Бернард вернулся. Пытаясь унять расплакавшегося Барри, Иви заметила краешком глаза, что Бернард вернулся, и, посмотрев на него, застыла от изумления.

— Бернард? Твоя прическа?

— Хорошо? — смущенно спросил Бернард.

— Хорошо? Просто восхитительно! Ты выглядишь другим человеком!

Простая короткая стрижка с задорными вихрами на затылке удачно подчеркивала правильные черты его бледного лица. Кроме того, выгодное впечатление стал производить медный оттенок его волос.

— Это Бинг мне подсказал, какие указания нужно дать парикмахеру. Надеюсь, я все сделал правильно.

— Несомненно. Теперь девушки слетятся к тебе отовсюду. Придется тебе взять в руки большую метлу, чтобы отгонять их прочь.

Впервые за все время она заметила, какие у Бернарда большие голубые глаза.

— Бернард, все замечательно! — Иви засмеялась и похлопала своего нового, удивительно привлекательного жильца по спине. Бернард невероятно преобразился всего за какие-то несколько недель. Изменение, произошедшее с ним, было не менее заметно, чем то, что происходит с женщиной, когда она за год теряет килограмм десять и приводит тем самым в изумление своего мужа, о чем Иви неоднократно читала в маминых журналах о похудении.

— Знаешь, Бернард, я и сама могу тобой увлечься, — сказала она и добавила «почти», так как Бернард весь сжался от смущения.

Новая прическа Бернарда стала основной темой разговоров. Волна комплиментов так и захлестывала Бернарда, а Мередит засвидетельствовала свое восхищение яркими следами губной помады. Разительное изменение, происшедшее с Бернардом, не могло не пробить дурман Сашиного опьянения.

— Теперь он хорош и для меня! — сообщила она Бингу.

Бинг остался непреклонным, как сфинкс, не проронив ни слова. А Саша неустойчивой походкой направилась в сторону Бернарда, но в конце пути свалилась в кусты.

— Нужно ей помочь. — Би считала, что оставлять ее одну в кустах не совсем удобно.

— Пусть ей поможет кто-нибудь другой, — остановила ее Бет.

— Ты эгоистка.

— В отношении всего, что касается тебя.

Бет и Би задержали друг на друге взгляд. Любой сторонний наблюдатель задумался бы над вопросом, отчего это молодая женщина так и сияет счастьем, а пожилая так и светится умиротворенностью и спокойствием. И любой сторонний наблюдатель пришел бы к заключению, что эти женщины любят друг друга. Конечно, если этим сторонним наблюдателем не была Бриджит.

— Что это у тебя такое лицо? Опять желудок тебя подводит? — спросила она Бет, умудряясь сделать так, чтобы даже ее предположения прозвучали как обвинения. — Ох, ох, — наморщилась она, сгибая свои затекшие колени, чтобы присесть к ним на траву. — Как вам кажется, можно было бы нам предоставить места, соответствующие нашему возрасту?

— Да, к нам, скрюченным старушкам, нужно проявлять побольше внимания.

— Би! — Судя по всему, Бет терпеть не могла, когда так разговаривали, пусть и в шутку.

— Ну, до такого я еще не дошла, — возразила Бриджит. — Мне приятно думать, что во мне еще есть какая-то жизнь. Сегодня утром я даже записалась на курсы эсперанто.

Она хмуро посмотрела на куст.

— Что это там делает Бернард? Похоже, он сражается с этим кустом. О Боже! — Бриджит с удивлением обнаружила, что из куста вдруг появилась Саша. — Наверно, они тренируются, чтобы показать всем фокус. Смотрите, Саша притворяется, что ее ноги совсем ослабли. — По теории Бриджит, шикарные люди не бывают пьяными. — Приятно видеть, что они так дружны. Наверно, она устала больше, чем этот Бернард.

Это был именно тот момент, когда Саша пыталась объясниться с Бернардом, а он тащил ее через лужайку.

— Мне всегда казалось, что ты идиот, — признавалась она, пачкая слюной его грудь, — но теперь я изменила о тебе свое мнение.

— Хорошо. Хорошо.

На то, чтобы поддерживать Сашу в вертикальном положении, уходило столько энергии, что Бернард больше ни о чем не мог думать.

