Нилл поднялся с кушетки и пошел к двери. Мясник его провожал.

— Он уходит, — не отрывая глаз от окна, прошептал Джордан. — Мне надо за ним проследить. Придется разделиться. Оставайся здесь и присматривай за Мясником. Нельзя его снова потерять. А я пойду за Ниллом и постараюсь узнать, зачем он явился в Лондон. Веди себя тихо и не геройствуй, — предупредил подчиненного Джордан. — Мясник слишком опасен, чтобы задерживать его в одиночку. Я, как только смогу, вернусь сюда с Бошаном или еще с кем-нибудь, и мы займемся этим мерзавцем.

— Да, сэр.

— И послушай, Мерсер: я не думаю, что Мясник куда-нибудь пойдет, все-таки очень поздно, но если пойдет, тебе придется за ним проследить. Как только сможешь, сообщи в Данте-Хаус, мы к тебе присоединимся. Справишься?

Солдат неуверенно кивнул.

— Молодец. — Джордан хлопнул его по спине и через мгновение уже был на пожарной лестнице. Бесшумно скользнул вниз, спрыгнул на землю, перескочил через кирпичную стену, пробежал к выходу из дома и успел заметить, как оттуда появился крепкий рыжеволосый мужчина. Выйдя от Мясника, Нилл спрятал свою главную примету, натянув до самых глаз черную шляпу с полями, которые скрывали лицо, сунул руки в карманы и быстро направился на юг, прочь из Севен-Дайалс.

Джордан следил за ним с приличного расстояния, стараясь держаться в тени домов. На перекрестке с Лонг-Эйкр Нилл нанял единственного извозчика и, усевшись в коляску, направился по Мартин-лейн.

Джордан выругался себе под нос, оглядываясь в поисках какого-нибудь средства передвижения, но тут послышался стук копыт и появился Файндли.

— Сэр!

«Должно быть, приглядывал за мной», — с благодарностью подумал Джордан.

— За той повозкой!

— Да, сэр! Подождать Мерсера?

— Нет, скачи. Мерсер остался следить. — Джордан захлопнул дверцу, а Файндли стегнул коней.

Коляска Нилла показалась довольно скоро. Сначала она двигалась к Стрэнду, потом повернула к западу, в богатые кварталы города.

Джордан с усмешкой подумал, что ночь заканчивается практически на том же месте, где началась, — на Пиккадилли, почти у «Уотьерса». Однако Нилл направлялся вовсе не в этот аристократический притон. Джордан, прячась в карете, видел, как будущий глава прометеанцев вышел из коляски, небрежно бросил вознице монету и недолго постоял на Пиккадилли. Руки он по-прежнему держал в карманах, как будто пряча оружие. Затем неспешно направился к входу в дорогой отель «Палтни».

Джордан нахмурился. Зачем он туда пошел?

Когда Джеймс Фолкерк бывал в Лондоне, то всегда останавливался в отеле «Палтни».

Сейчас он сидел за элегантным письменным столом в номере третьего этажа и самозабвенно изучал «Свитки Алхимика», делая заметки пальцами в чернильных пятнах. Дрожащий свет ближайшего канделябра мерцал на древних символах. Капли воска падали на стол, оставляя бесформенные пятна. Старик с очками на переносице напряженно вглядывался в текст покрасневшими глазами. Его губы беззвучно двигались. Душа трепетала при мысли о власти, которую эти свитки давали ему в руки. Такая власть способна преобразить мир. Он не тратил время на размышления о том, как именно его надо преобразить. Джеймса поразила необходимость ужасной жертвы, которой требовали могучие заклинания. Чтобы они подействовали, ему, когда придет время, придется найти человека с чистым, невинным сердцем. Лучше всего девственницу, не запятнанную скверной мира.

Неприятно, конечно, но тут уж ничего не поделаешь. Цена всегда бывает высокой. Жертва будет оправдана, если воплотится великая цель прометеанцев — единый и целостный мир. И воплотится раньше, чем развеются их надежды, ведь недавняя близость к цели еще свежа в памяти.

Действуя руками Наполеона, они почти победили. Со временем они, разумеется, перехватили бы у него власть. Агенты прометеанцев находились на самых важных постах разраставшейся бюрократической машины. В конце концов, империи не могут существовать сами по себе, особенно такие гигантские образования, как империя Наполеона, раскинувшаяся от солнечной Испании до границ России.

