— Понять?! — крикнула она визгливо. — Я скажу тебе, что я могу понять! Что ты нарушаешь свое обещание! Снова! И из-за чего? Из-за них! — Она схватила с кофейного столика хрустальную сигаретницу. — Маленькие трубочки, набитые табаком, исчезают с дымом без следа. Так вот, я не дам превратить в пустой дым мою жизнь, пока ты будешь без конца говорить о своих делах.

X. Д. выпрямился.

— Хватит, Элл! — резко оборвал он ее. Но она уже не могла остановиться; все разочарования, все Проглоченные унижения, так долго подавляемый гнев — все вырвалось наружу.

— Хватит?! Нет, X. Д., не хватит! Мне наплевать на твои сигареты! — Она бросила сигаретницу, которая ударилась о противоположную стену. — Не хватит! Если у тебя ничего больше нет для меня и для Ники! Я устала от такой жизни. Устала смотреть, как страдает Ники от того, что у тебя каждый раз «неподходящее время». Ты женишься на мне сейчас, понятно? Как только оформишь свой развод. Настало мое время, и я не позволю, чтобы о Ники думали лишь как о твоем внебрачном ребенке!

Она замолчала. Наступила тишина.

X. Д. разглядывал ее с таким видом, что она почувствовала себя неодушевленным предметом, картиной на стене или скульптурой, которую оценивают.

Потом, очень спокойно, спросил:

— Так говоришь, ты больше не позволишь? — Вся нелепость ее угроз проявилась при повторении им этих слов. Внезапно она поняла, какую ошибку совершила.

— Прости, X. Д…. Я только хотела… Не знаю, что на меня нашло…

Он встал с дивана и сунул ноги в ботинки, которые она с него сняла раньше.

— X. Д., умоляю!.. Я была так расстроена твоими плохими новостями, что…

Схватив его за ногу, она попыталась притянуть его обратно. Но он, вырвавшись, подошел к стулу, на котором висел пиджак, и надел его.

Элл подбежала к нему.

— X. Д., ты не можешь так уйти… Я отдала тебе всю свою жизнь… Разумеется, я подожду, пока ты не сможешь на мне жениться… Буду ждать столько, сколько захочешь…

Он подошел к кофейному столику, собирая бумаги в портфель. Она шла за ним по пятам.

— Прости меня, — голос Элл стал плачущим, — скажи, что мне сделать, чтобы ты простил меня… Я сделаю все!.. — обезумев от страха, что он уйдет, она опустилась на колени и пыталась расстегнуть молнию на его брюках. — Никто никогда не сделает для тебя то, что сделаю я… Ты же сам говорил мне…

Он оторвал от себя ее руку и поправил одежду.

— Прощай, Гейбриэл, — сказал он, холодно глядя на нее, — ты можешь оставить у себя все, что я дал тебе. До самой последней вещи, — добавил он с натянутой улыбкой, и она поняла, что он имеет в виду Ники.

Ярость опять переполнила ее, и она не смогла сдержаться:

— Мерзавец! — крикнула она ему в спину. Он обернулся.

— Ты права, — ответил он и вышел.

Она упала на колени, глядя на дверь, в которую он только что вышел. В голове еще звучал ее собственный отчаянный крик.

Дни были ужасны, ночи еще хуже. Она жила несколько недель надеждой, что он смягчится и вернется к ней. Теперь все зависело от его решения — ее письма или звонки, любые попытки объясниться еще больше отдалят его. Это Элл понимала. Она еще надеялась, что в конце концов она или, может быть, Ники хоть что-то значили для него.

Во всяком случае она понимала, что связаться с ним будет очень трудно. Сейчас он почти не бывал в Виллоу Кросс. Получив вызов от противников курения, он начал борьбу с ними — самую жестокую и бескомпромиссную за всю свою жизнь. Местные газеты были полны сообщений о его деловой активности, направленной на защиту «Хайленд Тобакко». X. Д» летал по всей стране, встречался с главами других табачных компаний, с лоббистами в Вашингтоне, представителями рекламных и газетных агентств, особенно уделяя внимание новым выступлениям в любом уголке Соединенных Штатов. Он увеличил долю «Хайленд Тобакко» в спонсорстве телевизионных спортивных передач, а также пожертвования на филантропические цели в образовании и культуре. Не проходило недели без его снимков в газетах, где он фигурировал либо с мэром какого-нибудь города, либо вручал чек президенту университета или музея: X. Д. жертвовал значительные суммы на благотворительные цели. Деньги Хайлендов шли на создание клиники для детей-инвалидов в Миссисипи, на программу борьбы с неграмотностью в Арканзасе, поддержку команд «Малой лиги» по всей стране. Когда маленький город в Луизиане был разрушен наводнением, Хайленд послал туда продукты и одежду для пострадавших семей на самолетах с эмблемой Хайлендов.

