Она легонько подтолкнула Нелли коленом, проехала через лагерь и выехала на дорогу, которая вела к границе.

Через полдня езды шагом на неспешно идущей лошади она встретила кота. Он выбрался из-за кустов, с высоко поднятым хвостом, желтые глаза неотрывно и внимательно смотрели на Шарлен, и она в то же мгновение поняла, почему на самом деле так неожиданно уехала из лагеря.

Она сказала: «Тпру, Нелли», хотя лошадь уже остановилась. Кот подошел поближе. Он был очень черный, чернее, чем должна быть обыкновенная кошачья шкура смертной кошки. Он уселся, аккуратно вылизал себя, расправил лапой усы и затем сделал то, его и ожидала Шарлен. Он повернулся к ней спиной, посмотрел через плечо, махнул хвостом и пошел по какой-то тропинке.

— Следуй за этим котом, Нелли! — сказала Шарлен своей лошади. Это прозвучало глупо, казалось невозможным, что лошадь сделает это, но Нелли послушалась ее. Это, подумала Шарлен, должно быть, результат действия какой-то магии!

Она свободно держала поводья в руках, позволяя лошади не спеша следовать за котом. Шарлен вздохнула и закрыла глаза, отдыхая. Не раз уже она спрашивала себя, почему находится здесь и куда они направляются. Она даже не думала о том каким, будет это путешествие, длинным или коротким. Почему-то она чувствовала заранее, что что-то подобное должно произойти. Потому-то ей и понадобилось так срочно уехать из лагеря. Как если бы она выложила еще одну карту, и та велела ей покинуть место, где она нужна, чтобы попасть туда, где она нужна еще больше.

Наконец тропинка закончилась, и они остановились. Здесь на совершенно голой поляне стояло огромное узловатое дерево. Под деревом, поджидая ее, сидела, опершись на палку, старая согбенная женщина. Ну и кто бы это мог быть, кроме…

— Хельба? Хельба, колдунья?

— Кто же еще, Шарлен?

Шарлен почувствовала, как тяжелая туча, нависшая над ней, постепенно рассеялась.

— Я здесь, — без колебания сказала она. — Здесь, куда, как я теперь понимаю, ты велела мне явиться.

— Ты хорошо поработала, — сказала ей Хельба. — А теперь ты поработаешь еще лучше.

Хелн из-под полуопущенных век смотрела, как Джон добавляет семена и крошки в кормушку на подоконнике. Закончив, Джон посмотрела на нее, увидела, что Хелн, очевидно, спит и осторожно вышла из комнаты.

Как только дверь захлопнулась, Хелн вскочила с кровати, и быстро перебирая ногами в манере которая, с недавнего времени стала казаться ей вполне натуральной, бросилась к окну. Она стояла, украдкой наблюдая за темноголовым воробьем, приземлившимся на ободок кормушки-подноса. Маленькая пташка с опаской посмотрела на нее внимательными глазами. Хелн стояла неподвижно, не мигая.

Птичка клюнула с кормушки кукурузофасолину, разломала ее и начала поедать. Довольная, она откинула крохотную головку и радостно чирикнула.

Рука Хелн немедленно метнулась вперед, словно змея. Ее пальцы, щелкнув, захлопнулись как челюсти вокруг тельца птички, прежде чем та успела вспорхнуть. Она поднесла ее ко рту; желудок уже нетерпеливо урчал в ожидании пищи. Птичка в отчаянии раскрыла клюв.

Хелн открыла рот. Легко, без видимого усилия, ее голова качнулась вперед, зубы впились в тело птички, смяли и раскусили ее.

Она как раз заканчивала стирать с губ ярко-алые пятна, когда возвратилась Джон. Джон уставилась на нее и на кормушку. Там лежали перья. Вокруг рта Хелн была размазана кровь.

— Но, Хелн, что же… — Джон была слишком удивлена и перепугана, чтобы закончить фразу.

— Орлоястреб набросился на воробья. Я пыталась добраться туда и прогнать его, но…

Глаза у Джон были большие и круглые от изумления. Она подозревала, пусть и не была уверена в этом, что Хелн сказала ей неправду. Недоверие боролось в ней с другим подозрением. Победила более мягкая, правдоподобная мысль.

— О, Хелн, как это ужасно для тебя! Я знаю, что ты любишь певчих пташек, тебе нравится любоваться ими! И надо же случиться, что орлоястреб напал на одну из них прямо в кормушке!

