— Четвертого июля у нас здесь, в «Пуще», отвальная, — говорил Зик. — Ты обязательно приходи.

— Что? А, ну да. Приду, конечно.

— Кончай глядеть волком, — попенял ему Зик. — Там такое будет! Потанцуешь, развеешься!

— Да ладно, — отмахнулся Рыбий Пуп.

— Подзубришь за лето, а осенью пересдашь, — сказал Тони.

— Нет, я бросаю школу.

Его друзья встревоженно задвигались на стульях.

— Мне бы отец не позволил, — сказал Зик.

— Мне тоже, — сказал Тони.

— Я хоть и работаю, а учиться не брошу, — заявил Сэм.

— Пусть отец говорит, что хочет, а я ухожу, — торжественно произнес Рыбий Пуп. Друзья примолкли, оглушенные его решением, и он воинственно оглядел их. — Брюхан, виски, — потребовал он.

— Гляди, окосеешь, — предостерег его Зик.

— А я того и хочу.

Ему было нечего терять. Он одним духом опрокинул виски и спросил себе еще. Друзья уходят в армию, а он провалился, но сегодня вечером он вырвет себе свободу. И пропадай оно все…

— Тайри тебя за это не погладит по головке, — сказал Сэм.

— Погладит, будьте покойны, — пробормотал Рыбий Пуп себе в стакан.

Да, он будет держаться до последнего, не дрогнет перед Тайри. Он хватил еще виски и объявил:

— С завтрашнего дня я вольный человек!

— Ты скажи, — завистливо протянул Зик. — Начнешь жить как мужчина.

— Еще бы, когда у папаши денег куры не клюют, — ворчливо сказал Сэм.

— Вот и подсобим ему их зашибать и просаживать. — Рыбий Пуп был уже под парами.

— Ну что, пропустим по такому случаю? — сказал Тони.

Рыбий Пуп плавал в хмельном блаженстве, он все же вернул приятелей в свой мир.

— Брюхан, подать сюда бутылку виски! — заорал он.

— Сию минуту, Пуп!

— Вот так, — сказал Рыбий Пуп, обводя стол тяжелым взглядом. — Пить так пить!

Рыбий Пуп петлял по вечерним улицам, выстраивая свои доводы в стройную систему, перед которой не устоит Тайри. Все будет — и бурное негодование, и брань, и жалкие слова, но в конце концов, если твердо стоять на своем, Тайри, наверное, даст согласие, чтобы он покончил с учением.

Он вошел в контору, где Тайри исподволь обхаживал миссис Фелтон, заплаканную вдову, у которой только что умер от воспаления легких сын Дэйв. Рыбий Пуп знал этого мальчика и сочувственно покивал его матери. В конторе были выставлены два гроба: серый с бронзовыми ручками, который залежался в заведении с незапамятных времен и стоил 300 долларов, и простой, сосновый, какие идут по 150 долларов. Рыбий Пуп знал, что Тайри, естественно, норовит сбыть тот, который стоит 300…

— Вы поглядите, миссис Фелтон, какое чудесное ложе для Дэйва, — соловьем заливался Тайри, оглаживая ладонью атласную подбивку гроба.

— Да, но цена! — упиралась миссис Фелтон, виновато моргая заплаканными глазами.

Рыбий Пуп следил за нею, как кошка, готовая к прыжку. Миссис Фелтон явно «клевала» на дорогой, полагая, что, купив дешевый, проиграет в общественном мнении.

— Цена по товару, серый — вещь настоящая. — Тайри давал понять, что, не послушав его совета, миссис Фелтон выбросит деньги на ветер.

— Но как же, если серый мне не по средствам! — жалобно возражала миссис Фелтон.

Рыбий Пуп шагнул вперед.

— Папа, Дэйв был славный мальчик, мы с ним дружили. Надо пойти миссис Фелтон навстречу. Почему бы нам ей не ссудить 150 долларов? 150 она заплатит сейчас, а еще 150 долларов останутся за ней. Сможет возвращать по пятерке в неделю…

— Если б так, я бы купила! — воскликнула миссис Фелтон.

Тайри закусил зубами сигару. Рыбий Пуп первый раз позволил себе вмешаться в переговоры с покупателем и в два счета успешно их завершил.

— Джим оформит кредит, — объяснил Рыбий Пуп. — Шесть процентов за рассрочку.

— Ну да, это как я плачу за телевизор, — понимающе вставила миссис Фелтон.

— Точно так же, — подтвердил Тайри, стараясь не выдать свое изумление.

