— Тайри, вам доставалась и половина дохода! — кричал доктор Брус. — Де-факто вы мой компаньон.
— Что это еще, док, за дефакта? — сощурясь и недобро поблескивая глазами, спросил Тайри.
— Это значит, раз ты на самом деле компаньон, то и в глазах закона — тоже, — пояснил Рыбий Пуп.
— Вот именно, — наступал доктор Брус. — Перед судом вам от этого не отпереться.
— Да много ли толку, если я тоже сяду? — попытался зайти с другого бока Тайри. — За решеткой связи в ход не пустишь. Вы, док, чересчур расстроились. Успокойтесь. Это у вас со страху…
— Не смейте меня оскорблять. — Доктор Брус весь трепетал от возбуждения. — Мне пятьдесят лет, а за эти сорок две жизни могут присудить десять лет тюрьмы…
— Но я ж вам говорю, до этого не дойдет, — пытался обнадежить его Тайри.
— Тайри, я не знаю тех, кто сидит в муниципалитете. Вы — знаете. Они с вами в дружбе. И потому, видит Бог, в этой передряге вы будете рядом со мной. — Доктор Брус был непреклонен. — Я могу доказать, что вы были моим компаньоном. Так уж лучше признайтесь сами!
Доводы доктора Бруса были убедительны, и все же Рыбий Пуп подумал, что Тайри вправе настаивать на соблюдении первоначальных условий договора.
— Ну, не обязательно нам решать прямо сейчас, — попробовал вильнуть в сторону Тайри.
— Нет, обязательно, черт побери! Только сейчас! — взвизгнул доктор Брус. — С минуты на минуту меня арестуют… И Я НЕ ДОПУЩУ, ЧТОБЫ МНЕ ПРИШЛОСЬ ОТДУВАТЬСЯ ЗА ВСЕ ОДНОМУ, ТАЙРИ!
Наступило молчание. Тайри осушил свой стакан и уперся взглядом в пол. Оглушительно тикали в тишине маленькие настольные часы. Рыбий Пуп посмотрел на них — почти двенадцать. От неожиданного стука в дверь все трое вздрогнули.
— Кто там? — крикнул Тайри.
— Я, Джим!
Тайри встал и отпер дверь. Джим нагнулся к нему.
— К тебе супруга, Тайри, — зашептал он. — Прямо на себя непохожа. Ей никто не дал знать…
— Ох, елки зеленые, — простонал Тайри. — Совсем из ума вон…
— Тайри! Тайри! — разнесся по коридору обезумевший голос Эммы. — Где Пуп? Боже милостливый, где мой бедный мальчик?.. Скажи, Тайри!
— Заходи, Эмма! — Тайри повернулся к сыну. — Мать с ума сходит из-за тебя.
Боязливыми нетвердыми шажками Эмма вошла в контору, обратила мокрое от слез лицо сперва к одному, потом к другому, третьему и, рыдая, опустилась на пол.
— Сыночек мой! Я уж думала, тебя нет в живых, — с плачем проговорила она. — Хоть бы мне кто словечко сказал!
— Пуп цел и невредим, Эмма, — мягко сказал Тайри. — Ты извини, я тут закрутился как пес…
Рыбий Пуп подошел к матери и бережно помог ей подняться.
— Смотри — вот он я, живой-здоровый.
— Не повредил себе ничего, не поранился? А костюм в каком виде! Здесь разодрано, там прожег дыру…
— Это так, мам. Помогал на пожаре, вот и все.
— И будет, Эмма. Тебе здесь находиться нельзя. У нас серьезные дела. Джим тебя проводит до машины, Джейк отвезет домой.
— Есть, Тайри, — сказал Джим.
— Ступай с ним, мама, — сказал Рыбий Пуп. — А мы как здесь управимся, так тоже домой…
— Родимый ты мой… Уж и не чаяла, что увижу в живых, — всхлипывала Эмма, пока Джим вел ее из комнаты.
Тайри, нахмурясь, закрыл дверь.
— Вот напасть, всегда что-нибудь да упустишь, — крякнул он.
— Так как же, Тайри, — компаньон вы мне или нет? — опять ринулся в наступление доктор Брус.
По телу Тайри прошла дрожь, глаза стали затравленные, остекленели. Он налил себе еще, выпил, пристально посмотрел на сына, потом на доктора Бруса и вновь уперся взглядом себе под ноги.
— А что мне, дьявол, еще остается, коли вы желаете, чтобы только так? — угрюмо проговорил он, сдаваясь.
