Зоран остановился на разделительной полосе и поднял руку в приветствии. Омоновцы возле автобуса побросали сигареты, Снорри заговорил, повторяя каждый жест Ивачича.

— Освободите проезд! — закашлял металлический голос из первого лимузина.

— Я прошу аудиенции у губернатора, — напрягая связки, продолжал Ивачич.

— Уйди с дороги, придурок! — выкрикнул кто-то сбоку.

Толик Ромашка вытер вспотевшие руки о футболку. Ловец Тьмы шептал формулы, одну за другой. От его кольчуги летели искры. В домах напротив отворились еще три окна. От переезда, тяжело покачивая животами, семенили два стража с полосатыми палочками.

— Мы хотим поговорить с губернатором. Мы просим аудиенции…

Молчание. Первый из экипажей набирал ход. Снорри незаметно переместился в сторону, на встречную полосу, чтобы не дать черным машинам ускользнуть.

Захлопали дверцы экипажей. Водители машин, застрявших на прилегающих улочках, вылезали и собирались в плотную шеренгу. Откуда-то сзади, по пустой дороге, приближалась целая делегация. Это шли любопытствующие водители, которых удерживали дальше, по ходу движения кортежа.

— Там пусто, ее нет, — пробормотал Ромашка, смахивая пот. — Я как чуял, они все свалили… Наверняка в Москву, за инструкциями… Зато много людей, они побоятся стрелять…

— Пусть ко мне выйдет ваш губернатор… я без оружия… мы будем говорить только вдвоем! — надрывался Зоран. Он тяжело закашлялся и оперся о плечо Снорри.

Лимузины остановились. Хищные хромированные ноздри машин словно обнюхивали непрошеного гостя. Во второй машине приоткрылась дверца, показалась стриженая голова почти квадратного мужчины. Его губы быстро шевелились возле трубки телефона. «Не давить же их», — неизвестно по какому наитию сумел прочитать по губам Ромашка.

— Освободите проход! Всем разойтись! Граждане, освободите проход, возможно применение спецсредств! — Повторяющийся гулкий окрик запрыгал над толпой.

К переезду подкатили две машины милиции с включенными мигалками.

Зоран снова заговорил. Покачнулся, но устоял. Снорри кинулся его поддержать. Второй автобус с зарешеченными окнами протиснулся по тротуару и стал тихо выползать на дорогу. По тропинке, совсем рядом со спрятавшимся Ловцом, пробежали дети.

— Я хочу встретиться с иерархом вашей церкви… герцог просит вас о военной помощи… мы будем платить двойное жалованье каждому добровольцу, кто встанет под наше знамя… пять золотых драхм империи за каждый месяц службы…

Квадратный человек в темном костюме бочком выскользнул из лимузина, но остался стоять за распахнутой дверцей. В руке он сжимал короткоствольный автомат. Доктор Ромашка подумал, что из своего арбалета, который лежал разобранный в гараже, он прекрасно бы «снял» этого противного стрелка. Толик Ромашка представил себе это очень ярко и слегка ужаснулся собственной кровожадности.

В нем что-то сдвинулось за два последних безумных дня и продолжало сдвигаться дальше, по мере того как дом Ивачич говорил. Толик не понимал ни слова, несмотря на явную схожесть языка. Однако от забинтованного, практически обреченного на смерть дворянина с далекого Хибра катилась такая волна энергии, что затихли все, даже возмущенные водители.

В прилегающих переулках машины стали разворачиваться. Из своего укрытия Рахмани видел не так много, шагов по сто в каждую сторону, но и этого было достаточно, чтобы понять — назревает драка. Со стороны города, моргая шестью фарами сразу, подкатил милицейский джип и высадил под прикрытием автобуса подмогу. Оратор из машины в третий раз требовал, чтобы Зоран убрался с пути. У многих пеших горожан не выдержали нервы, они устремились в подворотни. Зато в окнах показались головы. Из дверей лавок и контор тоже выглядывали любопытные. Рахмани обратил внимание, что любопытных стало неожиданно много. Не меньше сотни зевак скопилось у соседнего жилого дома, и народ продолжал прибывать.

— Их бы уже сбили, — нервно хохотнул Толик, — они боятся давить их на глазах свидетелей!

Последний экипаж начал потихоньку сдавать назад, прокладывая путь среди пеших стражников. Следуя неслышной команде, за ним тронулись остальные экипажи.