— Да вы присядьте, миссис Фелтон, — сказал Рыбий Пуп, пододвинув к ней стул.

— Спасибо, сынок. Какой внимательный, — вздохнула она, садясь.

Джим выписал документ и, получив с миссис Фелтон 150 долларов, показал, где ей расписаться.

— Если у вас еще будут затруднения, обращайтесь прямо к нам, не стесняйтесь, — напутствовал ее Рыбий Пуп.

— Спаси тебя Господь за твою доброту, — прослезилась миссис Фелтон.

Когда посетительница, улыбаясь сквозь слезы, скрылась за дверью, Тайри хлопнул сына по плечу.

— Ай да Пуп! Елки зеленые! Я сколько годов бьюсь, чтобы сбыть этот треклятый ящик, а ты в минуту сплавил!

— Подумаешь, велика хитрость, — небрежно сказал Рыбий Пуп. — Товар — он и есть товар, будь то хоть гроб, хоть уголь или там сахар, или картошка…

— Это ты верно, — согласился Тайри, жуя сигару. Он опустился в кресло и похвалил сына. — А у тебя, брат, есть голова на плечах, ничего не скажешь.

Судьба, как нарочно, послала ему счастливый случай в подтверждение того, в чем он собрался убеждать Тайри — что он умеет вести себя тактично, умеет обходиться с людьми, умеет найти выход из затруднительного положения — короче, что, несмотря на молодые годы, он созрел для настоящей работы. Едва только Джим удалился в заднее помещение, как Рыбий Пуп взял быка за рога.

— Пап, у меня к тебе разговор, только, боюсь, он тебя не обрадует.

— Неужели какую-нибудь девку обрюхатил? Нет уж, пока ты не женишься, я не собираюсь в деды. Я не потворщик такому беспутству.

— Совсем не то, папа. Нам сегодня объявили оценки. — Он посмотрел Тайри прямо в глаза. — Я провалился.

— Допрыгался, черт возьми, — с отвращением сказал Тайри.

— Пап, ну так получилось.

— Не ожидал я, что ты из-за гульбы лишишься разума, — ведь сколько положено труда, чтоб ты научился правильному подходу к этому делу!

— Дело не в этом. Провалился, вот и все.

Тайри хлопнул себя по колену.

— Пуп, если тебе не одолеть школы, то не управиться и с похоронной конторой, — сказал он, глядя себе под ноги. — Это в прежние времена можно было браться бальзамировать трупы, не имея образования. Теперь нет. Что же — не будет меня, и конец моему заведению? Глупо себя ведешь, парень. Останешься в том же классе, потеряешь целый год…

— Нет, папа! — Он глотнул, подавляя волнение. — Я, пап, не собираюсь быть бальзамировщиком. Я ухожу из школы, хочу работать у тебя…

Тайри вскочил на ноги и хватил кулаком по столу.

— Я этого не желаю, елки зеленые!

— И все-таки я поступлю именно так, — подытожил Рыбий Пуп.

— А как же с образованием, опомнись!

— Ты посмотри, как я сбыл с рук этот ящик. Зачем мне образование? Без него обойдусь.

— Неучем хочешь остаться, как вся эта шваль кругом?

— Кой-чего я знаю, и с меня хватит, — стоял на своем Рыбий Пуп. — Давай поработаю у тебя, если увидишь, что я ни на что не годен, можешь мне не платить.

— Я для тебя хотел другого. Думал, поступишь в университет, потом пойдешь дальше.

— Ничего он не дает, этот университет. Много ли стоит в глазах белых негр с университетским образованием?

— Времена меняются, Пуп!

— Папа, я хочу зарабатывать деньги. Только они имеют значение!

— Пуп, я тебя устрою в любую школу, в какую можно попасть за деньги…

— Тогда я пойду работать к кому-нибудь другому, — сказал Рыбий Пуп.

Тайри смотрел на него, потрясенный, рот у него подергивался. То, что он услышал, было декларацией полной независимости. Он знал, что теперь криками и бранью только оттолкнешь сына еще больше. Он сел за стол, моргнул и закрыл лицо руками. Потом выпрямился, жалко улыбнулся.

— Если ты начнешь работать у кого-нибудь еще, я тебя удушу…

— Пап, не принимай ты это так близко к сердцу, — взмолился Рыбий Пуп. — Я стану твоей правой рукой. Ты мне можешь доверять.

Тайри вздохнул. Рыбий Пуп понял, что стоит на пороге победы.

— Я знаю, что тебе можно доверять, Пуп.