— Отлично!
От радости голова у меня пошла кругом.
— Сегодня в три часа я встречаюсь со Стейси у него в приемной.
Головокружение от успехов сменилось легкой головной болью.
— То есть мне надо будет пойти к Холлам и выставить себя полной дурой?
— Лучше позвоните. Мне это ни к чему. К тому же кому из нас необходимо вернуть работу?
— Вы еще только ищете свидетельства того, что Маркус был убит, в то время как я уже имею свидетельства того, что Холла шантажируют.
— Проблема в том, что у нас нет ровным счетом никаких доказательств того, что эти факты взаимосвязаны.
— Только полный идиот не заметил бы этой связи.
— Скажите это окружному прокурору, — съязвил Лайам. — Он ни за что не подпишет ордер на арест, пока у него не будет стопроцентных доказательств.
— И где же их нам добыть?
— Сначала установим личность шантажиста.
— У него, по-вашему, это специально на лбу написано, и притом крупными буквами, чтобы все видели?
— Нет, давайте перейдем к нашей следующей теме.
— Господи! — воскликнула я, всплеснув руками. — Может, вы сразу дадите мне письменное уведомление с перечнем тем, которые нам предстоит обсудить?
— От следующей до последней. Дэниэл Саммерс, присяжный, который отдал вчера концы.
— Присяжный номер одиннадцать.
— Результатов вскрытия еще нет, однако предварительный рентген показал две отчетливые трещины черепа.
— И после этого вы скажете, что ничего не доказано, потому что он мог удариться головой больше, чем об одну ступеньку? — произнесла я, с вызовом положив на бедро руку.
— Нет. Одна трещина — горизонтальная, в самом основании черепа. Другая перпендикулярна ей и находится в правой височной области.
— Что это значит?
— Что первый перелом, по всей видимости, был получен в результате удара, нанесенного сзади чем-то длинным и цилиндрическим, например металлической трубой. Согласно данным судмедэкспертизы, жертва ударилась головой о бетонную стену, что стало причиной второго перелома. Или же…
— Терпеть не могу, когда вы тянете резину!
Лайам довольно ухмыльнулся.
— Или же мистер Саммерс упал и проломил себе череп, ударившись головой о кованые перила. После чего умудрился встать, подняться по лестнице и вновь упасть. В результате чего вторично проломил себе голову о цветочный горшок.
— То есть вы хотите сказать, что его смерть будет однозначно расследоваться как убийство?
Лайам кивнул.
— Я позвоню одному своему знакомому из полиции. Пусть он проверит, не заметил ли кто на момент убийства поблизости темный седан. Кроме того, попытаюсь установить местонахождение этой, как там ее, медсестры.
— Каллагэн, — машинально подсказала я имя и тут же поняла, что он нарочно раззадоривает меня.
Черт, прохлопала ушами. Ну нет, не позволю его извращенному чувству юмора испортить мне настроение.
— Отлично. — Я буду не я, если не потребую, чтобы меня восстановили на работе. Думаю, Дейн задолжал мне свои извинения плюс компенсацию за моральный ущерб. — И что теперь мне делать?
— Идите и поговорите с Дейвом Райсом.
У меня екнуло сердце.
— Прошлой ночью у него умерла жена. Я никак не могу надоедать ему в такой неподходящий момент.
— Уверяю вас, при личной встрече он заговорит с вами совсем по-другому.
— Но он, заслышав мой голос, вешал трубку. Дважды.
— Это потому, что он вас не видел.
— То есть?
— Когда видишь перед собой человека, гораздо труднее послать его подальше.
— Значит, вы предлагаете мне сыграть роль умника-репортера, сующего людям под нос микрофон через двадцать минут после того, как у них поездом сбило ребенка? Вы сами не можете этого сделать?
— Не могу. Это чисто женская работа. Выше нос, Финли. Говорю вам, вы отлично со всем справитесь.
С этими словами он встал и направился к двери.
— Да, и позвоните мне, прежде чем войдете в дом Холлов.
— Это еще зачем?
— Чтобы я мог подслушать. Просто наберите мой номер, и все.
— Знаете, вы почему-то не вселяете в меня уверенности.
