— Знаешь, красавчик, почему Отто тебя отпустил? Ведь ты же сам пришел… Сам! О, как я разозлился, когда узнал об этом! Ленц испугался. Сказал — не мог он прийти один, что-то тут нечисто, слишком спокойным он выглядел… и дал тебе уйти. Но догадался посадить тебе на хвост ребят. А потом тебе крупно повезло. Ты встретил Вителли. Подгони машину! — резко бросил застывшему водителю Спрут. — Чего ждешь?!

Я всё ещё не мог прийти в себя. Это только в фильмах актеры прыгают даже после того, как им отстрелят почки.

— Ты идиот, — внезапно очень спокойно проговорил Спрут, наблюдая за моими попытками подняться. — Я долго не мог понять, кто ты, и что из себя представляешь. Вначале ты втерся в доверие к Сандерсону, затем решил играть по-крупному и перетянуть на свою сторону нью-йоркскую мафию… я даже немного испугался. Неужели, подумал я, маленький ублюдок сумеет настроить их против меня? А ведь ты, будь у тебя немного ума, мог бы.

Я наконец пришел в себя, и даже сумел приподняться. Не меняя положения, Спрут коротко, без размаха ударил меня. Опять в лицо; не иначе, нащупал слабину. Я стукнулся затылком о бетонный пол и снова приложил дрожащие ладони к лицу. Нужно собраться, мы здесь одни, у меня есть шанс…

Спрут придавил меня к полу коленом, сместив весь вес своего тела, и я едва не задохнулся, дернувшись под ним. Дуло пистолета вжалось мне в висок, в свободной руке Спрута сверкнуло лезвие.

— Ты хорошо видишь моё лицо? — прошипел он, склонившись ниже. — Шрамы тоже видишь?

Я видел. Шрамы, которые мастер, наносивший татуировку, замаскировал под щупальца осьминога. Я слабо мотнул головой; у меня оставалось совсем мало времени, прежде чем вернется водитель.

— Я хочу сделать тебе такие же. У нас будет время…поверь мне…будет время…

Лезвие скользнуло по моей щеке к виску, зацепилось за кожу, порезав скулу. Я зашипел, и Спрут нажал сильнее.

— Не тронь меня, сволочь! — не выдержал я. Этому психу ничего не стоило вырезать мне глаза, если ему вдруг взбредет это в голову, а сила, с которой он давил на нож, начинала пугать. — Слезь! Слезь с меня!

— Кричи, — ухмыльнулся Спрут, и от этой отвратительной гримасы мне стало дурно. — Кричи громче, сладкий!

Я дернулся, начиная паниковать. Способа вывернуться я не видел — Спрут был профессионалом и прекрасно знал все положения, из которых я мог бы его достать. От прямого удара он бы легко уклонился, скинуть его, лежа плашмя на полу, я никак не мог, дергаться тоже не спешил — кончик ножа маячил у меня перед глазами.

— Как? — выдохнул я, пытаясь оттянуть время. — Как ты меня нашел?

— Ты один такой на весь Нью-Йорк, — криво усмехнулся Спрут. — Мало кто на твоем месте искал бы защиту у макаронников. И Вителли-Топор в Нью-Йорке только один. Мои люди дежурили в Маленькой Италии. После того, как мне удалось решить вопрос с Медичи, нам следовало только подождать. Я не поверил своему счастью, когда увидел, что тебя вышвырнули из ресторана. Нам оставалось только поехать следом…

— Отпусти меня, — выдавил я.

— Отпустить тебя?! — поразился Спрут. — Отпустить?!

Рука, державшая нож, дрогнула. Я мгновенно дернулся в сторону, отшатываясь от разящего лезвия, одновременно перехватывая руку с пистолетом. Перехватил неудачно: я слишком сильно сжал его кисть, и тотчас громко хлопнул выстрел. Пуля свистнула мимо уха, и на несколько секунд я оглох. Я сумел схватить Спрута за второе запястье, но и только. Перекатиться я не мог: он сидел сверху, и от увеличивающегося давления в груди я начинал терять дыхание. Наша борьба продолжалась недолго, когда на улице раздались какие-то звуки. Спрут и не подумал останавливаться: он пытался скрутить мне руки. Зато во мне вдруг вспыхнула безумная, ошалелая надежда на спасение.

— Помогите! — хрипло крикнул я. — Помогите!

— Эй? Есть кто живой? — раздался приглушенный голос снаружи.