Джеймс покачал головой. Упущен такой шанс! Малькольма убить мало за то, что он все загубил из-за слепой жадности, тупого стремления к власти, дурацкого нетерпения и небрежности.

Если бы им удалось создать единую силу, правящую всем миром, войны бы кончились. Никаких конфликтов из-за территории, войн за золото или другие ресурсы.

Они, прометеанцы, точнее — он, Джеймс, со своего места на самом верху будет следить, чтобы каждый получал по справедливости. Ни больше ни меньше. Этот кровожадный зверь — человечество — будет наконец укрощен. Его варварская воля окажется сломленной умелыми мастерами в бархатных перчатках, но с железными кулаками.

Людей заставят прекратить мышиную возню и научиться делать то, что им говорят. А те, кто не узрит света, будут уничтожены. А как же иначе? Жаль, конечно, но как только неуправляемая часть населения исчезнет, остальные заживут в гармонии под мудрым руководством просвещенных.

Для Джеймса и других верующих в священную миссию одна человеческая жизнь, безусловно, стоила этой сияющей картины всеобщего благоденствия.

Однако из-за Бэнкса все рухнуло. Теперь даже вожди Десяти Регионов были деморализованы.

Джеймс сознавал, что теперь все зависит от него. Остальные были настолько недовольны Малькольмом, что только он, Джеймс, смог бы объединить всех членов организации и дать им новую веру в грядущую победу.

Следует поскорее провести большой съезд, чтобы все высшие иерархи восстановили свои связи. Собраться надо в одном из самых мощных с точки зрения древней магии мест. Может быть, в Риме, в тайных катакомбах прометеанцев. Или в их пирамиде в Египте. Или в горном храме организации в Альпах.

Все остатки агентуры при европейских дворах, которую уничтожил проклятый орден, соберутся вместе, чтобы обновить свои силы жертвенной кровью девственницы. Прекрасный ритуал. Прекрасный и ужасный. Вместе они возродятся. И начнут все сначала. Даже если для победыпотребуется двести лет, они все равно добьются ее. Они никогда не остановятся, и он, Джеймс, напомнит им об этом на съезде, который созовет сам. Организация возродится, как феникс из пепла. Раз Малькольм с его звериной натурой не способен вести за собой единомышленников, значит, мантию должен надеть он, Джеймс. Древние боги обязательно защитят его.

В этот момент легкое поскрипывание паркета подсказало ему, что он не один.

Джеймс поднял голову и в проеме гостиной увидел Нилла Бэнкса. Тот стоял, сложив на груди руки, и с презрением смотрел на старика.

Джеймс побледнел, сердце болезненно екнуло. Он не удивился, что Нилл вскрыл замок; удивился, что не услышал этого. С другой стороны, слух у него уже не тот.

— Вы не рады меня видеть?

— Нилл, мальчик мой! — Джеймс вскочил с натянутой улыбкой. — Что привело тебя в Лондон? — Джеймс надеялся, что его голос звучит спокойно и по-дружески.

— Отец послал меня проверить Мясника. И… — он сделал шаг вперед, — …и вас.

— Доверяй, да проверяй, — пошутил Джеймс. Во рту у него пересохло.

— Что это вы изучаете, старина?

Холодный взгляд гостя сказал старику, что промолчать о «Свитках Алхимика» не удастся. Они лежали на самом виду. Боль в сердце усилилась. Он в ловушке!

Нилл гневно переводил взгляд с рукописи на Фолкерка и обратно.

— Отец это подозревал.

— Извини? — хрипло отозвался Джеймс, еще пытаясь изобразить доброго старого наставника.

— «Свитки Алхимика». Мы во Франции слышали, что они найдены. Значит, именно вы их купили?

— Э-э… да.

— И когда же вы планировали сообщить отцу о том, что в ваши руки попало это сокровище?

Джеймс ощутил, что теряет терпение.

— Что Малькольм станет делать со «Свитками Алхимика»? — язвительно произнес старик. — Он не умеет читать символы. Он едва ли знает, кто такой Валериан. Твой отец только говорит, что уважает прошлое.