— А у него был пистолет? — спросил следователь у Минкина.

— А как же! Он шел на оперативное задание. Но посмотрите, может он жив, — как будто услышав легкий стон, обратился Минкин к Владимировой.

Все лицо Каюкова было в крови. На шее виднелась веревка. В нескольких метрах лежали шапка-ушанка, кожаные перчатки.

Владимирова прощупала пульс. Потом, словно ее толкнул кто-то, быстро наклонилась к груди Каюкова. Минкин привычным профессиональным взглядом окинул гимнастерку. Боковой карман, в котором, он знал, Каюков хранил партийный билет, удостоверение личности, был застегнут. «Его никто не грабил, — пронеслась мысль. — А вот пистолета нет»…

Владимирова быстро поднялась.

— Он жив, — произнесла она в глубоком волнении. — Немедленно в больницу. Он в глубоком обмороке.

— Скорее машину! — крикнул Минкин.

Вчетвером они подняли отяжелевшее, податливое тело. И теперь только все явственно услышали слабый стон.

Машина, вместе с Каюковым и Владимировой, помчалась к городу.

Минкин, Першиков и Хохлов остались на месте.

— Я, как чувствовал, что-то произошло исключительное, — говорил Минкин. — Пришел домой, и все не мог согласиться, что Каюков нарушил приказ. Сидел и, не раздеваясь, ждал телефонного звонка.

— Осмотрите внимательно все вокруг, — сказал Першиков.

— Да, конечно, — согласился Минкин, смахивая с себя навалившуюся внезапно усталость.

Осмотр продолжался долго. Нужно было самым тщательным образом осмотреть не только место убийства, но и прилегающую местность. «Немые свидетели» могли быть оставлены там, где преступник и не думал.

— Следы, товарищ прокурор, следы! — почти закричал Хохлов.

Все кинулись к нему. Следы обуви — это большое дело для следователя. По ним можно определить не только вид и размер обуви, но и многое другое.

— Здесь была борьба, — заметил подошедший прокурор. — Смотрите, как истоптан снег. Ищите здесь особенно внимательно, не исключено, что выстрел был здесь.

Вновь все стали искать, один согнувшись, второй присев, третий стоя. Минкин заметил какое-то черное пятнышко. Он присел на корточки. Это была гильза от пистолета. Рядом с ней, прямо на снегу в нескольких метрах от первой, лежала еще одна.

Говорить о значении обнаруженных гильз не приходилось. Все знали, что по ним можно будет определить пистолет, из которого стреляли в Каюкова. А это еще одно свидетельство в цепи разоблачения преступления.

— Смотрите внимательно, — сказал прокурор. — Нападение началось именно здесь. Борьба, конечно, была сильной. Каюков долго не сдавался. Это несомненно.

— А вот еще находка, — раздался голос следователя.

Невдалеке от места обнаружения гильз на асфальте лежали два кусочка пластмассы. Они напоминали отбитые частицы щечек пистолета.

— Подберите каждый кусочек, — вновь распорядился прокурор. — Они-то должны обязательно пригодиться. Может быть, когда будет задержан преступник, у него и обнаружат пистолет Каюкова. Эти кусочки послужат неопровержимым доказательством вины преступника.

Приближалось утро. Сквозь рыхлые тучи пробивался белый дневной свет. Сразу стало вокруг радостно. Но события минувшей ночи заставляли думать о чем-то горьком, тяжелом.

— Почему же покушались на жизнь Каюкова? — думал майор Минкин, осматривая место схватки.

Этот вопрос он повторил, когда в его кабинете собрались все оперативные работники прокуратуры и милиции района.

— Может быть, потому, что задерживал многих воров, грабителей и хулиганов? Месть?

— Не исключена! — заметил следователь Хохлов. — Преступник не только стрелял, но еще и душил веревкой. Он не останавливался перед крайней жестокостью.

— Нет, на работу грабителей это мало похоже, — в глубокой задумчивости произнес прокурор.

— Почему вы так думаете? — раздался чей-то голос.

— Грабители взяли бы у Каюкова деньги, а они на месте. И потом они забрали бы документы.

— Но денег у Каюкова было очень мало, и преступники могли их не заметить. Кроме того, они взяли пистолет и часы, — возразил Минкин.