Выражая свое презрительное отношение к медицинскому заключению, он постоянно курил свои фирменные сигареты и старался, чтобы это попало на фотографии. Он неоднократно заявлял, что научные разработки были «совершенно неубедительны» для такого сурового заключения, и проклинал тех, «кто подрывает табачную промышленность Америки, которая поддерживает миллионы американских семей и давнюю почтенную традицию свободного американского предпринимательства».

В то же время, понимая, что одних заявлений недостаточно, он удвоил усилия по развитию научно-исследовательской деятельности своей компании, нанял новых талантливых ученых, которые разрабатывали новые меры по защите курильщиков, способные свести на нет угрозы их здоровью или по крайней мере опровергнуть правительственное заявление, что курение разрушает здоровье и укорачивает жизнь тех, кто им увлекается.

Пока X. Д. выступал в защиту дела всей своей жизни, которое было для него дороже всех женщин на свете, Элл надеялась, что только занятость мешает ему подать знак своего милостивого прощения. Чтобы отвлечься, она много занималась Ники, уделяла больше времени домашнему хозяйству, ведя размеренную спокойную жизнь, находя неотложные мелкие дела, а когда стало тепло, пускалась в дальние прогулки по окрестностям. Тут она впервые обнаружила, что с холма за сосновой рощей можно увидеть на той стороне долины громадный дом Хайлендов в центре поместья, и иногда часами глядела на него, лелея мечту стать там хозяйкой.

Но шли месяцы, и мечты рушились. Она начала подумывать оставить Виллоу Кросс и хотела было распорядиться продать дом. Но местный агент по продаже недвижимости ей тут же напомнил, что дом принадлежит и содержится за счет «Хайленд Тобакко» и не является собственностью Элл, следовательно, она не имеет на него никаких прав. Впервые она осознала, что ей вообще не принадлежит ничего, кроме пары драгоценных вещиц: золотого кольца с изумрудом и браслета с рубинами. Дело в том, что каждый раз, когда Х.Д. дарил ей что-нибудь стоящее, она следовала его совету, разрешала оформить хранение и положить эти вещи в сейф одного из банков. Элл съездила в Чарльстон и продала кольцо и браслет. Выручив всего около десяти тысяч долларов, она поняла, что недолго продержится на эти деньги, если уедет из Виллоу Кросс.

И хотя ее положение оставалось неопределенным, а время шло, становилось ясно, что в Виллоу Кросс ей будет лучше, чем где-либо еще. Никто не давал ей понять, что дом надо освободить, счета, которые она отправляла за свою фиктивную работу, оплачивались, так же приходили рабочие, чтобы поправить крышу или обработать землю в саду. Элл решила, что X. Д. настолько занят, что вся система ее содержания будет крутиться, пока он не прикажет ее остановить. Но мало вероятно, что он найдет для этого время. Компания ворочает громадными суммами, и такая мелочь, как ее содержание, просто никого не интересует.

Она осталась в Виллоу Кросс.

И как только пришла к этому решению, почувствовала себя снова в безопасности, вернее, в иллюзорной уверенности, что все обойдется. Элл начала опять строить планы. Она должна бороться за права своего ребенка. Слишком много лет она и ее дочь готовились стать членами семьи Хайлендов. Она не собирается довольствоваться малым. X. Д., возможно, больше не появится, но Элл теперь вспомнила о другом мужчине, появившемся раньше X. Д., который может сделать эти мечты явью.

Элл стояла у порога, глядя на дорогу, где скоро должны были блеснуть фары приближающегося автомобиля. Она вышла задолго до назначенного ею часа. Весь ритуал приготовления был соблюден: волосы вымыты и уложены, она приняла ванну и надушила тело, новое платье надето на соблазнительное белье. На кухне приготовлен продуманный обед, который должен был выглядеть симпровизированным — только напитки, сказал он, хотя она все-таки надеялась, что он останется. Ники ночевала сегодня у Бойнтонов.