— …Мы собрали достаточно средств, чтобы вести войну… мы верим, что руссы не оставят в беде своих братьев и сестер… Со мной пришел посланник народа парсов, он отворит в вашем городе Янтарный канал… мы будем торговать…

Рахмани учуял заранее, когда водитель первого «Мерседеса» нажал на педаль.

Молния вырвалась из кустов и ударила точно в решетку радиатора. Капот «Мерседеса» подпрыгнул, встал на дыбы, с двигателя сорвало крышку, фонтаном хлестнуло масло.

Никто не успел среагировать, все произошло бесшумно и слишком быстро для ожидаемого теракта. Милиционеры забегали, в лимузине распахнулись сразу три дверцы. Вторая машина едва не протаранила первую, взвизгнули тормоза.

Попытка сбежать оказалась для городского начальства неудачной.

Стражники добрались до Зорана. За первыми двумя бежали еще четверо. Они накинулись на мужчину в больничном платье, как муравьи на раненую гусеницу, и поволокли его в сторону, освобождая проезд.

Моторы взревели, но тут же стихли. Несколько песчинок понадобилось охранникам губернатора, чтобы понять — странный безумец в окровавленном белом платье никуда не делся. Он стал еще ближе, а рядом с ним — долговязая гибкая фигура в кожаном плаще. Милиционеры в растерянности выбирались из кучи-малы.

От фантома, которого они месили, осталось легкое облачко. В толпе заахали, сверкнули вспышки фотоаппаратов.

— Дайте же проехать!

— Уберите этих психов с дороги! Разве не видно — с дурдома сбежали?

— Эй, хроник, свалил живенько!

Стражи в сером опомнились от позора, но не спешили с новой атакой. Они бережно брали парламентеров в кольцо, стараясь оттеснить с проезжей части. Рахмани выпустил еще одну пару фантомов. По тропинке с топотом приближались люди. Человек восемь, не меньше, оценил Ловец, все — грузные мужчины.

Зоран продолжал говорить. Он сильно охрип и качался, но все еще не терял надежды привлечь интерес местных правителей. Снорри незаметно поглядывал в кусты, косил взглядом на подступивших стражей порядка. Милиционеры топтались вокруг, но пока не нападали. Поврежденный головной «Мерседес» чадил, как подбитый танк. Из него выкатились двое молодых парней и седовласый мужчина, все в черном. Они храбро отступили назад и втиснулись в милицейский «уазик».

Зоран говорил, а водомер переводил, делая множество ошибок, но зато все громче и громче. Снорри первый уловил, что говорить следует не с начальством, а с толпой бедняков, собравшихся вокруг. Приукрашивая слова Ивачича, он спешил поведать этим несчастным, так мало видевшим и много раз обманутым людям о чудесной тверди Великой степи, где каждый может получить участок жирной земли или наняться в пелтасты к сатрапам славного Искандера, где щедрая земля родит четыре раза в год, где над вечным Шелковым путем летят и плывут караваны волшебников…

На тротуарах люди толкались и, вытянув шеи, слушали балканца. Похоже, мнение горожан разделилось. Одни считали, что их разыгрывают, другие всерьез восприняли слова израненного усатого человека, с забинтованным ухом и грудью.

Верещали телефоны. Все словно ждали чего-то.

— Если бы там был кто-то из начальства, они бы рванули. — Толик, забывшись, кусал ногти.

На короткий миг лекарю Ромашке показалось, что дверцы лимузинов сейчас снова откроются, навстречу Зорану выйдет легко узнаваемая, спортивно одетая, властная женщина, она пригласит посланца хибрских славян в свой «Мерседес», и…

Но вместо этого обе целые машины с воем рванули с места. Загребая горелой резиной, оставляя на асфальте черные шлейфы, они дернулись, одновременно прижимаясь к двум разным обочинам.

Людская масса скомкалась, как горящая газета.

— Ребенка! Ребенка задавят! — истошно завопила невидимая в толпе женщина.

Сминая кусты, на обочину попрыгали рабочие в робах. Один из лимузинов пробил насквозь фантом водомера, сам Снорри очутился еще левее, на фонарном столбе. Зорана он прижимал к себе. Водитель второго лимузина слишком сильно взял вправо, объезжая фантом Ивачича, в результате зацепил припаркованный автомобиль, содрал краску на борту и оторвал зеркальце.