— Мы используем только пять или шесть комнат, — сказал Уилл извиняющимся тоном, — остальные закрыты. Мама говорит, что она хочет реставрировать дом, когда удача опять вернется к Риверсам. Я пообещал ей, что так и будет. Только не знаю, как этого добиться.

Он остановился и открыл дверь в комнату, где стояло маленькое фортепиано, заваленное нотами, а на стенах висели два банджо и гитара.

— А вот этой комнатой пользуюсь я. Когда мне не очень хочется спать, то сочиняю по ночам. Я занимаюсь этим здесь внизу, чтобы не потревожить маму во время отдыха.

Ники заметила на стене какую-то бумагу в рамке. Подойдя поближе она увидела, что это был диплом Университета Северной Каролины, выданный Уиллису Этану Риверсу 5 июня 1972 года. Интересно, подумала она, до какой степени — он играет в сельского парня? Кто же такой настоящий Уилл Риверс, человек, который вырос в громадном плантаторском доме, табачный фермер, завидный жених, кантрист? Может ли настоящий Уилл сочетать в себе все это?

Даже если и может, сказала себе Ники, он все равно не в ее вкусе.

В тот день, когда должна была начаться посадка табака, Ники поднялась до зари, и когда приехали Джим и Бо, она уже ждала их с крепким кофе и яичницей с ветчиной. Сама она была слишком взволнована, чтобы есть и, выпив чашку кофе, с удовольствием наблюдала, как едят мужчины. Затем они вышли в поле.

В своей обычной мягкой манере Джим показал Ники, как готовить грядки для рассады. — Берете пол-унции семян, вот столько, на каждую сотню квадратных ярдов. Затем добавляете удобрения и перемешиваете с золой и мелким белым песком…

Два дня она и ее люди готовили грядки, работая от восхода до заката, прерываясь лишь на полчаса в полдень, чтобы перекусить. Когда все было готово, они укрыли грядки, чтобы защитить их от внезапных изменений температуры, животных и насекомых. Из брошюры, которую дал ей Уилл, Ники знала, что она может рассчитывать получить с каждого квадратного ярда грядки от пятнадцати до двадцати пяти тысяч растений — хотя Джим добавил, что этого можно ожидать только в том случае, если на то будет воля Божья. С момента, когда табак был посажен, и на протяжении последующих трех-четырех месяцев такое количество насекомых, болезней и сорняков нападало на него, что Ники могла только представить, чего будет стоить вырастить хороший урожай.

Следующие две недели они работали на выжженных полях, очищая их и готовя к высадке рассады. Работая в поле, Ники чувствовала себя родителем, готовящим колыбель для ребенка, который должен был появиться на свет. Впервые в жизни она делала настоящую работу, своими силами, начиная с самого начала, вместо того чтобы чувствовать себя актером в пьесе, написанной другими.

Спустя восемь недель рассада была готова. Уилл обещал помочь ей с техникой. Но два дня лил дождь, и Джим принес Ники плохие новости. Почва была очень сырой, всю работу нужно было делать вручную. Когда он увидел растерянность на ее лице, то дотронулся до маленькой Библии, которая лежала у него в кармане, и сказал:

— Господь все делает неспроста, мэм. Вручную делать эту работу тяжелее, но мне нравится думать, что наградой нам будет урожай.

— Надеюсь, Джим. О Господи, я надеюсь на это! Высадка рассады заняла более двух недель, но никто не жаловался. Именно в это трудное время Ники узнала настоящую цену своим работникам. Она наблюдала, с каким терпением Джим обращается с Бо, и когда она похвалила его доброту, он опять ответил ей цитатой из Библии — о том, как Господь велел страдать.

Ники заметила, что когда она пользуется некоторыми жестами при общении с Бо Хансеном, то он понимает ее быстрее. Однажды вечером она наткнулась на него у сломанного «бьюика» Элл. Бо сидел за рулем и представлял, что ведет машину. Ники сказала, что машина испорчена и не может ездить. Тогда Бо вылез из машины, поднял капот и показал на двигатель, а потом на себя. Она поняла, что он хочет починить машину, и решила, что тут ей терять нечего. Она кивнула и достала из кармана несколько банкнот, давая ему понять, что заплатит за дополнительную работу. Счастливая улыбка Бо тронула ее сердце. В рабочей одежде, которой его снабдили родители, Бо представлял собой жалкое зрелище, а ведь ему нужно было так немного, чтобы почувствовать себя счастливым.

