о его загорелой спине, завершавшейся крепкими упругими…

– Я принесу еще тосты! – выпалила она невпопад, так что все обернулись и удивленно посмотрели на нее.

– Что с тобой, Кей? – спросила Софи. – У тебя лицо горит!

– Ничего, – пробормотала Кей, спасаясь бегством на кухню.

Она не должна в него влюбляться. Красавцы-мужчины – настоящее несчастье. Сколько раз они разбивали ей сердце! Даже вспоминать не хотелось, скольким симпатичным парням она дарила свою любовь, а потом они ее растаптывали. И в Лайм-Реджис она приехала совсем не для того, чтобы повторять ошибки прошлого. Она же собиралась с головой окунуться в работу, посвятить себя совершенно новому делу и заняться наконец иллюстрациями. Для этого ей не нужен мужчина!

Но, вернувшись в столовую с полным чайником и очередной порцией тостов и увидев, как лучезарно улыбнулся ей Оли, Кей поняла, что уже слишком поздно: она успела в него влюбиться.

Джемма не могла поверить, что сегодня им, возможно, предстоит прорабатывать эпизоды из Апперкросса. Она-то думала, что они пойдут на Кобб. И готовилась к Коббу! Ну почему кинокомпании так поступают? Джемме такой порядок казался издевательством – это словно читать книгу без всякой последовательности. Она, разумеется, понимала, отчего это происходит: нужно подлаживаться под погоду и выгадывать наилучшие условия на натуре, но актеры от этого всегда страдают. Взять хотя бы ее первый контракт – «На ночь». В первый день они отсняли финальный эпизод. В киномире все происходит шиворот-навыворот, и он может вывести из себя человека с куда более крепкими нервами.

Джемма опустилась на кровать и взяла сценарий, не сомневаясь, что у ее матери не было проблем с заучиванием роли. Она помнила это с детства.

«Мамочка, – просила ее Джемма, – ты не поможешь мне с домашним заданием?»

«У меня, моя милая, свое домашнее задание», – откликалась мать, откидывая назад длинные темные волосы, и садилась на пол спиной к дочери в замысловатой позе йоги, положив перед собой очередной сценарий.

Джемма поднималась к себе в комнату, и примерно через час раздавался стук в дверь.

«Тебе еще нужна моя помощь?» – спрашивала мать.

Джемма качала головой: она уже сама успела справиться с заданиями.

Перебирая в памяти те далекие годы, Джемма могла сказать с уверенностью, что матери достаточно было лишь однажды прочитать текст и больше она за него не бралась. То ли у нее была фотографическая память, то ли воровские диалоги запоминались легче, чем адаптация бесед из романов Джейн Остин, но одно обстоятельство не вызывало сомнения: ее мать никогда не нервничала. На съемках она расцветала. Вокруг нее все так и бурлило; энергия выплескивалась у Ким через край, и она была душой компании на любой вечеринке – а на пике успеха «Бандиток» в их доме собиралось немало гостей. Джемме они запомнились даже слишком хорошо. Она пыталась заснуть в своей комнате на втором этаже, а внизу, в гостиной, отплясывала и орала целая толпа. Впрочем, в столовой, на кухне и в палисаднике тоже. Однажды на постель Джеммы повалилась разгоряченная страстью пара. Но женщина, сообразив, что в ней уже кто-то есть, заверещала как полоумная.