Чуть позже Каролинги покинули императорский двор. Герберге не суждено было более встретиться с матерью и братом Оттоном. Лотарь уехал в июне или, возможно, лишь в июле.

Вернувшись в Лан, король не замедлил в очередной раз рассориться со своими двоюродными братьями – Робертинами. Причиной ссоры послужила смерть Оттона, герцога Бургундского, скончавшегося 23 февраля. Бургундские сеньоры, не потрудившись узнать мнение короля, обратились к братьям покойного герцога, Гуго Капету и Эду (Oddo), которого также называли Генрихом. Несмотря на то, что Генрих был клириком, его тут же выбрали герцогом. Конечно, Лотарь был глубоко задет подобной бесцеремонностью, поскольку сам имел виды на Бургундию и владел Дижоном. Тем не менее, распри из-за Бургундии начались только после похода короля во Фландрию и поездки в Кельн. Столкновение было столь яростным, что Брюнону пришлось поспешить в Компьен, дабы примирить своих племянников (сентябрь 965). Но эта поездка стала для него последней – во время переговоров Брюнон заболел. Он тогда находился в Реймсе, где был принят с любовью и почестями архиепископом Одельриком; там он слег и скончался спустя пять дней, в ночь с 10 на 11 октября. Викфрид, епископ Вердена, и Теодорих, епископ Меца, двоюродный брат Брюнона отвезли его тело в Кельн и вскрыли завещание.

Смерть Брюнона стала значительным событием для земель, расположенных между Рейном и Луарой, которыми он управлял в течение десяти лет. Оттон потерял в его лице искусного правителя Лотарингии, а Лотарь – мудрого и преданного опекуна. Биограф Брюнона уверял, что Оттон поручил ему Францию в качестве провинции (provincia). Хотя его утверждение и сильно преувеличивает действительность, следует признать, что Брюнон на самом деле, с согласия своей сестры Герберги, направлял действия Лотаря в период его несовершеннолетия и фактически управлял Северной Францией. [103]Лишь последние два-три года, когда Лотарь подрос, влияние Брюнона стало постепенно ослабевать.

Смерть Гуго Великого и поддержка Брюнона позволили королевской власти Каролингов укрепить свои позиции и еще сорок лет противостоять могуществу Робертинов. Однако помощь Брюнона не была полностью бескорыстной; безусловно, своей выгоды он не упустил. Будучи покровителем Лотарю, он в свою очередь привлекал этого короля для усмирения беспрестанных восстаний в Лотарингии; например, как в случае с Ренье Длинной Шеей После смерти Брюнона узы, связывавшие Каролингов и Оттонов, постепенно ослабели; в Лотарингии, казалось, умиротворенной в последние годы жизни Брюнона, власть Оттонов вновь стала непрочной, когда лотарингские сеньоры снова могли искать поддержки у короля Франции или, по крайней мере, скрываться при его дворе.

Можно только удивляться тому, что Оттон и Брюнон покровительствовали Лотарю в период его несовершеннолетия. Ведь подобное поведение, казалось, противоречило нравам X века. Непонятно, почему король Германии не воспользовался смертью Людовика IV, чтобы захватить корону Западной Франции. На самом деле, предприятие подобного масштаба сулило преодоление значительных трудностей и столь мелкие преимущества, что Оттон, наверное, даже и не помышлял о нем. Кроме того, ему препятствовал ряд обстоятельств: тесные родственные связи, связывавшие Оттонов с Каролингами, а также почтение, которое саксонская династия, возможно, питала к потомкам Карла Великого. Ведь если Каролингам был выгоден союз с королем Германии, самым могущественным государем на Западе того времени, то и королю из Саксонской династии было почетно породниться с потомками великого императора. Даже если не учитывать этих суждений морального свойства, предприятие получалось не из легких. Ведь только в одной Северной Франции Оттону пришлось бы сломить сопротивление не только мелких князей Эно, Руси, Вермандуа, но и претендента на престол – герцога Франции и его могущественного вассала герцога Нормандского. А каждый из них был фигурой, способной противостоять коалиции двух или трех королей. У Оттона была возможность убедиться в этом в 946 г. (при осаде Руана). [104]Чтобы их подчинить, потребовалось бы нескончаемые войны, а королю Саксонской династии и без того хватало забот, чтобы сохранить единство Германии и противостоять славянам и венграм. Таким образом, Оттон повел себя вполне осторожно и осмотрительно, когда ограничил свои амбиции Южной Лотарингией (где как вице-король правил его брат) Он удовольствовался (в 959 г.) тем, что потребовал у Лотаря, который был уже в силах претендовать на эту область, отказаться от нее. Наконец, когда Оттон обратил взор к Италии, ему стало уже не до честолюбивых планов в отношении Франции (если они у него вообще когда-нибудь были) [105]