— Очень мило с твоей стороны, — автоматически повторял он, направляя ее в сторону кресла.

— Не оставляй меня! — взмолилась Саша.

— Гм… Хорошо.

Бернард не горел желанием оставаться с Сашей, но ничего другого ему не оставалось.

— О, Бернард! — вздыхала, глядя на него, Саша, а ее тайному эротическому очарованию слегка мешали, с одной стороны, размазанная по лицу тушь, и с другой стороны — налипшая на него трава.

Аден и Генри искали Иви и, в конце концов, обнаружили ее на кухне.

— Этому старику нужно попить, — Аден указал на Генри, — а вот этого нужно поцеловать.

На себя он не успел показать, так как Иви уже сжимала его в своих объятиях.

— Давай отправим всех по домам, — предложила Иви, шепча ему прямо в ухо, — и будем целоваться и обниматься, пока не взойдет солнце.

— Какая милая идея, так прекрасно изложена, но не думаю, что она осуществима.

— Ну и ладно. Тогда остается дожидаться, пока они сами разойдутся.

Они стали целоваться снова, тела их сплетались, как плющ вокруг каменной колонны. Громкое завывание, раздавшееся снизу, напомнило им, что они не одни.

— Генриии! — Иви покрыла старую морду поцелуями и налила в миску воды.

— Слушай! — Аден поставил ее на ноги. Посмотрел на нее серьезно. По-доброму, но серьезно. Отстранил ее на расстояние вытянутой руки. — Послушай меня внимательно. Я повторяю это еще раз. Я не Генри.

— Конечно же, нет! Ты абсолютно другого цвета. И уши у тебя не висячие. Я никогда не видела тебя в кожаном ошейнике, и у тебя изо рта не пахнет собачьими консервами.

Иви попыталась опять обвить его руками, но Аден отстранился.

— Я хочу сказать, что ты никогда не будешь делать попыток обращаться со мной, как с Генри. Проделывать со мной те же фокусы, играть со мной в те же игры. Близость — это союз двух честных людей, в котором они партнеры. — Аден слегка потряс Иви, чтобы она стояла спокойно. — Ты это поняла? И никаких поспешных теорий. Никакой посторонней помощи. Только я и ты. И ни один из нас — не хозяин. Согласна?

— Согласна.

— Хорошо. И еще одна вещь. — Аден произнес серьезно: — Будет очень весело.

Тут он заключил ее в свои объятия и сжал с силой.

И даже когда его объятия ослабли, Иви все твердила сама себе: никаких игр, никакой стратегии…

В дверях кухни появился Джон Крамп.

— Идемте, мои дорогие! Сейчас Бинг будет произносить речь.

В саду раздавался звук, который ни с чем невозможно было перепутать: паровой двигатель на полных оборотах лил свои трели из окон верхнего этажа.

Со столь не свойственной ей услужливостью Кэролайн разливала всем шипучий напиток, вкус которого был великолепен, но только до того момента, как попадал в горло.

Собравшись в маленький полукруг, они все замечательно выглядели, благодаря спокойно освещавшему их, заходящему, жемчужно-розовому солнцу. Легкий ветерок освежал открытые плечи. Лето ласково прощалось с ними.

Иви оторвала себя на какое-то время от Адена, чтобы посмотреть назад, на дом номер восемнадцать. Она оглядела все изменения, которые претерпело старое здание с тех пор, как Белл передала его ей, Иви. Много нанесено на него краски, шпатлевки, наклеено бумаги. Но изменился не только облик самого дома. Иви посмотрела на Бернарда, уверенного, с новой стрижкой, на Кэролайн, с нетерпением ожидавшую, когда ее мама причешет Милли. Она повернулась и взяла Адена за руку. Многое изменилось, но многое осталось по-старому. Она вспомнила отрывок из письма Белл, которое ей передал мистер Снайл-младший: «Только те, кто должен был жить здесь, остались со мной». Белл одобряет все, что я сделала, прошептала Иви. И я это знаю.

Бинг постучал по стеклу, призывая к тишине, и поднялся на возвышение.

— Мы собрались сегодня здесь, чтобы сказать аи revoir[25], а не до свидания человеку, который очень много значит для всех нас.