— И всё-таки ты недостаточно взрослый, парень, — хрипло рассмеялся лысый, когда я поравнялся с ним. — Садись в машину.

Я молча забрался внутрь, и едва подавил в себе вздох, когда ощутил обволакивающее тепло салона. Пожалуй, я уже привык к зверскому холоду чужих улиц. И окунуться в теплый, комфортный мир снова… стало пыткой, какую я себе не мог даже представить. Хотелось закрыть глаза и заснуть. Совсем не хотелось смотреть на пистолет, которым поигрывал широкоплечий водитель. Его напарник сидел рядом с ним, а мелкий главарь, обойдя машину, уселся рядом со мной.

— Босс звонил, — прикурив сигарету, проронил он. — Говорит, ты попал в трудное положение. Не повезло, да?

Я молчал: он уже всё знал.

— Послушай, мальчик, тебя ведь просили: разбирайся с делами сам. А ты распустил сопли в первый же день. — Он вздохнул, глядя на меня. — Хорошо, что ты оказался достаточно умен, чтобы не обращаться за помощью к копам. Если ты засветишься, дело об убийстве Джека Кондора сразу же пойдет в ход, тебя предупреждали.

— Можно пропустить всё это дерьмо и перейти к делу? — грубо оборвал я. — Я всё прекрасно понял. Так получилось, что у меня нет денег. Мне они нужны — и срочно. Что там за посылка?

На меня обернулись водитель с напарником, и, возможно, в другой ситуации я бы унялся. Но после всего произошедшего со мной я уже практически ничего не боялся, и мало задумывался над тем, к каким последствиям приведет тот или иной мой поступок. Мне казалось, я потерял достаточно, чтобы со мной могли сделать что-нибудь ещё.

— Советую сменить тон, мальчик, — с глухой угрозой в голосе произнес лысый. — И слушать внимательно. У тебя есть ещё последний информатор в списке. Продолжай поиски, вполне возможно, — хмыкнул он, — тебе повезет на этот раз. Насколько я понимаю, оружие, что подарил тебе босс, ты оставил в Чикаго. Вот, — он кивнул водителю, и тот бросил мне на колени свой пистолет, — защита от негров.

Телохранители дружно заржали, а я с отвращением уставился на рожу лысого. Тепло кондиционера больше не грело, мне захотелось обратно на улицу, вдохнуть ледяной воздух чужих улиц, прийти в себя: в салоне стало душно.

— Деньги?

Мужчина гнусно ухмыльнулся.

— Деньги тебе не нужны. Сам потом поймешь.

Я молчал. Каким же идиотом я был, ожидая помощи от Сандерсона!

— Если всё-таки бабки понадобятся, с пистолетом найти их будет легче, — ухмыльнулся на прощание лысый. — В том же Бронксе. Впрочем, если ты совсем безнадежен…

Он достал из кармана несколько стодолларовых купюр и протянул их мне.

— Купи себе что-нибудь, — сказал он голосом, который я никогда не забуду. Пожалуй, в этот момент я ненавидел его так же сильно, как и Спрута. Я вспыхнул. Глянул на протянутые деньги, на ухмыляющиеся рожи, на оружие у себя на коленях…

И промолчал.

Взяв в руки пистолет, я положил его в карман, открыл дверь и вышел из машины. Я хотел как можно скорее убраться отсюда, уйти от этого позора, унижения и отчаяния. Много позже я думал: что бы я сделал, будь я чуть более голодным?

Я спустился в метро и просидел там несколько часов, пытаясь привести мысли в порядок. Когда стемнело, я снова выбрался на поверхность. Глухой переулок здесь, в центре города, я искал долго. Нашел среди ряда ресторанов на одной из улиц ближе к Центральному Парку. У черных выходов рядом со стенами стояли ряды мусорных баков. Не доставая пистолет из кармана, я разрядил его, выкинул обойму в один из контейнеров, затем протер пистолет и выкинул его в соседний.

Ещё какое-то время я побродил по городу, потом понял, что надолго меня не хватит: двое суток на ногах давали о себе знать. Я вернулся в Центральный Парк, нашел пруд и знакомый мост, забрался под него, сгреб все листья в охапку и уселся сверху.

Это была ужасная ночь. Конечно же, я не сомкнул глаз, хотя виски пульсировали тупой болью, глаза горели от усталости, а ноги распухли в ботинках так, что пришлось ослабить шнуровку. Ещё болела шишка на затылке — там, куда били доской при нападении.