О событиях этого периода известно очень мало Флодоард дает сведения только до конца 966 г., а Рихер начиная с 970 г. За временной отрезок с 968 г и по 973 г. не сохранилось ни одной грамоты и ни одной летописи. По всей вероятности, время это для Севера Франции было относительно безмятежным. Для власти же Каролингов это была переходная эпоха, когда, освободившись от опеки Германии, они еще не успели занять враждебные позиции по отношению к императорам из Саксонской династии, что произойдет почти сразу же после кончины Оттона I.

В конце 965 г. или в начале 966 г. Лотарь женился на Эмме, дочери императрицы Аделаиды и ее первого мужа Лотаря, короля Италии. [106]Видимо, Эмма оказывала очень большое влияние на своего мужа, поскольку почти не существует документов того Бремени, где бы ни было упомянуто ее имя. Лотарь всегда находился в самых тесных дружеских отношениях со своей тещей, Аделаидой; и по свидетельству самой Эммы, ее мать любила зятя не меньше, чем собственную дочь.

В начале 966 г. мир на Севере нарушил Рено де Руси. Он присвоил множество деревень, принадлежавших Реймской церкви, и, будучи более алчным, чем Тибо Плут и Герберт Вермандуа, упрямо отказывался их вернуть. За это Одельрик предал его анафеме. Рено же, в ответ на отлучение от церкви, занялся грабежом и поджогами на территориях, принадлежавших Реймскому архиепископству.

С 962 г. продолжалась война с Нормандией. Это была обычная война для средних веков, без крупных поражений, а только с поджогами и грабежами сельской местности. Долина Сены, Дюнуа, области вокруг Шартра, земли на границе с Нормандией вплоть до Бретани были полностью разорены шайками датских язычников, наемников Ричарда Нормандского. В этих краях «нельзя было услышать лая собаки», по словам Гильома Жюмьежского. [107]Королевский домен, окруженный владениями герцога Франции и князей Вермандуа, которые не принимали участия в войне, был надежно защищен в силу своего расположения, и поэтому, без сомнения, пострадал гораздо меньше, чем земли графа Шартрского. Видимо, война вообще не сильно затронула Лотаря. В течение четырех лет он спокойно объезжал Бургундию, Фландрию, Лотарингию, это свидетельствовало лишь о том, что владения его почти не подвергались опасности. Страдания же населения области между Сеной и Луарой от этого не уменьшились. Епископы в конце концов заволновались и постарались достигнуть согласия. В начале 966 г., вероятно, в Лане столице королевства, был созван церковный собор, на котором присутствовало большое число прелатов Возмущение духовенства было вызвано не столько насилием датчан (в X веке все уже давно привыкли и к худшим жестокостям), сколько тем что они были язычниками. Церковный собор послал одного из своих представителей, епископа Шартра Вульфальда, к герцогу Нормандии с просьбой выгнать своих безбожных помощников. В ответ Ричард высказал свои, более или менее обоснованные, жалобы и претензии по отношению к Тибо и Лотарю Но поскольку требования и наглость датчан его также весьма тяготили, он не отклонил полностью предложение о переговорах и встретился с французскими епископами и несколькими лицами из королевского окружения в Жефосс 15 мая.