Желая облегчить нищую жизнь Бо, она отправилась в город и купила ему рабочий комбинезон, несколько рубашек и джинсовую куртку. Прежде чем вручить подарок, Ники два раза постирала вещи, чтобы у них был не новый вид, затем засунула их в багажник «бьюика». Настал момент, и они с Бо обнаружили их, тогда Ники предложила ему взять одежду, потому что ей она не нужна.

По вечерам она стала приглашать своих работников — мужчину, которого никто не ждал, и юношу, в семье которого было слишком много ртов разделить с ней ужин.

— Мой отец работал у отца Уилла, сказал однажды вечером Джим, после того как они закончили ужин яблочным пирогом и кофе.

— Каким он был? спросила Ники.

— Джон Риверс был суровым человеком. Но честным и справедливым. Богобоязненным и любящим своих близких. Ники решила удовлетворить свое любопытство.

— Странно, что Уилл не женат, — расспрашивала она.

— Не потому, что никто не хочет, это уж точно. Ники и сама это понимала.

— Наверно, Уилл не нашел подходящего человека, — сказала она.

— О нет, мэм. С этим было все в порядке, откликнулся Джим. — Младшая дочка Чарли Коннорса, Бет. Бет была лучшей девушкой в округе. Лучше и быть не может. Все считали их превосходной парой.

— Почему же они не поженились? — спросила Ники.

— Они собирались. Но Уилл потерял ее.

— Другой мужчина?..

— Нет, я не это имел в виду. Бет Коннорс заболела и быстро умерла. С тех пор прошло уже почти десять лет. Но похоже, что Уилл еще не пережил этого. — Он покачал головой, заканчивая разговор, если не с Ники, то с собой. Потом собрался и ушел.

Ники долго в задумчивости сидела одна за столом. Да, Уилл Риверс определенно был актером, думала она, и любил играть в простого человека, чья жизнь — открытая книга.

В следующие недели Ники поняла, что Уилл был прав, когда говорил, что табак — это требовательная культура. Когда листья пошли в рост, то на них стали нападать насекомые и гусеницы, было необходимо ежедневно опрыскивать их, чтобы уничтожить заразу. Потом, когда растения начали цвести, надо было отщипывать почки, чтобы предотвратить дальнейший рост.

Ники все больше чувствовала себя заботливым родителем, выхаживающим своего ребенка, оберегающим его от опасности. Днем она работала не покладая рук, ночи оставались для сна. Иногда, кончив домашнюю работу, она, борясь со сном, садилась писать письмо Хелен или Блейк. Но для этого ей всегда приходилось делать над собой усилие. После того как она столько лет не поддерживала отношений с Кейт, Ники решила никогда больше не терять контакта с людьми, которые ей дороги. Ники также переписывалась с Ральфом Сандеманом. Когда она представляла его одинокое холостяцкое существование, то не чувствовала в отношении его никакой обиды за то, как он поступил с ее бабушкой много лет назад.

Где-то в глубине души Ники считала, что ее мать и бабушка сами ответственны за то, что с ними произошло. Моника, провинциальная девушка, очень быстро смирилась с тем, что она брошена, и не сделала ничего, чтобы найти Ральфа Сандемана после того, как они расстались, ожидая, что он сам вернется к ней. Она не принимала во внимание тот факт, что он, может быть, ранен, разлучен с ней из-за страшных событий войны. А Элл… Она тоже отвергала любые возможности. Живя вновь в Виллоу Кросс, Ники другими глазами смотрела на город. В детстве она все видела глазами Элл, город и его жители казались ей неприветливыми. Но ведь и ее мать обращала мало внимания на окружающих ее людей. Теперь Ники узнала, что не все они были жестокими. Были люди, как Кейт и Тим, которые старались сделать окружающий их мир лучше. Они делали больше, чем просто приглядывали за детьми, пока родители тех работали. Тим и Кейт принимали целые семьи, так же как они приняли Ники, помогая им в трудные времена, обеспечивая едой, одеждой, медицинской помощью. А фермеры кооператива!.. Если случалась беда с одним из них — пожар, смерть, несчастный случай — это становилось общей бедой.