— Быстрей! Быстрей! — запаниковала Иви.

— Не могу найти этот чертов пульт! — Бинг ерзал под одеялом. — Да вот он. — Он отклонился, направил пульт на экран телевизора, и пространство заполнили звуки труб вместе с надписью «Салон антиквариата», возвестившие о начале передачи.

— Ненавижу эту заставку, — страдальческим голосом сказала Иви. — И кому интересно смотреть на эти замшелые величественные жилища и выслушивать, какие битвы проходили у их стен? Давайте уже перейдем поскорей к этим жадным старушкам и к тому наследству, которое они получили от своих отвратительных предков.

Ужасного вида вешалка для шляп, на которой были вырезаны косоглазые медведи, стоила три сотни фунтов стерлингов.

— Я бы разрубил ее на дрова, — язвительно проговорил Бинг.

— А это, наверно, стоит целое состояние, — затаила дыхание Иви, когда во весь экран показали золотое ожерелье с опалами. И когда было объявлено, что оно стоит всего сто пятьдесят фунтов, она была расстроена, как если бы ожерелье было ее собственное.

— Вот это важная персона, — определил Бинг со знанием дела. Маленькая женщина с седыми волосами сидела около мрачного пейзажика с уныло пасущимися коровами.

— Ее дедушка купил это фунтов за десять, — повторял Бинг возбужденно, — а теперь она стоит тысячи.

Бинг и Иви сидели на самых краешках стульев, когда эксперт по картинам произнес:

— Вы мне поверите, если я объявлю, что стоимость этой картины колеблется между шестьюдесятью и восьмьюдесятью тысячами фунтов стерлингов?

— Ого! — воскликнул Бинг.

Старушка, казалось, потеряла голову. Но вскоре овладела собой и прошептала:

— О! Но я все равно никогда не смогу с ней расстаться.

— Да-да, конечно! — закричал Бинг прямо в ее невинное розовое личико на экране. — Не успеешь ты оказаться на улице, как побежишь прямо с ней на аукцион.

Иви засмеялась.

— Она все обсудит с таким же маленьким дедушкой и потом напьется до смерти сладкого шерри.

— Неужели нам с тобой нечего туда отнести? — Бинг с надеждой оглядел комнату.

— Нет. Каждый раз мы начинаем один и тот же разговор. Все эти важные старушки получили в наследство и украшения, и мебель, которая стоит целое состояние. Не то что мы. И о чем только думали наши прадедушки и прабабушки! Не оставили нам ни одной дерьмовой вещички! Ах, мисс Крамп! — Иви заговорила занудным голосом официального лица. — Вот эта представляющая интерес шляпная коробка полна старых пуговиц. Они пользуются большим спросом. Я сам недавно наблюдал, как некая старая плутовка получила за них два фунта на аукционе!

— Я так рад, что вы принесли ее с собой, — сказал Бинг дрожащим старческим голосом. — Нам предоставляется теперь редкая возможность использовать подлинные атрибуты важной исторической персоны, каковой являлась няня Беси. Мне посчастливилось взглянуть однажды в отчет о путешествии на остров Шеппи. Одна очаровательная деталь бросилась мне в глаза… железы внутренней секреции сыграли с маленьким Бертом злую шутку. И теперь мне с трудом верится, что вы являетесь обладательницей огромной старой пахучей сумки с этими самыми документами. Лондонский дилер оценит ее не менее чем в восемнадцать пенсов…

— Если уж говорить о сумках… — Иви вспомнила, что отчетливо различила этот характерный Беллин запах после того, как испугалась загадочной машины у дома. — Я успокоилась, как будто почувствовала, что она следит за нами. — Она озабоченно посмотрела на Бинга. — Я, случайно, не схожу с ума? Это не то, что старается уловить Саша?

— Не думаю, что ты сошла с ума, девочка, — успокоил ее Бинг. — Почему бы Белл и не посмотреть на нас? Я не настолько невежествен, чтобы считать, что мне все известно о вселенной и ее законах. Если такое представление о Белл делает тебя счастливой, то не надо от него отказываться.

— Какой ты молодой и в то же время — такой мудрый.

Иви призадумалась. Была еще одна вещь, которой ей не терпелось поделиться с Бингом, но она была настолько личной и дорогой ее сердцу, что Иви не могла решиться. Ведь если Бинг над ней посмеется, то все рухнет.

