Не знаю, откуда у меня взялись силы, чтобы предотвратить неминуемый штопор… Успокоившись, опять начинаю двигать бомбу к борту. Кажется, она стала еще тяжелее. Сколько ни стараюсь, никак не удается запрокинуть головку ее на борт… А меня сейчас заметят и откроют огонь… И я решился на последнее. Оставил управление и обеими руками схватил бомбу. Она на борту. Толкнул.
Все это произошло в какие-нибудь две-три секунды, но и этого было достаточно для того, чтобы самолет, лишенный управления, накренился и начал переходить в штопор.
Сбросив бомбу, я схватился за ручку, прикрыл бензин. И вовремя. Задержись на мгновение, и не знаю, удалось ли бы мне выровнять самолет…»
Мы не знаем, какими бомбами располагал Пульпе, но бомбить вокзал надо чем-то «приличным». Рассказ Александра Петренко, детали полета Пульпе, имеющиеся в приказе, мой собственный опыт летчика, тоже ходившего на бомбежку, позволяют, не отходя от истины, скорее преуменьшая сложности, нарисовать, как выполнялось Эдуардом Пульпе боевое задание.
Но прежде стоит выяснить еще один вопрос: почему он, как сказано в приказе, вызвался лететь в одиночку?
Надо полагать, что опытный летчик думал при этом не о себе, а о том, как с большей вероятностью поразить важную цель.
Если пойдет группа, то ее сразу заметит противник. Железнодорожные узлы и важные объекты на Западном фронте, где авиация действовала наиболее успешно, стали защищать зенитной артиллерией. Значит, одному легче подобраться к объекту и поразить его.
Самолет Пульпе подлетает к вокзалу «X». С большой высоты, еще не подойдя к цели, летчик убирает газ и планирует к вокзалу. Освободив руки, он готовит бомбу: бросать-то руками… Смотрит на паровозные дымки, чтобы определить направление ветра, который отнесет бомбу во время падения… Кажется, все учтено. Но вот его заметили, орудия открывают огонь, вокруг одинокого аэроплана вспыхивают облачками разрывы. Смельчак не отворачивает, он должен бросить бомбу наверняка… Бросает… Резким разворотом уходит в сторону. На земле вздымается темное облако взрыва, вспышки огня… И в тот же момент фюзеляж его самолета прострочен огненной машиной — пулеметом. Над головой скользнула тень немецкого истребителя… Заходит для атаки… Пульпе разворачивается, он готов принять бой и на израненном самолете… Стреляет по врагу… Пытается зайти ему в хвост… Что случилось? Аэроплан Пульпе заваливается набок, не слушается рулей… «Перебита тяга. Надо уходить»… Еще одна пулеметная очередь немца пронизывает французский самолет… Запахло бензином… «Пробит бак. Загорится?.. Или просто вытечет бензин? Хватит ли долететь до своих?..» Какое же потребовалось самообладание и незаурядное мастерство, чтобы довести до аэродрома, как сказано в приказе, «аэроплан, изрешеченный пулями. Бак с горючим пробит, перебиты тросы управления.
Продолжает и в настоящем показывать такие же примеры отваги и мужества». Так заканчивается приказ по армии.
Один из русских летчиков-истребителей, приехавших во Францию на боевую стажировку, рассказывает Пульпе, как подъесаул Ткачев возвращался с разведки и осколком снаряда ему пробило бак с маслом.
— Ткачев изловчился и ногой заткнул дыру. Другой ногой он управлял педалями. Хорошо, там можно ногу подсунуть под педали и тащить их на себя… Но это страшная штука… Вы представляете?
— Вполне. У меня до бензобака ногой не достать было, — серьезно говорит Пульпе. — А как Ткачев, долетел?
— Дотянул до передовой и сел у наших окопов. Раздобыл двуколку, прямо на глазах австрийцев привязал к ней аэпроплан и вывез его из-под огня.
— Мужественный человек.
Пульпе вспомнит этот рассказ, когда встретится с Ткачевым. Он приедет в Россию не только сражаться, но и передать свой опыт летчика-истребителя. Этот род авиации родился в ходе войны тоже во Франции. Весной 1915 года знаменитый летчик Гарро первым поставил на свой аэроплан пулемет, стрелявший через винт. До этого пулеметы стояли в передней кабине летчика-наблюдателя. Мотор и винт находились позади. Вцепившись в пулемет, стоя, наблюдатель вел огонь по врагу почти так же, как это делали пулеметчики на земле. Управлял самолетом один, стрелял другой.
