– Только забери с собой госпожу, – добавил Борн.

– Нет! – тут же твердо возразила я. – Не сдвинусь с места, пока он не придет в себя или… не умрет.

– Ото’о Ша не так легко убить, Кхели, – ободряюще улыбнулся мне Халай, скрываясь в темноте. Кхели… странное слово, но, по-моему, красивое. Так называли меня агррами, не знаю, что оно означает. Потом спрошу у Маркуса… О боги, только бы он не умер!

– Ты слышишь?! – мысленно воззвала я, чувствуя, как слезы потоком бегут по моим щекам и капают на его серебристую шерсть. – Слышишь?! Держись! Ты не можешь покинуть меня!

– Астор… – услышала, а скорее, едва ощутила слабый ответ. У него не было сил даже связно думать, но, самое главное, он был жив! Жив!!!

Я прижалась к нему щекой, от облегчения начав всхлипывать даже громче.

– Боги, как же я испугалась! Я уже думала, что потеряла тебя.

– Все будет, хорошо… не плачь, малышка.

– Хорошо, я не буду плакать, – пообещала я. – Ты только потерпи, сейчас вернется Халай, и мы тебе поможем. Обязательно поможем.

– Кто еще знает?..

– Только Борн, он тут рядом.

– Хорошо, – прошелестело в моей голове, словно вздох, и почти сразу кануло в черную пустоту. Я испуганно прислушалась к своим ощущениям, неужели?.. Но нет, сердце бьется, и можно различить дыхание. Значит, живой.

Очень может быть, что со стороны я выглядела, как умалишенная, разговаривая сама с собой. Судя по лицу Борна, он примерно так и подумал. Да ну и пусть. Какая, в сущности, мне сейчас разница? Важно лишь одно – чтобы Маркус выжил, чтобы остался со мной. И ради этого я готова выглядеть хоть вконец ополоумевшей в глазах окружающих. Потому что… потому что я люблю его! И пусть нам на самом деле не суждено быть вместе. Да, я это знаю! И трезво оцениваю свои шансы на счастливую семейную жизнь со своим любимым. Этих шансов практически нет. Однако я люблю его и не переживу, если он умрет…

Вернулся Халай со всем необходимым, не забыв прихватить даже запасные факелы. Он тут же без промедления принялся обрабатывать раны Маркуса, которые были поистине ужасны. Я с содроганием следила за тем, как горец промывает, а затем чем-то смазывает и перевязывает раны. И вздрагивала каждый раз от его прикосновений. Наконец Халай закончил свою работу. Мы переместили Барса на подготовленный заранее лежак из веток и плотного плаща Халая, и я уложила его голову себе на колени, всей душой надеясь, что он сейчас очнется.

Борн и Халай убрали уж начавшие попахивать трупы, оттащили в недалекий овражек и завалили камнями. Разожгли маленький костерок, тщательно следя за тем, чтоб он не дымил. Оба, не сговариваясь, сели спинами к огню, зорко вглядываясь в ночную темноту и не выпуская оружия из рук.

Время шло, утекало сквозь пальцы, а Маркус все никак не приходил в сознание. В любой момент нас могли хватиться…

– Нам нужно возвращаться в лагерь, госпожа, – наконец заговорил Борн. – Если кто-то обнаружит ваше исчезновение, начнется страшный переполох.

– Нет, – решительно отрезала я. – Еще раз повторяю: никуда я отсюда не уйду. К тому же если моего отсутствия до сих пор не заметили, до утра не стоит волноваться. Ведь не станет же кто-то среди ночи заглядывать в мою палатку, чтоб убедиться, что я не пропала.

– Но к утру придется вернуться, – заметил Халай. – А я останусь здесь.

– Посмотрим, – неопределенно ответила я, не желая в данный момент пререкаться. Моя рука совершенно неосознанно ворошила мягкую шерсть Барса… И вдруг он открыл глаза. Не передать, какое облегчение я в этот момент испытала.

– Как ты себя чувствуешь? – Глупый вопрос, конечно, но мне показалось, глаза Маркуса сверкнули иронией.

– Бывало и хуже, – ответил он.

– Куда уж хуже? Ты же еле живой!

– Я живучий, как таракан, девочка.

– Фу, гадость какая! – Сначала я хотела рассердиться, но потом поняла, что он специально шутит. – Лучше бы сказал, что у тебя девять жизней, как у кошки.

– И это тоже.

