Особенно меня восхитила роскошная песцовая шуба. Я не выдержала искушения и примерила ее. Конечно, утонула в мехах, какое это, оказывается, восхитительное ощущение! Но и огорчалась я зря — некоторая переделка вполне позволила бы носить ее и мне.
Я вроде думала обо всех этих нарядах, а на самом деле мысли мои упорно возвращались к черной иномарке напротив моих окон… Не думать о ней! Зеркало! Полцарства за зеркало! Зеркало нашлось. Одна из двери шкафа–гиганта как раз им и оказалась.
Глядя на себя, такую шикарную даму в мехах, я вдруг подумала, что человеку нужно иметь семью. Именно в ней он находит приложение и своим способностям, и неуемной энергии. И деньгам, которые такой энергией зарабатывает. В противном случае все уходит на приобретение подобных шкафов с одеждой, которой могло бы хватить на две жизни.
Я обязательно выйду замуж, нарожаю детей. Троих… нет, пожалуй, двоих хватит. И им буду посвящать свое свободное время, и мне некогда будет скучать и заполнять шкафы нарядами, которые некуда надевать.
Сунув руки в карманы шубы, я опять покрутилась перед зеркалом: королева! А правая рука тем временем нащупала в кармане какую–то бумажку. Я достала ее и развернула. На листке под словом «Антитеррор», два раза подчеркнутым, шел длинный перечень каких–то сумм: «Шашлычная а.с. — 200б, бар центр. — 300б», — и так далее. Что означала буква «б»? Банки, бутылки?
Что это, учет продуктов, но какое отношение имела к нему тетя Липа? Насколько я помнила, в свое время она окончила пединститут по специальности учитель математики и потом навсегда ушла в администрирование, отработав в школе всего два года. С продуктами она не работала никогда. И потом, все эти бары и шашлычные вряд ли относились только к Костромино. Наверняка учитывались точки и самого районного центра.
У меня мелькнула мысль позвонить в Ивлев Михайловскому. Во–первых, я все еще жажду продать местной милиции наши компьютеры. Во–вторых, может, он скорее разберется с той суматохой, которая в последнее время происходит вокруг моей скромной персоны.
Я не была уверена, что его заинтересует бумажка с какими–то хозяйственными расчетами, но с кем поведешься, от того и наберешься. Ольга бы непременно в этом что–нибудь этакое усмотрела, потому и мне стало мерещиться, будто все недаром.
Смущало прямо–таки революционное слово — антитеррор. Как там было в истории: ответим на белый террор красным террором. Антитеррор! Звучит. Виделись в этом слове спокойные, уверенные парни в пятнистой форме, которые взяли на себя заботу о беззащитном населении… Интересно, беззащитном — перед кем?
Понятное дело, перед террористами. Надо думать, в такой глубинке и террористы не те, что в столицах, иначе бы мы все об этом давно знали. Уж местные журналисты постарались бы: мол, и мы не лыком шиты, и у нас не хуже… В смысле, не лучше. Значит, и террор этот сугубо местный. И скорее всего на обычном юридическом языке называется как–то по–другому.
Может, рэкет? Что за дурь опять в голову лезет?
В любом случае мне нужно повидать Михайловского и как бы между прочим задать ему этот вопрос. Как–нибудь завуалированно. Ну да ладно, придумаю по ходу дела. Вот найти бы поблизости телефон.
И когда я закрывала на ключ дверь уже почти и не моего наследного дома, мне в голову пришла одна мысль.
Я быстренько оглядела себя: джинсы фирменные. Из шкафа тетки я прихватила отпадный свитер. Хорошо, сейчас их принято носить большими, когда плечи свисают до локтя, а длина может доходить до колен. Такой дорогой, сделанный под ручную вязку.
В общем, я закрыла дом на ключ и на кольцо калитку и направилась через улицу к стоящей под деревом машине.
Пассажиры в ней было занервничали и даже завели мотор, но кто–то из них разумный дал отбой.
— Парень, — я склонилась к водителю, как можно изящнее изогнув бедро, — у тебя, случайно, нет сотового телефона? Мне нужно в Ивлев позвонить.
— Чё тебе тут, переговорный пункт? — недружелюбно отозвался он.
— Я же не бесплатно. Мне всего два слова сказать…
А у меня как раз в заднем кармане джинсов с незапамятных времен завалялся доллар, его я и продемонстрировала несговорчивому мужику.