Спрут выругался и резко вырвал из моего захвата обе руки, метнувшись к выходу. Кто-то ходил у двери, явно прислушиваясь к происходящему внутри. Я вскочил на ноги, и Спрут мгновенно вскинул руку с пистолетом, призывая меня оставаться на месте. Он бы вряд ли убил меня, но вполне мог прострелить, например, колено, чтобы обезвредить. Я остался на месте.

Несколько секунд мы стояли в полной тишине: если кто-то и был снаружи, то наверняка уже ушел, решив не ввязываться в криминальные разборки. Пользуясь случаем, я попытался нащупать в темноте хоть что-то, что могло сойти за оружие. К тому моменту, когда Спрут перестал прислушиваться, и развернулся ко мне, я его нашел. Кусок стальной трубы — не самый лучший вариант снаряда, но я вложил в бросок все силы, которые во мне оставались. Никакого вреда осколок причинить не мог, но на секунду Спрут пошатнулся, и мне этого хватило. Метнувшись вперед, я толкнул его к стене, выбил из ладони пистолет, и одновременно ударил коленом в живот.

Он сдавленно зашипел и согнулся, а я нащупал дверной замок, провернул щеколду, и буквально выкатился на улицу. Мир вокруг пошатнулся, но я не останавливался. Спруту потребуется всего пара секунд, чтобы подхватить пистолет и выбежать следом.

— Русский! — позвал меня незнакомый голос. — Стой!

Мельком обернувшись, я заметил мужчину в костюме, спрятавшегося за углом старого склада, но не узнал его, и не остановился. К черту!

— Стоять!!!

А вот этот голос я уже узнал, и припустил ещё быстрее. Я понимал, что если Спрут сейчас меня догонит, то уйти уже не получится: он меня просто убьет. От побоев у меня кружилась голова, отчего я петлял, шатаясь из стороны в сторону: наверное, поэтому две пущенные вслед пули ударили об асфальт в сантиметре от моих ног. Потом стрельба прекратилась, и я понял, что меня догоняют. Я круто свернул за угол, промчался мимо череды полуразрушенных зданий, причала, и, не разбирая дороги, побежал по тротуару мимо прогуливающихся парочек, отшатывающихся в стороны при виде меня. Подбородок заливала кровь из разбитого носа, но я даже не попытался её вытереть. Я выбежал на небольшой мостик над автомобильной стоянкой, и оглянулся.

Я увидел бегущего в сотне метров Спрута, а за ним — незнакомца в костюме. Уже мало соображая, что делаю, я перенес ноги через перила и спрыгнул с моста вниз.

Приземление оказалось неожиданно мягким: я свалился на голову проходившему под мостом мужчине, опрокинув его на асфальт.

И услышал под собой сдавленный, яростный, и самый отборный русский мат, который мне когда-либо доводилось слышать в жизни.

Меня бесцеремонно спихнули наземь, и я увидел перед собой мрачное славянское лицо с чистыми зелеными глазами, смерившими меня злым и одновременно удивленным взглядом.

— Вот дерьмо, — выдохнул мужчина, первым поднимаясь на ноги.

Я вцепился в рукав его куртки, не давая отстраниться.

— Помоги мне, — попросил я на русском, глядя ему в глаза. — Помоги…

Он посмотрел на меня непонимающим взглядом, затем глянул поверх головы, и его лицо переменилось.

— За мной, — коротко бросил он.

Наверное, именно в этот момент я понял всю широту и отзывчивость русской души. Не задавая лишних вопросов, не раздумывая ни секунды, он одним движением вздернул меня за шкирку, поставил на ноги, и, потянув за рукав, помчался вдоль рядов машин. Я бежал следом, даже не оборачиваясь: я слышал, как сзади тяжело ударился об асфальт Спрут, и понял, что у меня остается всего несколько секунд до того, как этот чертов маньяк догонит меня. Людей на стоянке оказалось немного, но теперь я был уверен: Спрут бы прикончил меня даже посреди многолюдного Бродвея. Я слишком сильно разозлил его.

— Сюда! — мужчина остановился у старенького «Фольксвагена», одним движением повернул ключ в замке и открыл дверь. — Быстрее!

Я нырнул в салон; мужчина запрыгнул следом, включил зажигание и захлопнул дверь. Обернувшись, я увидел Спрута, остановившегося в нескольких шагах от машины. Мой сосед дернул рычаг на себя и резко сдал назад, едва не сбив его с ног. Спрут отскочил, не отрывая глаз от «Фольксвагена», и так и застыл с перекошенным лицом, когда машина, взвизгнув тормозами, выехала со стоянки и понеслась по шоссе.