— Все старые документы могут быть только в Московском городском архиве, — сказали в университете, — а что тогда хранили, да и что сохранилось — трудно предположить. Попытайте счастья. Городской архив доживал свои годы в старинном потрескавшемся особнячке, еще более ветхом, чем собранные там документы. Скрипучая лесенка, каморки кабинетов в перегороженных барских хоромах разрушали доверие к возможностям живущего здесь учреждения. А встретили очень доброжелательно. Директор архива Маргарита Михайловна Валуева с заметным интересом выслушивает рассказ о том, кто такой Пульпе.
— Удивительный человек, как жаль его… А на каком же факультете он учился?
— Не знаю. Какие факультеты были в МГУ до революции? Начинаем вместе рассуждать, чему должен был обучаться Пульпе.
— Медицинский, юридический отпадают, так?
— Вне всяких сомнений. Вероятно, математика, физика… Точные науки.
— Вы говорите, воздухоплаванием занимался?
— Предположительно. Это могло быть и увлечением…
— Хорошо, попробуем поискать. В каком году он кончил?
— Понимаете… Тоже не знаю… Вы уж не сердитесь…
— Ладно, давайте исходить из года рождения, тогда приблизительно можно определить… Разве списки всех выпусков пересмотришь, это же сами подумайте…
Сейчас лопнет терпение милой женщины, ведь и этого я не знаю!
— Маргарита Михайловна… Пульпе родился в тысяча восемьсот восемьдесят… Последняя цифра в единственном документе стерлась…
То ли мое умоляющее выражение лица, то ли доброе сердце директора, скорее всего оно, только Маргарита Михайловна тяжело вздохнула и спросила:
— А потом его жизнь по годам вам известна? Где работал? Еще что-нибудь…
И вот мы опять высчитываем, сколько лет могло быть человеку, если в 1913 году он стал летчиком, а до этого преподавал в гимназии, если учесть, что принимали в университет после гимназии в таком-то возрасте…
Ну кто бы из бюрократов и чинуш стал подобным образом возиться с человеком, который ищет невесть что?
Решили искать на двух факультетах по трем выпускам. Это тысячи фамилий выпускников.
— Не знаю, как вас и благодарить, Маргарита Михайловна…
— Подождите, вот если найдем, тогда… Прямо скажу, обещать ничего не могу, никаких данных, одни догадки. Позвоните через недельку.
Не дождавшись назначенного срока, звоню:
— Извините, что не выдержал, а вдруг…
— Не совсем вдруг, но кое-что нашли.
— Нашли?! Можно приехать?
— Только завтра привезут из хранилища. Я еще сама не видела, что там.
Лечу на улицу Станкевича, ищу Ольгу Кирилловну Бердину, ведающую нужным мне разделом. Документы у нее. Заодно принес и бумажку-отношение с просьбой «допустить к работе в архиве по теме…». Ведь и тут на слово поверили! Сплошная небывальщина. Ольга Кирилловна, хорошо понимающая мое нетерпение, сразу выносит две папки.
— Садитесь вот здесь, потом расскажете, что нашли, мы спешили, только по фамилии отобрали и вот привезли.
— Спасибо преогромное! — говорю, а сам не свожу глаз с верхней сиреневой папки, прямо-таки «пахнущей» университетской степенностью. Жирная каллиграфическая надпись оповещает: «Дело физико-математической испытательной комиссии (математическое отделение).
О Пульпе Эдуарде».
Забыв, что есть вторая папка, открываю сиреневую, и на первой же странице листок, заполненный размашистыми строчками, — заявление студента Эдуарда Мартыновича Пульпе с просьбой «о допущении к испытаниям… Специальность — механика. Э. Пульпе.
Москва, 13 сентября 1906 года.
Адрес: Стромынка, Селиверстов переулок, дом Лонского, кв. 8». Механик, значит!
Тут же приложена квитанция об уплате двадцати рублей «на вознаграждение экзаменаторов и другие расходы испытательной комиссии». Дороговато стоил экзамен.