— Дай ей телефон, — отозвался другой, с заднего сиденья.
— Благодарю, вы настоящий джентльмен! — Я послала ему свою самую обворожительную улыбку и стала набирать номер Михайловского.
Похоже, сегодня был мой день, потому что майор взял трубку сам.
— Здравствуйте, Федор Михайлович! — Мы же с ним сегодня виделись. Наверное, я все–таки волнуюсь. — Это Киреева, насчет компьютеров. Вы не узнавали?
— Узнавал. Если цена подойдет, будем брать.
Вряд ли Ольга так уж обрадуется подобной сделке. Обычно договаривающиеся стороны предпочитают занижать фактические суммы для уменьшения налоговых отчислений с продаж, но милиция наверняка все сделает как положено, и потому для нас не очень выгодно. Но другой причины, чтобы увидеть Федора Михайловича, мне не найти.
— Замечательно. Значит, я смогу подъехать?
— Погодите, Лариса Сергеевна, сейчас я узнаю насчет машины.
— Не надо, я попробую сама. Минуточку… — Я обратилась к водителю: — До Ивлева не подбросите? Стольник плачу.
— Дайте попить, а то так есть хочется, что переночевать негде! — недружелюбно хмыкнул тот.
До чего все–таки вредный тип! Не все ли ему равно: следить за мной, таскаясь по пятам, или подвозить туда, куда мне нужно.
— Подвезем, — опять сказали с заднего сиденья.
— Федор Михайлович, меня подвезут. Ага, черный «форд», номерной знак… — Я посмотрела и продиктовала его Михайловскому. Наверное, он очень удивился, но благоразумно ничего не сказал. — Вперед, в Ивлев! — бодро проговорила я, усаживаясь на переднее сиденье.
Никто мне не ответил, но машина с места тронулась. Водитель угрюмо нахохлился и подчеркнуто внимательно смотрел вперед. Неужели они собираются молчать всю дорогу? Пришлось опять искать поддержку у заднего сиденья. Я обернулась к сидящему там мужчине и дружелюбно предложила:
— Давайте знакомиться. Хотя ехать нам недолго, но, как говорят на Востоке, дорогу можно сократить хорошим разговором.
Черт возьми, всегда считала себя плохой актрисой, а тут вдруг голос прорезался этакий противно–капризный, и губы сами собой сложились в соответствующую гримаску — ни дать ни взять глупышка–кокетка. Причем перед сотником я не хотела такой выглядеть, а здесь просто из кожи лезла, чтобы именно за нее меня приняли.
— Меня звать Лариса, а вас?
— Сергей.
— Какое совпадение! — защебетала я. — Мое отчество Сергеевна. Партнер у меня есть в Италии, я у него компьютеры покупаю…
В этом месте водитель опять презрительно фыркнул, а я от возмущения чуть не вылезла из создаваемого образа.
— Именно покупаю компьютеры для своей фирмы, — настойчиво подчеркнула я. — Так вот итальянца звать Серджио, а по–нашему Сережа…
Представляю, как маялся этот Сергей, вынужденный слушать всякую белиберду, которую я извергала. Водителю не нужно было притворяться, он с самого начала выказал свое отношение ко мне и теперь мог отдать поле общения в другие руки.
— А что у вас за дела в Ивлеве? — подчеркнуто равнодушно поинтересовался этот Сергей, когда ему удалось втиснуться в неиссякаемый поток моих разглагольствований.
— Хочу тамошних ментов на компьютеры раскрутить, — безмятежно отозвалась я.
Машина подскочила на кочке и качнулась вправо, цепляя колесами обочину, а я, подпрыгнув на сиденье, чуть не прикусила язык.
— На дорогу смотри! — резко заметил Сергей и до самого Ивлева больше не произнес ни слова.
Я еще сама немного поговорила, сама и послушала, но, вспомнив известную религиозную книгу, где говорится: «Не мечите бисер перед свиньями», — тоже замолчала.
Так что в конце концов первое слово произнес водитель. Въехав в город, он спросил:
— А теперь куда?
— Вы знаете, где городское УВД?
— Знаю.
— Мне туда.
Я вышла из машины возле длинного одноэтажного здания и попыталась вручить шоферу сто рублей, но он брезгливо оттолкнул мою руку, словно я предлагала ему не деньги, а что–то донельзя мерзкое. Или они привыкли к другой валюте, или, как джентльмены «ножа и топора», с женщин денег не брали.
