Шпионаж за границей стыдливо прикрывается названием «контрразведки», т. е. борьбой с разведкой противника, или еще более безобидным ярлыком — «осведомительная служба».

Под этими названиями процветала в Испании шпионская деятельность немцев, руководимая послом и обоими атташе, военным и морским. Каждый из них имел свою организацию, своих агентов и свои методы работы. Каждый из них информировал Берлин в политических и военных вопросах. Кроме того, морской атташе специализировался на информациях в своей сфере.

Между тем, кажется, что вначале один лишь фон Крон имел в этой области хорошо поставленную информационную сеть. В декабре 1915 г. адмиралтейство предполагало расширить эту сеть, что должно было осуществиться при помощи: 1) добывания сведений об Англии через специальных агентов и 2) организации новой шпионской службы, касавшейся Суэцкого канала, юга Франции, Италии, острова Мальты, Алжира и западной части Средиземного моря.

Для новой организации в распоряжение морского атташе временно назначили офицера, получившего специальную разведывательную подготовку; этот офицер должен был передать фон Крону свой опыт, после чего в марте 1916 г. возвратиться в Берлин, оставив атташе руководителем службы. Приблизительно в это же время Крон получил Железный Крест второй степени в награду за активность и усердие.

Только в сентябре того же года Калле появляется на сцену для организации другой шпионской группы, более значительной, чем первая, и сделавшейся особенно необходимой благодаря существовавшему в то время внутреннему положению Испании. Что же касается Ратибора, то, по-видимому, он должен был ограничиться ролью экономического информатора, не имея при этом в посольстве агентурного аппарата.

Постепенно Калле начинает получать все большую и большую власть, что происходит, без сомнения, с согласия Берлина, который все меньше и меньше доверяет фон Крону, ввиду его неосторожной и неправильной работы. Но Калле, в ожидании окончательного падения фон Крона, не имел возможности сделать ничего другого, как выражать желание заместить фон Крона кем-либо из его коллег, более отвечавшим требованиям обстановки.

После отъезда фон Крона прибывший на его место Стеффан был принужден перестроить организацию своего предшественника, так как адмиралтейство сообщило ему, что в отдельных случаях он может располагать без специального на то разрешения до 20 000 песет при условии, что общая сумма его расходов не должна превышать 100 000 песет в месяц. Следует отметить, что здесь речь идет об общем шпионаже, а не только о сведениях, касавшихся морских вопросов.

В августе 1918 г. Калле был освобожден от руководства службами пропаганды и контрразведки. Последняя перешла в ведение Ратибора. После отъезда Ратибора и обоих атташе контрразведкой управлял поверенный в делах Бассевиц; Стеффана заменил Нарштедт.

Высшее руководство германского шпионского центра в Мадриде представлено уже известным нам триумвиратом с имевшимся у каждого из его членов штабом, а по Испании — многочисленными германскими консулами. Например, в Барселоне вице-консул Карловиц играет важную роль до тех пор, пока его связь с женой арестованного во Франции германского пастора не обратила на себя внимания начальства, которое освободило его от должности. В Алжезирасе за проливом наблюдал Вальтер до тех пор, пока не кончил самоубийством, после чего на его место был поставлен морской офицер Фогт. Деятельность генерального консула в Сен-Себастьяно Левина видна хотя бы из того, что его имя в телеграммах из Мадрида упоминается очень часто.

Кроме этих официальных представителей, мы находим еще агентов, носящих название «доверенных лиц», среди которых были как штатские, так и офицеры сухопутной армии и флота. Война застала их в Испании или в заморских странах, и они были мобилизованы на месте. Сухопутные офицеры находились в ведении военного атташе, моряки состояли в подчинении морскому атташе.

