Незнание Людовиком IV романского языка может быть только частным случаем, который объясняется тем, что он провел свое детство и юность в Англии, германской стране. Мы пойдем еще дальше и посчитаем, что, в действительности, он знал романский. Возможно ли, чтобы король франков не знал романский язык, когда даже король Германии, Оттон I, по свидетельству одного из летописцев, разговаривал на нем.

Как согласовать это утверждение с записями Флодоарда? По-нашему, более чем просто: ни Людовик IV, ни Оттон I не знали латынь, оба одновременно говорили и на тевтонском и на романском; но Людовик находился в государстве Оттона I, которого он просил о помощи и искал дружбы. Совершенно естественно, что ему переводили папские буллы на тевтонский, поскольку знали, что король франков владеет этим языком; странно было бы, если в Ингельхейме, в германской области, их переводили на романский.

Из «Истории» Рихера также известно, что Карл Простоватый и его окружение говорили на романском. В 920 году встреча между Карлом и Генрихом I, королем Германии, под Вормсом была нарушена кровавой стычкой между свитами двух королей, вызванной языковыми различиями: «Германские и галльские юноши, не зная языков друг друга и раздраженные этим, начали осыпать друг друга бранью».

Правда, Карл Великий и Людовик Благочестивый не знали романского языка и говорили только на тевтонском и латинском; но в их времена романский был еще в зачаточном состоянии и представлял собой лишь варварский выговор и неправильный синтаксис латинского языка, которого человек с изысканным вкусом старался избежать. Однако использование вульгарного наречия вскоре стало столь насущной необходимостью, что Карл Лысый и даже Людовик Германский должны были на нем разговаривать (см. знаменитые клятвы у Нитгарда).

В X веке романские языки берут верх над германскими языками даже в тех странах, где те, похоже, укоренились. Известно, что в середине этого века личная столица нормандских герцогов, Руан, была почти полностью романизирована. Чтобы услышать скандинавский говор, нужно было отправиться в Байё, где датчане обосновались с IV века. Похоже, что в эту эпоху знание французского языка являлось необходимостью среди высокопоставленных лиц, даже живущих в германских областях. В 995 году Эймонд, епископ Вердена, председательствовал на соборе в Музоне, поскольку хорошо владел вульгарным романским языком. Главными же участниками собора были: папский легат Лев, Леодульф, архиепископ Трира, Ноткер, льежский архиепископ, Сугерий, аббат Мемнингена, а из мирян присутствовали: Ренье, реймский видам, и Годфрид, граф Верденский. Любопытно также и то, что сам Эймонд являлся германцем. Таким образом, очевидно, что романский был языком населения верденской округи. То же самое можно сказать о Туле и Меце. Для биографа святого Герарда, епископа Туля, тевтонский является «варварским языком (lingua barbara)». Теодорих, граф Меца и герцог Верхней Лотарингии, часто отправлял в качестве посла, в особенности к королю Роберту Благочестивому, аббата из Сен-Мишель, Нантера, зная о его превосходном владении французским. Наконец, добавим, что Урсмар, аббат из лоббского монастыря, находившегося на Самбре, между Мобежем и Шарлеруа, одновременно владел тевтонским и французским.

Этих нескольких свидетельств достаточно, чтобы доказать, что в Лотарингии и Бельгии граница французского языка была уже приблизительно такая же, как и сегодня. Но самый любопытный документ об использовании французского языка в Лотарингии представлен саксонским монахом Видукиндом, жившим в X веке и являвшимся современником пересказываемых им событий. Он сообщает о военной хитрости, которую использовали саксонские войска короля Отгона I в битве при Бирте (939 г.), чтобы одержать верх над лотарингскими войсками, находившимися под командованием Генриха, младшего брата короля, и герцога Жильбера Лотарингского, имеющих значительное численное превосходство: «Среди наших были такие, которые умели немного говорить на галльском языке; такие, подняв сильный крик, по-галльски призывали противника к бегству. Те, полагая, что такого рода крики исходят от друзей, обратились, как им кричали, в бегство». Этот рассказ ясно свидетельствует, что французский язык с X века являлся языком подавляющего большинства лотарингцев, а известно, что под Лотарингией подразумевался весь большой регион, расположенный между Рейном и Маасом. Можно возразить, что лотарингская армия состояла только из тех воинов, что были набраны в личных владениях герцога Жильбера. Но ведь эти домены располагались между Льежем и Маастрихтом. Таким образом, употребление французского в этих регионах можно считать несомненным.