Кеа с набитым ртом сообщила, что в Харина целятся как минимум трое, и даже уточнила, откуда именно. Тогда Юля заставила Харина повторить все это для народа, и на набережной поднялся страшный гвалт. Заплаканный Харин проорал им, что если его убьют, то это сделают не люди на плавучем ресторане, а стрелки «из органов». На набережной закричали еще сильнее, а Кеа радостно хрюкнула, что стрелки опустили пушки. Как она ухитрялась это чувствовать, сидя в корзинке, с набитым ртом, — ведомо одному богу Плавучих островов.

Кой-Кой переводил то, что успевал понять, а девочка Юля увлеченно расспрашивала своего главного врага. Он называл имена и суммы денег, он произносил чужие слова «де-путат», «про-ку-рор», «про-пис-ка», «под-ко-ми-тет». Он плакал, он вздрагивал от тихих рыданий, но не потому, что раскаялся, а потому, что в глубине его честности дремало чудовище. Чудовище рвало на части собственный хвост, обнажало свою гноящуюся душонку, но ничего не могло поделать. На Великой степи чары давно бы уже растаяли, но на планете Земля честность вызывает гораздо больше слез.

Раза три я намеревалась остановить ведьмочку, но не сделала этого. Я хотела ей сказать, что мы пришли сюда совсем не за тем, чтобы устроить публичную казнь, что мы всего лишь хотели защитить ее одну, хотели спасти единственную ворожиху, но…

А может быть, в этом и есть ее спасение, — спросила я себя.

Может быть, для того, чтобы получить власть над элементалями и духами, надо вначале получить власть над собой?

Когда наш приятель выговорился, я заткнула ему рот, связала руки шнуром, подхватила нюхача, и мы двинулись к выходу. У вращающихся дверок я кое-что вспомнила.

— Отлично задумано, домина, — потер ручки Кой-Кой.

Я и не сомневалась в нем. Перевертыши обожают яркие зрелища. Мы ненадолго поручили Юле нашего друга, а сами бегом спустились в трюм. Кой-Кой тащил за собой красный топор и толстый железный прут, которые он где-то стащил со стены. Мы крикнули всем, кто прятался в трюме, чтобы они удирали наверх, пока не поздно. Затем я помолилась и трижды произнесла заклятие колодца. Заклятие неплохо действует в жарких пустынях, если некогда копать, а вода на исходе. Духи пробивают колодец на сотню локтей вниз и даже больше, но нельзя злоупотреблять их доверием. Если вода не появится со второй попытки, следует забыть про формулу надолго…

Получилось не слишком удачно, лишь слегка треснули доски под ногами, и тонкой струйкой побежала вода. Большего я и не ожидала, я походила на раздавленную виноградную ягоду. Кой-Кой вогнал в трещину топор, и дело пошло на лад. Не прошло и минуты, как в потолок ударила тугая струя толщиной с мою ногу. Со второй попытки духи Леопардовой реки смилостивились, открылся настоящий колодец, диаметром в два малых гяза. Нас свалило с ног; мы едва успели подняться этажом выше, как лопнули внутренние переборки. По пути мы догнали трех поварят, они тащили на себе полные тюки еды, но увидели меня и с воплями все побросали.

Мы едва успели вернуться наверх, как из борта с хрустом вырвалась балка, крепившая судно у берега. По внутренним помещениям побежала трещина. Вода поднималась с невиданной быстротой, выбивая по пути стекла, двери, круша мебель и посуду.

Первым по трапу спустился полковник Харин, высокий статный мужчина в отглаженном костюме, с любимыми автоматами в руках. Те, кто прятались за капотами машин, высунулись в недоумении. В пестрой компании гражданских, которых сдерживала шеренга «бобров», все указывали пальцами вверх, на качавшиеся мачты игрушечного корабля. Полковник Харин поприветствовал соратников, подождал, пока они разогнут спины, и открыл огонь по колесам машин. Жур-на-лис-ты присели, но вспышки их волшебных камер защелкали еще чаще.

Мы скатились по трапу плотной группой, слушая, как за спиной вылетают болты и скобы из хилых шпангоутов. Железный трап с треском порвался, канаты пропели последнюю песню заодно с ветром. Бригантина начала заваливаться на борт, вода ударила из окон. В вышине лопнули нити железной паутины, они упали в воду с треском и огнем. Темная волна хлестнула на берег, заливая мостовую вместе с машинами.

Толпа рванулась в стороны, но многие, напротив, полезли на перила набережной, чтобы лучше видеть. Вспышки щелкали постоянно.