— Это придет со временем, никуда не денется, — произнес он и добавил: — Главное, набраться чуть-чуть терпения.
С этими словами он вышел.
— Набирайся сам, если тебе это нужно, — проворчала я себе под нос и, налив большую чашку кофе, подошла к компьютеру.
Начнем с хорошего. На интернет-аукционе я выиграла платье от Бетси Джонсон и еще одну детальку для «Ролекса». А теперь плохое. У меня лишь двадцать четыре часа, чтобы оплатить покупки. Так что, опустошив кофейник и съев упаковку пастилок, я направилась выполнять первое из двух крайне неприятных — в этом я была почти на все сто уверена — заданий.
Мне потребовалось минут двадцать, не больше, чтобы добраться до дома Дейва Райса. Он жил в небольшом поселке у шоссе № 1 южнее Джупитера. Было страшно даже подумать о предстоящей встрече. Превозмогая себя, я медленно направилась к входной двери, надеясь, что в тот момент, когда несчастный вдовец откроет мне дверь, мои колени и руки перестанут трястись.
Ничего подобного.
Дейв Райс открыл дверь. Лицо его ничего не выражало, глаза красные, опухшие, под глазами темные круги.
— Слушаю вас.
— Мистер Райс, мне, право, неудобно беспокоить вас в такой день. Меня зовут Фи…
— Я знаю, кто вы такая.
Он тяжело вздохнул и отступил в сторону, пропуская меня в дом. Внутри пахло дезинфекцией, а комната, когда-то бывшая гостиной, теперь была приспособлена под больничную палату. Здесь стояла настоящая больничная кровать, стойки для капельниц и прочее медицинское оборудование.
На стойке, отделявшей больничное помещение от кухни, я насчитала как минимум пятнадцать баночек с таблетками. Мы с хозяином дома прошли в солнечный уголок, который показался мне райским местом, особенно если учесть застывшее в глазах Райса горе.
На столе лежала папка, самая обыкновенная папка. Дейв Райс положил на нее ладонь и подвинул по гладкой поверхности ко мне.
— Думаю, вы ищете вот это.
Я открыла папку. В ней оказался один-единственный документ. Счет из аптеки. Но не на имя Брэда Уитли, а на имя его донора, Айви Новак, той самой женщины, что подарила ему свое сердце. Как я ни ломала голову, до меня с трудом доходило, чем мне это может помочь.
— Я знаю, что поступил неправильно, — произнес мой собеседник, глядя куда-то в пространство. — Причем я знал еще тогда. Наверно, мне следовало об этом сказать.
— О чем? — уточнила я.
— Я служил санитаром во время первой войны в Персидском заливе. В мои обязанности входило в основном следить, чтобы раненые были перебинтованы и получали обезболивающее, а потом их переправляли в госпиталь в Германии. Айви Новак получила несовместимые с жизнью травмы. Она в любом случае умерла бы. Доктор Холл должен был позвонить и уточнить. Ведь с новым сердцем Брэд Уитли мог еще прилично пожить. Тогда я был искренне уверен, что врач сознательно пошел на преступление во имя благих целей. Я и сейчас так думаю. Именно поэтому я проголосовал против вынесения обвинительного приговора.
— Какое еще преступление?
— Моя жена заболела. Мы потеряли все наши сбережения, а представитель страховой компании заявил, что, поскольку рецидивов не было в течение пяти лет, они не обязаны оплачивать наши медицинские счета.
Райс встал и взял одну из баночек с пилюлями.
— Вот эта, — он протянул ее мне, — три тысячи баксов на тридцать дней. А вот эта — полторы на месяц. И как мне заработать на все это, если в доме престарелых мне платят какие-то жалкие двенадцать баксов в час? Дженни была уверена, что я подрабатываю. У меня язык не поворачивался сказать ей, что я сделал. Какую махину привел в движение.
— И что такого вы сделали?
От страха у меня душа ушла в пятки. Что, если я опять лопухнулась и убийца — Дейв Райс?
Он словно почувствовал, что я запаниковала. К глазам его подступили слезы.
— Я даже не подозревал, что их убивают, до того как мне позвонила миссис Эванс.