В третьем часу пошел дождь. Меня трясло от холода, и может, поэтому я не замечал голодных спазмов в животе. Зато у меня осталась масса времени для того, чтобы подумать. С утра я собирался отправиться к последнему информатору. Теперь я действительно хотел найти Спрута. Неважно, чем бы всё это закончилось — но это бы закончилось. Я был готов на всё, только чтобы прекратить этот кошмар.

Как только начало светать, я покинул свое убежище. Воровато озираясь, умылся прямо из пруда, хотя ладони при этом тотчас задубели от холода, размялся и сделал пробежку — разогнать кровь по жилам. Холодно мне почему-то не было, я даже вспотел; погода после дождя стала ясной, небо — чистым, и даже в своем жалком положении я обрадовался выступившему из-за вчерашних серых туч солнцу.

Впервые за последние дни я задумался над тем, как выгляжу. Щетина росла у меня плохо и была почти незаметной, но в остальном я понимал, во что превратили меня двое суток на улице. Одежда стала грязной и смятой, волосы едва удалось пригладить и собрать в привычный хвост; но я перестал узнавать собственное отражение в витринах магазинов.

Я почувствовал неожиданный прилив сил: точно к сети подключили резервный генератор. Я прекрасно понимал, что его действия не хватит надолго, и торопился. Как только в Парке появились первые прохожие, я отправился разыскивать последний адрес в списке — семьдесят третья улица, район Амстердам-авеню. Внезапно я поймал себя на мысли, что довольно легко ориентируюсь в центре города. Это, наверное, по принципу «утони или научись плавать» — я оказался предоставлен сам себе, и, не имея других вариантов, выбрал второе.

Я действительно легко нашел кафе-бар, на котором не усмотрел названия. Пришлось, однако, собраться с духом, чтобы зайти внутрь.

— Эй, мистер, — негромко произнес я, останавливаясь у порога. Спиной ко мне стоял бармен в фартуке, лениво орудуя шваброй. На моё обращение он обернулся, смерил меня взглядом и вопросительно приподнял бровь.

— Мне нужен мистер Ленц.

— Отто, хозяин? — уточнил бармен, снова окидывая меня долгим взглядом. — Его нет. Будет к полудню, не раньше. Ему что-то передать?

— Нет, — ответил я. — Я зайду позже.

Парень посмотрел мне вслед и вернулся к своему занятию. На меня вновь накатила волна отчаяния. Снова ждать! Сколько часов провел я, бесцельно шатаясь по проклятому городу или разглядывая пассажиров в метро?! Если я проведу так ещё один день, к утру попросту рехнусь.

В кафе-бар я вернулся ровно в полдень. Внутри уже сидели посетители, и я отметил довольно приличную, даже уютную обстановку заведения. Это показалось мне несколько необычным: предыдущие информаторы Сандерсона ютились в плохих районах, и уж точно не были хозяевами подобных баров в богатых кварталах.

На меня посмотрели странно, когда я появился в зале, но бармен, завидев меня, тотчас махнул мне рукой. Я подошел.

— Я сказал хозяину, что его спрашивали. Он вас ждет, мистер.

Я последовал за ним через боковую дверь по узким коридорам вглубь здания. Перед последней дверью, по бокам которой стояли крепкие ребята в кожаных куртках, бармен остановился.

— Здесь.

Стараясь не обращать внимания на поедавших меня взглядами телохранителей, я коротко постучал и провернул ручку.

— Вот тот человек, который спрашивал тебя, Отто.

За письменным столом сидел хорошо одетый мужчина. Он поднял глаза от ноутбука и внимательно посмотрел на меня. Я прикрыл за собой дверь, оставаясь на пороге.

— Присаживайтесь.

У Отто оказался неожиданно приятный, даже мягкий голос, с легкой, едва слышной хрипотцой. Внешность тоже впечатляла: копна волнистых темных волос обрамляла красивое лицо с аккуратно подстриженной бородкой; внимательный взгляд черных, как бусинки, глаз и тонкая серебряная цепочка на шее завершали картину. На вид я бы дал ему лет сорок — сорок пять, но у таких людей, как он, внешность могла быть обманчива.

— Мне сказали, вы знаете, где найти человека по имени Спрут.