— Сюда, скорее! — Кой-Кой разворачивал громадную повозку. Задняя дверца была открыта, из нее, головой вниз, свешивался человек в пятнистой форме.

Настоящего вялого Харина мы усадили в лужу, сами еле успели запрыгнуть, Кеа при этом выронила жареную курицу, которую подобрала где-то по пути. Кой-Кой сдал назад, со звоном вылетело стекло, мы стукнулись о другую машину.

Люди разбегались. Какой-то человек в пятнистой форме, весь в крови, бежал нам наперерез. Другой, в железном шлеме, махал толпе, чтобы они расходились, но людей становилось все больше.

— Давайте заберем с собой телевизионщиков! — закричала вдруг Юля, дернувшись к дверце.

— Эй, уймись! Кой-Кой, что она хочет?! Эта девчонка меня сведет с ума.

Снаружи в обшивку шмякнулось несколько пуль.

— Спокойно, расслабились, — хохотнула Кеа. — У этой машины железо в бортах в три раза толще, чем грудной доспех нашего друга Поликрита!

Кой-Кой ловко заложил вираж, почти безболезненно для окружающих. Человек двадцать запрыгнули на крыши машин, сломались два деревца и палка с про-жек-то-ром наверху, а в целом мы довольно лихо пробили оцепление.

— Эй вы, хотите с нами? — предложила Юля людям, столпившимся вокруг смешной красной машины с надписью «ТНТ». — Что засохли, блин? Решайте быстрее, будете первыми!

— Эй, не стреляйте, не стреляйте! — заорали где-то сзади. Толпа сгущалась, мешая «пятнистым» и «бобрам». Раздался долгий пронзительный треск, бригантина развалилась на три части.

— Юля, зачем они нам? — Я испугалась, что девочка теряет рассудок. — Мы добились, чего хотели. Я выполнила обещание, тебя никто не тронет.

— Нет, вы ничего не понимаете! — У нее снова брызнули слезы. — Теперь стало еще хуже. Теперь надо доводить до конца, иначе они все замнут. А нас потом тихо прикончат или упрячут в психушку…

Люди возле красного ав-то-бу-са азартно переглянулись. К нам рысцой направилась высокая блондинка в длинном цветастом платье и круглых стеклах на глазах.

Я оглянулась назад. Солдаты в пятнистой форме и железных касках толпились вокруг Харина. Две машины лежали на боку, одну волной утащило в реку. Я схватила нашу рыжую ведьмочку и пригнула ее вниз за секунду до того, как блондинка щелкнула волшебной ка-ме-рой. За блондинкой неуклюже торопился кудрявый юноша с каким-то невероятным прибором на плече. Спереди у прибора торчал круглый черный глаз.

— Домина, пора бежать, — дала мудрый совет Кеа.

— Митя, снимай, снимай, не прекращай! — теребила кудрявого слугу блондинка.

— Бог ты мой, ну и компашка! — разинул рот Митя. Он что-то нажал, механический зверь на его плече заморгал рубиновым огнем и загудел. — Куда вы намерены двигаться теперь? Кого еще из милицейских чинов вы намерены взять в заложники?

— Митя, серьезнее! — Блондинка ткнула опе-ра-то-ра острым кулачком в бок. — Але, Гоша? Как там наше ничего? Что, готово? Дьявол, отлично, мы в прямом эфире… Кто звонил? Что-о? Они там совсем охренели? Представляете! — Она повернулась к нам, словно ища у нас защиты, ее ярко накрашенные губы гневно тряслись. — Представляете?! Наш директор говорит — только что был звонок сверху, ему приказывают остановить прямой эфир…

— Я предупреждал, — флегматично заметил Митя. — Так что теперь, снимать или как?

У блондинки в кармане заверещал другой телефон. Две пули влетели в машину через заднее разбитое окно и проделали две дырки в стекле переднем.

— Кой-Кой, вперед!

Перевертыш показал вершину мастерства. Он раздавил клумбу, перевалил через двойной бордюр, опрокинул скамейку с двумя мирными старушками и вырулил на круглую площадь. Кеа радостно нажала на кнопку сирены; пока я соображала, как этот кошмар отключить, позади нас столкнулись три машины. Верный своей любимой тактике, перевертыш гнал по встречной полосе. Дело осложнялось тем, что на круглую площадь выходило несколько улиц, отовсюду перли машины, они дико визжали, гудели и застревали. На повороте Кеа опрокинулась на бок вместе с корзиной, Юля повизгивала, зажав уши ладошками.