— Как спалось, сынок? — спросила она.

— Да ничего.

— Я так волнуюсь, Пуп. Что там у Тайри? — От слез и страха у нее дрожали губы.

— Ничего, мама. Почему ты плачешь?

— Ты хоть последи, сынок, не натворил бы Тайри глупостей, — прошептала она.

— О чем это ты? — Он едва сдерживал крик.

— Боюсь я за него, — всхлипнула она, хватаясь за его плечо.

— Мам, перестань! — одернул он ее, чувствуя, что вот-вот сорвется сам.

— Поосторожней вы, ради Бога, — рыдала она. — Не злите белых. Они — сила, против них не…

— Слушай, зачем это ты завела? — Он скрипнул зубами.

Она приникла к нему, и он ощутил у себя на щеках ее горячие слезы.

— Их когда хоронят, тех, кто погиб на пожаре?

— В пятницу, — сказал он.

— Сынок, если чего не ведаешь сам, обрати свой взор к Господу.

— Не бойся, ничего не будет, — буркнул он. — Он допил кофе и встал, пряча от нее глаза. — Пойду, надо с папой поговорить. — Он порывисто вышел.

В гостиной он сел рядом с Тайри и поднял на него сочувственный взгляд.

— Папа, на шаг к себе сегодня не подпускай ни одного белого.

— Ты, главное, не бойся, Пуп, — спокойно сказал Тайри. — И вот что… Я тут говорил Эмме, что, возможно, должен буду отсидеть какое-то время. Больше ей ничего не рассказывай. А случится что, становись на мое место, принимай заведение на себя. Джим пособит. Да и не внове тебе оно все.

— Эх, пап! — горестно вырвалось у него.

— А с мамой, Пуп, ты уж как-нибудь помягче, — посоветовал Тайри. — Она, бедная, и так ничего не понимает.

— Конечно, папа.

Зазвонил телефон. Рыбий Пуп взял трубку. Из нее послышался голос Джима:

— Тут телеграмма пришла на имя Тайри.

— Читай, Джим, чего там, я передам ему.

— Есть, — сказал Джим. — Ты слушаешь?

— Да-да.

— СЕГОДНЯ ВАШЕ ПРИСУТСТВИЕ МУНИЦИПАЛИТЕТЕ НЕ ТРЕБУЕТСЯ. КАНТЛИ.

— И это все?

— Да, все.

Рыбий Пуп положил трубку и повернулся к Тайри:

— Начальник полиции прислал телеграмму, что сегодня тебе являться незачем.

Отец и сын молча посмотрели друг на друга.

— Он все знает, этот начальник, — негромко сказал Тайри.

— Откуда он мог узнать? — страдальчески сдвинув брови, спросил Рыбий Пуп. — Видно, сейчас неподходящее время тебя забирать. Он же понимает, что ты молчать не будешь.

— Вот именно.

— Тогда что нам теперь делать?

— Ждать, сынок. Больше ничего не остается.

Снова раздался телефонный звонок. Звонил Макуильямс. Рыбий Пуп передал трубку Тайри.

— Тайри, вы уже знаете, что сегодня в утренних газетах? — спросил Макуильямс.

— Да, сэр. Знаю.

— Вы понимаете, что это значит?

— Видимо, чеки попали к начальнику полиции. Верно я понял, мистер Макуильямс?

— Верно. Но доказать мы ничего не можем.

— Как он узнал, что они у вас, мистер Макуильямс?

— Есть три возможности, Тайри. Во-первых, что-то могло просочиться из большого жюри. Кроме того, я допускаю, что Кантли установил за вами обоими слежку. Ну и потом, вполне вероятно, что ваши телефонные разговоры подслушиваются… Вот что, Тайри, получается, я вас подвел. Но я это дело так не оставлю. Пока я не разворошу всю эту грязь и не докопаюсь до самой сути, я не отступлюсь. Я вам звоню, чтобы предостеречь вас. Вы в опасности. Будьте осторожны.

— Да, сэр. Понимаю.

— Вы не считаете разумным прибегнуть к защите полиции?

— Полиции?! Ну нет, сэр! Мне сейчас белые не нужны под боком.

— Ясно… Тогда вам, может быть, уехать из города, пока что-то не прояснится?

— Я не собираюсь бежать, мистер Макуильямс. Бежать — значит расписаться в виновности. А я не виновен.

— Ну смотрите, Тайри. Творится черт знает что, это нападение на Альберта Дэвиса — верх подлости. Я не сложу оружия, буду драться до последнего.

— Да, сэр. Всего доброго, сэр.

— Как только наметится что-то определенное, я дам вам знать. До свидания.

Тайри пересказал, что слышал от Макуильямса.