— А это вы чем объясните? Если не грабители, то зачем они сняли часы?

— Это, конечно, непонятно.

Раздался телефонный звонок. Минкин взял трубку. Звонила Владимирова.-Выслушав ее, Минкин сообщил товарищам:

— Состояние очень тяжелое. Тяжелое ранение в голову. Отморожены руки. Операцию сделали. Но в сознание не приходил. Хирург ничего определенного не обещает, — говорил он тихо, с грустью.

— Будем надеяться, — сказал прокурор.

Минутное молчание, и снова долг тех, кто должен раскрыть трагедию Каюкова, призвал к прерванному деловому разговору.

— Да, товарищи, — проговорил Першиков, — нападение на Каюкова очень загадочное: преступники взяли часы, но оставили деньги, взяли пистолет и служебные документы, оставив личные. Мы должны разрабатывать все версии, но главное внимание все-таки нужно обратить на две: первая — покушение было совершено из мести кем-то из бывших уголовников, вторая — покушение совершено с целью овладения оружием. Не исключено, что покушение могло быть и из хулиганских побуждений, с целью сокрытия другого какого-либо преступления да и по другим мотивам, — добавил он после паузы. — Но первые две наиболее вероятны.

Прибывший в этот же день заместитель начальника уголовного розыска областного управления милиции майор Жуков ничего нового в разработанный план не внес. Высокий, плечистый, твердой походкой прохаживался он по кабинету и тоном, не терпящим возражений, изрекал:

— Покушение совершили амнистированные уголовники. Мое чутье меня никогда не подводило. Вот увидите, не пройдет и недели, как все выяснится.

Несмотря на то, что Жуков работал сравнительно немного, о его «чутье» уже ходили всякого рода сказки. Майору Жукову, действительно, везло. Недавно он провел расследования по двум случаям и дважды оказался прав в своих предположениях. Строил он их буквально на каких-то домыслах. Все обходилось для него чрезвычайно удачно. Но сейчас тон майора Жукова производил на всех, по меньшей мере, странное впечатление. Случай был слишком серьезный, чтобы прибегать к домыслам. Майор Минкин едва скрывал свое огорчение, когда слышал о домыслах Жукова и его крикливую речь.

— Всех поднимем на ноги, но преступников найдем. Беру с собой несколько оперативных работников, и мы живо доведем дело до конца.

— А почему вы думаете о нескольких преступниках, а не об одном? — спросил Минкин.

Жуков, не смутившись, ответил:

— Каюков сильный парень, один бы с ним не сладил.

«Пожалуй, и верно», — подумал Минкин.

— Начальству мы обо всем доложим вовремя, — гремел Жуков, подмигивая и самоуверенно поглядывая на Минкина.

Но докладывать пока было нечего. Новых фактов никто не приносил. А сам пострадавший был настолько в тяжелом состоянии, что врач не обещал, когда он вообще допустит какие-нибудь даже короткие беседы с ним. Вывод о том, что покушались уголовники, мог быть поспешным, это нужно было установить, а пока на столе начальника районного отделения лежали веревка, снятая с шеи старшего лейтенанта, две гильзы, два кусочка пластмассы и пустая кобура…

Вот и все!

Если бы эти немые свидетели могли рассказать обо всем, что происходило в тот пасмурный вечер в чистом поле! Но они молчали. Ведь даже неизвестно, из какого оружия стреляли в Каюкова. Мог ведь быть у покушавшихся свой пистолет? Когда на шее затянута веревка — до выстрела или после? Зачем понадобилось душить старшего лейтенанта? Кусочки пластмассы? Они отбиты от щечек пистолета! Но опять же: от какого пистолета — Каюкова или преступников? И главное, кому понадобилась смерть старшего лейтенанта, у кого он стоял на дороге, кто и почему хотел его убить?

На эти и многие другие вопросы нужно было дать ответы, твердые, убедительные, основанные на доказательствах.

— Как я уже сказал, преступники — уголовники, ищите их, — настаивал майор Жуков. — Я съезжу в Каменногорск, а вы тем временем подготовьте списки всех тех, кто освободился по амнистии, установите, где они работают, чем занимаются. Пошлите в поселок своего заместителя. Словом, делайте все сами, чай, не маленькие.