— Знаю я, когда у тебя такое лицо. — Бинг, как всегда, был на шаг впереди. — Выкладывай, что ты там наделала!

— Ничего не наделала. Пока.

— Расскажи своему дяде Бингу. Возможно, лучше выложить все сразу.

— Я хочу пригласить Адена на свидание. — Иви застыла, ожидая взрыва смеха.

Но Бинг не засмеялся.

— Пора уже, — сказал он и вернулся к «Международным новостям».

— Ты не против китайского колорита?

— Мы говорим о еде или о твоем следующем сексуальном поединке? — поинтересовалась Иви.

— О еде. Я угощаю, если ты собираешься разделить трапезу со мной.

— Бинг, у меня же сценарий! — Иви потрясла перед ним кипой бумаг. Она еще до этого переползла на другой конец софы. Из-под одеяла торчали только ее голова и одна рука.

— Можешь мне этого не рассказывать. Ты не читаешь. Ты не ушла дальше первой страницы. Ты сворачивала ее в трубочку и забавлялась.

— У каждого свой способ знакомства с текстом.

— Пошли. Подумай о свиных фрикадельках. О воздушных булочках. О подливках.

— Знаешь, это действительно очень увлекает. Эти бутерброды за целый день ужасно надоели. — Иви соскочила, чтобы сменить свои смешные меховые шлепанцы на что-нибудь более подходящее для прогулки по тротуару. — Слушай, — прокричала она из своей комнаты, — а как это получилось, что ты сегодня вечером дома? Ты же всегда очень ценил воскресные вечера!

— Не бери в голову!

Но сам Бинг всегда все «брал в голову». Иви последовала за ним в замешательстве. Нависшее над ними небо было темным и желтоватым, таинственно предвещавшим шторм. Иви, дрожа, подошла к воротам и внезапно застыла на месте.

— Что случилось? — поспешно подскочил к ней Бинг.

— Машина снова здесь.

Казалось, что теперь вся их жизнь зависит от машины. «Она там!» — были первые слова, которые выкрикивал один из них. Или: «Сегодня ее нет!»

Среда оказалась тем днем, когда машины не было. Хорошее начало. Иви разбирала почту. Или, точнее, сортировала добровольные и никому не нужные предложения, когда дверь отворилась и вошел Бернард.

Солнце, которое опять вернулось к своему огненно-раскаленному состоянию, так и струилось за Бернардом, пронизывая светом его буйную прическу, совсем как огонь, охватывающий лес.

— Доброе утро! — сказал он с живостью ведущего детской телепередачи.

— Бернард. Я рада, что мы случайно столкнулись. — Иви склонила голову; в одной руке — флаер агентства недвижимости, в другой — приглашение в «Пицца Хат». — Я очень сожалею о том, что произошло тогда вечером.

— Когда вечером? — Бернард, казалось, забыл и о хаосе, и о слезах, и о пощечине испанке в «Мечте Манхэттена». — Ах, тогда. Но тебе не за что извиняться. Тот вечер открыл мне глаза.

— Ты говоришь правду? — Иви была ошеломлена.

— Конечно. Изменил мою жизнь. — Он усмехнулся ей. Энергия так и исходила от него, он не мог устоять и едва не подпрыгивал на месте.

— Тогда мы должны это повторить! — Иви была просто сбита с толку неожиданным успехом своего предприятия.

Смеялся Бернард теперь новым, не задавленным, веселым смехом.

— Думаю, что нет. Мне больше это не понадобится. Ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.

Иви сокрушенно сказала:

— Хорошо. Это хорошо. Моя победа в том, что ты почувствовал уверенность в себе.

Внезапно появившийся прежний Бернард взял Иви за руку, пожал ее сердечно и сказал:

— Я никогда не смогу отблагодарить тебя сполна, — и сразу же Бернард-новый запрыгал вверх по лестнице, как кенгуру.

Раскладывая все по полкам в «Калмер Карме», Иви не могла не похвалиться своим триумфальным успехом.

— Он так и запрыгал по лестнице. Прямо невероятно. Не менее энергично, чем какой-нибудь дамский убийца. А если еще и волосы уложить…