Ну что квитанция — бумажка, а сказать может многое. 15 декабря уплатил побор «за ученую степень вторую», а в мае студент раскошеливается еще на трешник, теперь уже «за ученую степень первую». Пересдавал, выходит, добивался своего. Очень похоже на Пульпе. А вот и сам диплом первой степени:
«Предъявитель сего, Эдуард Мартынович Пульпе, вероисповедания евангелическо-лютеранского, состоя студентом физико-математического факультета Императорского Московского Университета… на испытаниях в Комиссии: по интегральному исчислению и теории относительности весьма удовлетворительно, по механике — весьма удовлетворительно… Удостоен диплома первой степени. Город Москва, сентября 5 дня 1907 года».
Великолепный диплом, все оценки, кроме астрономии, высшие, даже и сочинение сдавалось комиссии при выпуске.
Неужели все? Да, есть же вторая папка. А на ней… такая надпись! Какое счастье, что продолжил поиск! Судите сами:
«Дело Совета Императорского Московского Университета. Эдуарда Пульпе.
Об оставлении при Университете для подготовления к профессорскому званию по кафедре прикладной математики»!!!
Вот какие надежды возлагала отечественная наука на героя летчика в дни его юности! Не каждого выпускника сразу прочат в профессора.
Почему же именно Пульпе? Неужели в этой папке я не найду ответа?..
Поверх всех документов лежит аккуратная синяя толстая тетрадь с цветной наклейкой на обложке «Мюр и Мерелиз», Москва».
В белом овале уверенной рукой выведено: «Э. Пульпе».
Я представил себе знакомое не только москвичам причудливое здание Центрального универсального магазина подле Большого театра. Это бывший «Мюр и Мерелиз». Здесь семьдесят лет назад была куплена эта тетрадь, сохранившая до наших дней одну из работ молодого исследователя. И работу, наверное, важную, раз она подшита к такому делу. «О сопротивлении воздуха на винты».
Открываю первую страницу и замираю от удивления — еще находка, и какая!
В верхней части листа синими чернилами всего два слова: «Весьма удовлетворительно», ниже подпись: «Н. Жуковский»!!!
Николай Егорович Жуковский, основоположник современной гидро-и аэромеханики, «отец русской авиации», как назвал его Ленин, был наставником Эдуарда Пульпе.
Бережно переворачивая страницы тетради, рассматриваю тщательно выполненные чертежи, читаю пояснение, выводы…
Как интересно заглядывал в будущее Пульпе, как оригинальны и четки его формулировки! Приведу лишь оглавления разделов этой работы:
«Глава первая. Теория пропеллера на основании формул сопротивления воздуха на пластины. Глава вторая. Аппарат профессора Н. Е. Жуковского для изучения сопротивления воздуха на винты. Глава третья. Результаты, добытые при помощи аппарата». Эта работа приложена к отношению на имя ректора университета:
«Физико-математический факультет имеет честь покорнейше просить Ваше Превосходительство ходатайствовать об оставлении при Университете для приготовления к профессорскому званию по кафедре прикладной математики Эдуарда Пульпе на два года, без сохранения содержания, согласно заявлению орд. профессора Н. Е. Жуковского. Декан К. Андреев».
Вот бы найти это заявление Жуковского, узнать, что он писал о своем ученике! Листаю документы, а вдруг есть?..
Представление ректора о том же попечителю Московского учебного округа. Значит, поддержал… Бумаги из Рижского городского полицейского управления на Эдуарда Вильгельма Александра Мартиновича Пульпе. Так вот его полное имя, а латышский «Мартинович» на русский лад стал «Мартыновичем»… Вид на жительство… Паспортная книжка…
Тут, конечно, и неведомая нам точно дата рождения: 22 июня 1880 года. В браке не состоит. В графе «Звание» записано: «Окончивший курс с дипломом первой степени». Понятно, наш Эдуард из простого сословия, во всяком случае, не дворянин.
Дальше, дальше… Останавливаю свое нетерпение, нельзя так спешить, нужно читать все — каждая бумажка что-то приоткрывает еще в облике самого Пульпе. Интересны и незнакомы нам детали университетского дореволюционного быта, даже язык той поры.
Взять подшитое следом свидетельство врача «студентов Московского университета» о том, что Э. Пульпе «вполне здоров и не имеет никаких физических недостатков, которые бы могли помешать в научных занятиях.