– Я смотрю, что умирать ты уже не собираешься.

– Ни в коем случае. На самом деле все не так страшно, как кажется, малышка.

Я почувствовала, с каким трудом дается ему этот разговор, однако, судя по всему, той сильной боли, что привела меня сюда, он уже не чувствует. Раз шутит, значит, точно не умрет. Я невольно улыбнулась.

Халай осторожно коснулся моего плеча:

– Ну как?

– Лучше, чем можно было ожидать.

Услышав это, горец вздохнул с явным облегчением и, подумав немного, спросил что-то на своем языке.

Я постаралась воспроизвести ответ Маркуса как можно точнее. Хочу заметить, что задачка оказалась не из простых. Во-первых, в языке агррами, если хоть в одном слове неправильно поставишь ударение, кардинально меняется его смысл, а то и всей фразы в целом. Во-вторых, я абсолютно не поняла, что сказала. Халай, однако, все понял и окончательно успокоился. Хотя не знаю, не рано ли. Ведь Барс все-таки серьезно ранен.

Спустя несколько минут мы задумались над одной довольно серьезной проблемой: что делать дальше?

– Наверное, его надо перенести в наш лагерь, – немного неуверенно предложила я. Я не могла сказать, что это однозначно хорошая идея. И Халай тут же это подтвердил.

– Нельзя, – сказал он отрывисто с сильным акцентом. – Мы не сможем перенести его так, чтобы не потревожить раны. И лучше, чтоб об этом никто не знал.

Борн промолчал и вообще никак не выразил своего отношения к нашему разговору, но мне почему-то показалось, что он согласен с Халаем.

– Но ведь нельзя же оставлять его здесь.

– Можно, – вмешался Маркус, однако, кроме меня, этого никто не услышал, а я предпочла проигнорировать.

– Придется, в таком случае, кому-то дежурить тут, – предложил Борн. – Например, несколько твоих людей, Халай, которым ты больше доверяешь, могут делать это по очереди.

Горец отрицательно покачал головой, даже не объяснив причину своего отказа. Впрочем, немного подумав, и я с ним согласилась.

– Лучше все-таки, чтоб никто не знал о случившемся.

– Почему? – поинтересовался Борн.

Я неопределенно пожала плечами. Как это ни странно, мне показалось, что он даже знает почему и только притворяется несведущим.

Мы помолчали.

– Итак, мы ни к чему не пришли, – спустя пару минут заключил Борн.

– Вы оставите меня здесь и продолжите путь, – мысленно велел Маркус.

– И не надейся, – упрямо возразила я. – Мы никуда не поедем, пока ты не поправишься и не встанешь на ноги… ну на лапы.

– Твой батюшка вряд ли с этим согласится, Астор.

– Я скажу ему, что заболела и хочу здесь задержаться ненадолго. И мы будем ухаживать за тобой, пока тебе не станет лучше.

– Девочка, это неразумно…

– А мне все равно! Ты не бросил меня, когда я умирала от яда. Я тебя тоже не оставлю.

– Астор, пойми ты, для твоей, да, если уж на то пошло, и для моей безопасности будет лучше, если вы немедленно уедете. Не стоит сидеть тут и дожидаться убийц! Я не смогу защитить тебя, да и сам сейчас уязвим. Одному мне будет гораздо безопасней.

– Может быть, но меня это не убедило. – Мне надоело спорить, да я и не могла быть полностью уверена в своей правоте, но и уступать не собиралась. – Хватит спорить, от тебя все равно уже ничего не зависит.

– Вот упрямая! – сокрушенно вздохнул Маркус и, кажется, заснул.

Мужчины с большим недоумением смотрели на меня, и я тоже невольно вздохнула.

– Ну что ж, пока поступим так, как я уже сказала, а там будет видно.

Оба согласно кивнули.

Халай немного поколебался, но все же решил задать мучивший его вопрос:

– Как ты слышишь Ото’о Ша?

Я задумчиво посмотрела на Барса. Моя рука неосознанно поглаживала снежно-белую с бликами серебра шерсть. Все, как тогда в пещере…

– Это дар Небесного огня. – Я постаралась ответить максимально понятно для Халая.

На лице горца отразилось искреннее недоумение. Объяснить ему? Или оставить все как есть? Но ведь это вовсе не тайна, и Маркус ни разу не просил меня что-то скрывать от Халая. И почему бы не рассказать, пока мы тут сидим, ожидая рассвета?