— Он просто следовал своей природе, — сказала Хелн. Она украдкой вытерла кровь с губ и вокруг рта, проведя рукой так, словно снимала прилипшую крошку.

— Да, я знаю, но, Хелн, — ты не поранилась?

— Прикусила язык, когда попыталась закричать на хищника. — Она отвернулась от окна, заставляя себя двигаться медленно, так, как положено двигаться беременной. Не взглянув на Джон, она вернулась в постель.

— А ты не хочешь пойти погулять этим утром?

— Нет!

— Но ведь на улице так хорошо!

Хелн просто закрыла глаза, словно присутствие Джон утомило ее, что едва ли было преувеличением.

Джон подошла к ней и пощупала лоб.

— У тебя нет температуры, Хелн. Лоб холодный — как мне кажется, холоднее нормального.

— Ты когда-нибудь была беременна?

— Сама знаешь, что нет!

— Так и должно быть. По крайней мере, у круглоухих.

— О. — Джон, казалось, никогда не признавала того, что у нее уши другой формы, чем у Хелн и ее брата. Было похоже, что девушка считала, будто все они принадлежат к одному и тому же виду, породе. Мало же она знала!

— Я бы выпила еще чашечку кофею, — сказала Хелн, делая попытку избавиться от Джон.

— Я вызову служанку. Может быть, ты хочешь поесть, Хелн? Этим утром ты едва притронулась к своей каше. Ты, случайно, не заболела снова?

— Нет, я же сказала тебе, со мной все в порядке. — Уйдет когда-нибудь отсюда эта надоедливая девчонка?

Пальцы Джон потянулись к уголку рта Хелн и сняли крошечное перышко. Джон посмотрела на него, потом на Хелн.

— Я была слишком близко к месту убийства, — сказала ей Хелн. — На меня могли попасть брызги крови и перья.

— Должно быть, так и было, — сказала Джон неуверенно. Она подняла перышко и понесла, словно бы решив избавиться от него, к выходу. Там она замешкалась, как-то по-особенному посмотрела на Хелн и вышла из комнаты.

Хелн издала долгое низкое шипение. Как хорошо избавиться от этой особы, пусть даже ненадолго. Ей бы хотелось оказаться на солнце, впитывать его лучи, согревая себя и того, другого, все больше и больше. Но Джон, знала она, подумала бы, что это странно, а доктор посчитал бы это неприемлемым. Позже, когда родится тот, другой, она сможет отправиться вместе с ним в залитую солнцем пустыню и загорать на солнце и заниматься — но чем? Она неожиданно для себя потеряла нить своих рассуждений.

Москитомуха прожужжала около ее губ, привлеченная пятнами крови. Глупое создание, она села на ее верхнюю губу. Немедленно язык Хелн высунулся наружу и слизнул муху с губы. Насекомое жужжало, когда она глотала его.

В тот же момент она услышала внутри себя какое-то ворчание. Потянувшись рукой вниз, Хелн похлопала себя по выступающему животу. Не бойтесь, Три Маленькие Головки! Мама будет кормить вас хорошо.

Отчетливого ответа она не услышала, только довольное урчание раздалось у нее в мозгу. Человеческие головы не могли так скоро проявить себя. Но скоро все изменится. Все, что ей нужно, это находить подходящую пищу.

Еще одна москитомуха прожужжала, влетев в открытое окно. Хелн ждала ее, неподвижная, как камень, готовая поймать и проглотить.

Доктор Стерк тихо слушал, как Джон описывала ему недавнее поведение Хелн. К несчастью, было слишком очевидно, что с ней происходило.

— И вы уверены, что она ее съела? — спросил он.

— Да, должна была съесть! Вокруг ее рта была кровь и еще это перо. — Она протянула ему крохотное перышко.

— Разум часто выкидывает странные штуки у беременных женщин. Ее поведение может показаться ненормальным, даже странным, но я уверяю вас, что все это часть процесса.

— Правда, доктор? — в голосе девушки звучал вполне понятный скепсис.

— Правда. Просто наблюдайте за ней и докладывайте обо всем, что кажется не совсем нормальным. В случае необходимости я всегда могу прописать более сильное лекарство.

— О, доктор, я почувствовала себя гораздо лучше! Вы не представляете себе, как я перепугалась!