— Выследили они нас, вот что, — упавшим голосом пробормотал Рыбий Пуп.

В третий раз позвонил телефон. Это был доктор Брус, он тоже получил от начальника полиции телеграмму, что не нужно являться в муниципалитет. И ему тоже звонил Макуильямс.

— Что это, док, нас раздумали брать под стражу? — спросил Тайри.

— Если чеки заполучил начальник полиции, мы ему понадобимся только для одной цели: чтоб нас убить, — сказал доктор Брус. — Ради Бога, Тайри, пока все хоть чуточку не уляжется, будьте как можно меньше на виду. У белых сейчас пошла грызня между собой, и, как знать, не даст ли это нам возможность вздохнуть немного свободней. Держите пистолет под рукой и не показывайтесь за пределами Черного пояса.

— Есть, док. Не пропадайте, ладно? Пистолет со мной. И кроме как в контору, я никуда ни ногой.

Тайри повесил трубку.

— Слушай, этот начальник полиции что-то замышляет, — тревожно сказал Рыбий Пуп. — Я чувствую.

— Не беда, сын, — сказал Тайри. — Что ни случись, мы все же выиграли немало. Денег им из меня больше не вытянуть. А теперь — едем в контору.

Когда они проезжали по пасмурным улицам Черного пояса, Тайри запустил руку в карман пиджака и вытащил длинный белый конверт.

— Положи-ка к себе в карман, сынок, — рассеянно сказал он. — И береги. Если что со мной стрясется, тогда прочтешь. У Хита, адвоката моего, тоже есть такой.

— Да, папа.

Он был сокрушен — Тайри передал ему свое завещание.

— Пап, ну давай уедем…

— Нет. Мы остаемся. И мы должны быть ко всему готовы.

— Нет, нет! — Его начала бить дрожь, из глаз брызнули слезы.

Тайри остановил машину и обернулся к нему.

— Немедленно прекрати, Пуп, — угрожающе сказал он.

— Папа, но ведь тебя…

— ПУП, ПРЕКРАТИ РЕВЕТЬ!

— Ага, — давясь слезами, прошептал Рыбий Пуп.

— Плакать стоит, когда это тебе дает что-нибудь, — сказал Тайри, вновь трогая машину. — Сейчас лить слезы нет смысла.

Тайри прощался с ним на всякий случай, отдавал ему в руки все, что добыто за целую жизнь ценой жестокой борьбы. Что было сказать на это? Ничего. Когда такое происходит, нет подходящих к случаю слов. Но как же может Тайри бросить его так сразу… «Нельзя, не надо!» — кричало в нем все. Отец облек его невидимою мантией власти, переложил свои полномочия на его плечи в знак доверия, которое простиралось за пределы звуков и образов живого мира. Какое-то набожное чувство хлынуло ему в душу — Тайри свершил обряд, который связывал живого обязательством перед мертвым. Рыбий Пуп смотрел из окна машины на хорошо знакомые улицы с таким ощущением, как будто видит их впервые. Суеверное чувство в его душе только усилилось, когда он услышал, как Тайри, словно сбросив с себя непосильное бремя, принялся негромко насвистывать модную песенку.

— Тогда давай хоть делать что-нибудь, — просительно прошептал Рыбий Пуп.

— Все будет хорошо, сынок.

Переступив порог конторы, они увидели Джима.

— Здоров, Джим! — бодро проговорил Тайри. — Ну как в морге, нормально?

— Да вроде со всем управились, — сказал Джим.

— Джим, если кто спросит — меня тут нет. Понял?

— Есть, Тайри. Как у вас там с начальником?

— Порядок, — безмятежно пропел Тайри. — Со старым завязал, играю в открытую. Узнаешь из газет.

Все это тревожное утро Рыбий Пуп ни на минуту не отлучался от Тайри. Он только дивился, когда видел, как Тайри, словно забыв свои страхи и подавив в себе чувство вины перед жертвами пожара, с азартом принялся устраивать из массового погребения достопамятное событие. Он обзвонил всех черных проповедников, какие были в городе, и после долгих уговоров вынудил их дать согласие на то, чтобы отслужить общую заупокойную службу в самой большой из церквей Черного пояса — Елеонской баптистской церкви, где пастырем был Амос Джатланд Рагланд. Как бы не замечая, что он — предмет всеобщих подозрений, он задумал заказать «в память о всех несчастных, кто погиб на этом страшном пожаре», исполинский венок из живых цветов. Рыбий Пуп обобрал дочиста все цветочные лавки в городе, не только черные, но и белые, скупая оптом сотни тубероз, гладиолусов, лилий, гвоздик, пионов, георгинов…