За этим высшим начальствующим составом идут подчиненные агенты-вербовщики (так называемые «секретари»). По этому поводу Калле констатирует, что за 300 песет невозможно иметь испанца для вербовки новых агентов. И, наконец, — «осведомители», укомплектованные большей частью местными жителями; это были, по отзывам руководителей, малонадежные агенты, состоявшие на службе у обеих сторон и предававшие их по очереди. Берлин также относился к ним с недоверием и следил за тем, чтобы их работодатели не переплачивали им больших сумм. Вот почему Калле считал, что в случае разрыва с Испанией было бы бесполезно продолжать работу контрразведки ввиду ненадежности испанцев.

В дальнейшем Стеффан, когда над ним нависла угроза проекта закона о шпионаже, с целью избежать его последствий, предлагает объявить этих «доверенных людей» вице-консулами, агентами консульства или сверхштатными агентами. Это предложение было отклонено адмиралтейством, так как люди, о которых идет речь, были неизвестны министерству иностранных дел и подобное возведение их в должности было бы малообоснованным.

Кроме регулярных агентов, имелись еще и партизаны. К этой категории относилось множество агентов, пользовавшихся относительной свободой действий, некоторые торговые предприятия, чье сотрудничество было, по-видимому, добровольным, наконец, некоторые иностранцы, чьи имена узнаются с изумлением, как, например, министр одной из стран Ближнего Востока, которого Калле точно определяет как агента.

Последуем теперь за руководителями в те различные круги, с которыми, по их словам, они имели сношения. Будем, однако, иметь в виду, что об этом говорят исключительно сами немцы.

Кроме состоявшего при посольстве «доверенного лица», действовавшего, по-видимому, в различных областях, Калле имел своих людей при французском генеральном консульстве и при французском военном атташе. Он будто бы имел связи даже в американском посольстве. Со своей стороны, морской атташе, кроме своего доверенного лица, имел людей при председателе совета министров, в министерстве внутренних дел, в морском министерстве, в посольствах Англии, Соединенных Штатов и Японии и, наконец, при американском морском атташе. Очевидно, что через этих-то людей Калле и имел сведения о документах, полученных во французском посольстве, — письма из Парижа относительно испанских рабочих во Франции и телеграмму о германской атаке в районе Рейна; через них же Стеффану были известны некоторые новости в политической и военной сферах, неминуемый выезд французского правительства в Бордо, скорое прибытие во Францию американских судов, проектируемое Антантой наступление в Италии. Это они информировали его обо всем, что происходило в совете министров, и от них же он имел документы из английского посольства. Опять-таки от них он получал сведения и документы, которые, по его собственному заявлению, он доставал нелегальным путем и происхождение которых он не мог указать. Наконец, возможно, что это на их же более или менее фантастических рапортах было основано утверждение фон Крона, будто даже во французском генеральном штабе имеются шпионы, но кто они такие — этого он не говорил.

Действительно, во Франции, так же как и в Испании, имелись германские шпионы. Если в марте 1915 г. Калле жалуется на то, что его агентам все труднее становится перемещаться и передвигаться по железной дороге вследствие мер, принятых в отношении паспортов, то, напротив, с начала 1916 г. имеется составленный Калле законченный план организации разведки во Франции с центром, расположенным в Бордо, и органами передачи сведений в Ируне и Сен-Себастьяно. Агент из Бордо отправлял в Сен-Себастьяно полученные от подсобных агентов сведения из Парижа, Гавра, Шербура, Бреста, Марселя, Тулона. Агент из Марселя или Тулона мог одновременно заниматься и Италией. Позднее Стеффан имел свое доверенное лицо при совете министров Франции.

Главным информатором, дававшим сведения из Франции с начала 1916 г., являлось, по-видимому, лицо, чьей специальностью была доставка сведений из военной области и, в частности, сведений о военных заводах. После пунктуальной передачи в течение многих месяцев всех его сведений в Берлин Калле был вынужден признаться, что сведения эти не представляют никакой ценности, так как их автор состоял на службе во французской контрразведке.