— Тогда будем драться вместе! — из глаз врача брызнули слезы. — Больше мне ничего не надо, Тайри. Только не отрекайтесь от меня…
— Будь по-вашему, — убито пробормотал Тайри.
— Как будем защищаться? — сдержанно спросил доктор Брус.
— Разные есть возможности, док, — сказал Тайри.
— Какие именно?
— Ну, например, у меня есть улики против начальника полиции.
— А какая нам от них польза?
— Пугнуть его, чтобы нас вызволил.
— А еще что?
— Еще можно подыскать человека, чтобы отсидел заместо нас.
— Кого же это?
— Не знаю… Ну что, не передумали тянуть меня в суд? На свободе я пригодился бы вам больше…
— Вы должны быть со мною, Тайри. Просто должны.
Раздался громкий стук в парадную дверь. Тайри подкрался к окну и заглянул в щелку у края шторы.
— Начальник полиции, — шепнул он.
— Что же нам делать? — с ужасом спросил доктор Брус.
— Что делать? — презрительно передразнил его Тайри. — Пойти впустить его. А вы думали — что?
Доктор Брус приподнялся и тотчас снова сел, поводя безумными глазами.
— Да держитесь вы, док, — пренебрежительно бросил Тайри. — Таблетку бы какую приняли, что ли.
И он вышел из конторы.
XXV
Вошел начальник полиции, за ним, подобострастно пригибаясь, — Тайри. Начальник встал, большой, тяжелый, обвел взглядом контору. Он был, как положено по службе, в синей форме, на левом рукаве поблескивала золотом нашивка за долгую службу. Серые глаза остановились на докторе Брусе.
— Мои люди вас обыскались, док, — сказал он.
— А я тут с приятелем сижу, выпиваю.
Начальник перевел взгляд на Тайри, потом на его сына.
— Что ж, Тайри, работенка тебе обеспечена, — сказал начальник, закуривая сигарету. — Покойники еще остыть не успели, а Пуп уже хвать-похвать их себе. Хо-хо!..
В конторе нависла неловкая тишина, и в ней пушечными залпами бухали настольные часы. Ненависть, страх, тревога прятались за улыбками на лицах. Тайри хлопнул сына по спине и с деланным смехом промурлыкал:
— А как же, начальник. Пуп — моя правая рука. Верно я говорю, сынок?
— Верно, папа, — смиренно отозвался Рыбий Пуп, стараясь унять стук сердца.
— И левая тоже, — дернув краем рта, проворчал начальник полиции.
С той минуты, как он появился, Рыбий Пуп, охваченный душевным смятением, воспринимал происходящее точно во сне. Все то, о чем здесь яростно спорили, все их неистовые и напыщенные речи имели смысл только с поправкой на этого посланца от мира белых. Его приход перечеркнул действительность их жизни, ибо сидящие здесь черные люди не распоряжались собою. Рыбий Пуп знал, отчего Тайри ступает сейчас сутуля плечи и согнув колени, отчего с его потного лица не сползает ухмылочка, а красные от усталости глаза все время смотрят исподлобья — во всем этом повинно присутствие белого. Тайри прячет свои истинные побуждения, чтобы провести белого человека, получить над ним перевес, и для этого он разыгрывает из себя воплощение угодливости, преображается в оскопленную человекоподобную тень, всегда готовую на все соглашаться. Рыбий Пуп знал также, как сильно подействовали на начальника полиции слова доктора Бруса, что они с Тайри приятели, — по его застывшему взгляду было видно, какая для него неожиданность, что двое черных выступают единым фронтом. Какие ответные ходы вынашивает эта белая громадина? Прикидывает, не замышляют ли что против него два ниггера, сказал себе Рыбий Пуп, чувствуя, как что-то съеживается, замирает у него внутри перед лицом этого белого недруга, который незримо властвует над Черным поясом, торгует справедливостью, правами, свободой, чье слово решает, что можно, а что нельзя.
— Глоточек не хотите пропустить, начальник? — предложил Тайри.
— Не откажусь. — Начальник полиции налил себе четверть стакана и выпил. — Хорошее виски, Тайри.
— Угощайтесь на здоровье. — Тайри выжал из себя усмешку.
— Спасибо. — Начальник полиции прочистил горло, встал, бесцельно прошелся по комнате, потом решительно снял куртку и повесил ее на спинку стула. — Тайри, — негромко сказал он.
— Слушаю вас, начальник, — с преувеличенной готовностью пропел Тайри.
— С кем я сейчас имею дело? С одним тобой или с тобой и доком?