— Летчик сам всем аппаратом должен нацелиться на противника, — объяснял свой замысел Гарро. — Пулемет жестко закрепляется перед пилотом. Наблюдатель не нужен. Самолет компактней, маневренней, скорость больше. Специально для воздушного боя.
— А если прострелишь собственный пропеллер? — спрашивали оппоненты.
— На лопасти поставлю металлические накладки, от них пуля отлетит рикошетом.
Установив пулемет на свой «моран», Гарро превратил его в грозную силу. Стрельба из неподвижного пулемета с такого раньше безобидного аэроплана ошеломила немцев. Гарро и его коллега Жильберт в короткий срок сбили три вражеских самолета. Немцы организовали специальную охоту за «мораном» Гарро. 18 апреля 1915 года он был подбит зенитным огнем и приземлился в расположении врага. Тут же прибыл на фронт германский конструктор Антон Фоккер. Он изучил французскую систему и через десять дней предложил свою, еще лучшую — синхронизатор, позволявший стрелять, не задевая пропеллера.
Немецкое командование, стремясь сохранить этот важный военный секрет, запретило переоборудованным «фоккерам» перелетать линию фронта. И все же очень скоро французы сумели подбить такой самолет и захватить его. Секрет немецкого синхронизатора был открыт. Появился истребитель «Ньюпор-XI», верткая, маневренная машина, потом «Спад-VII» со стопятидесятисильным мотором…
Немцы продолжали совершенствовать свой истребитель «фоккер» и позднее стали ставить на него два и даже три пулемета, стрелявших через винт.
Так началась война в воздухе. Из 12 250 сбитых во время боев французских, английских и немецких самолетов 9900 уничтожено истребителями.
Эдуард Пульпе летает почти ежедневно. Ясно, что в приказы по армии попадают только выдающиеся боевые эпизоды. У него они нередки.
«20 марта 1916 года атаковал три самолета противника на его территории. В ходе свирепого боя сумел поставить врага в невыгодное положение, сбил один немецкий самолет и, несмотря на то, что собственный аэроплан неоднократно прострелен, благополучно возвратился». Поздравляя летчика с победой, товарищи шутили:
— Пульпе решил разорить французское казначейство, что ни день, 10 франков залетных плюс три — боевых суточных…
— Это что, — подхватил другой, — фонд Мишлена трещит, Пульпе причитается еще две тысячи призовых.
Речь шла о пожертвованном известным меценатом Мишленом миллионе франков золотом на призы за каждый сбитый вражеский самолет и за каждую тонну сброшенных на противника бомб.
— Не переживайте, друзья, — спокойно отвечал Пульпе, — я, как и Гинемер, жертвую эти деньги в пользу наших раненых товарищей-летчиков.
— Браво, Пульпе! Молодец, адъютант!
Еще через десять дней адъютант 23-й эскадрильи Пульпе, как свидетельствует приказ: «31 марта вновь атаковал два вражеских самолета. Один сбил, другой обратил в бегство и возвратился на сильно поврежденном самолете».
…Прибывшие в Россию французские летчики распределены по разным частям. Пульпе назначен в 8-й истребительный авиаотряд.
Но в русской авиации только ничтожная часть самолетов была приспособлена для стрельбы через винт. Это поразило и огорчило Пульпе.
— Как это могло случиться? — спросил он у командира.
— И не говорите, — поморщился тот, — пишем, требуем. Не ставят на наших заводах синхронизаторы, сами, что можем, делаем. Обещают, что теперь скоро получим…
И в самом деле, только незадолго до прибытия Пульпе начальник Увофлота генерал Пневский получил от Авиадарма такую телеграмму: «Настоятельно необходимо скорее выслать приспособления для стрельбы через винт во все отряды с «моранами» и «ньюпорами». Все неприятельские аппараты имеют пулеметы и мешают нашей работе. Александр».
«Мешают работе…» Русские летчики кровью расплачивались за преступную косность высшего командования.
«Ньюпор» Пульпе оборудован пулеметом. Летчик даже испытывает некоторую неловкость перед товарищами по отряду, не имеющими таких машин, и старается летать как можно больше. Узнав, что в русской авиации засчитываются как сбитые только те вражеские самолеты, которые падают на своей территории, он и не упоминает трех побед над немецким расположением. Потом об этом сообщит пленный немецкий летчик.
