— Это дело может потребовать услуг частного детектива, работа которого оговаривается отдельным соглашением, — пояснила я. — Оплата некоторых видов услуг производится отдельно и не включается в почасовые расценки фирмы «Дейн, Либерман и Зарновски».
— А как же вы? — поинтересовалась миссис Эванс.
— Простите?
— Почему меня направили к вам, помощнику юриста? Мне казалось, что делом об убийстве должен заниматься настоящий адвокат.
Да, подумала я, дело об убийстве точно передали бы адвокату. А вот параноидальный бред безутешной вдовы тяжким грузом лег на мои хрупкие плечи.
— Я работаю под непосредственным руководством адвоката, — сообщила я, с особым усердием помечая птичками строчки для подписи еще на нескольких бланках. — Мистер Дейн будет лично контролировать ход расследования.
— Тогда я согласна, — после короткой паузы кивнула посетительница. — Ожидаю регулярных сообщений о ваших успехах. Я собираюсь сегодня отвезти урну с прахом мужа в Нью-Джерси на поминальную службу. — С этими словами она вытащила из сумки еще одну бумагу. — Вот номера моих контактных телефонов. Здесь указаны дни и время, когда до меня будет удобнее всего дозвониться.
Убитая горем шизофреничка, да еще и зануда, каких свет не видывал. Ничего не скажешь, замечательное сочетание.
— У вас есть сотовый телефон или пейджер?
Я слегка смутилась. Мне еще никто ни разу не задавал таких вопросов.
— У меня есть голосовая почта, — предложила я. — Я регулярно проверяю сообщения…
— Я предпочитаю связь напрямую, — перебила меня миссис Эванс довольно решительным тоном.
Взяв со стола одну из визитных карточек, я нацарапала на обороте номер своего мобильника. Что-то подсказывало мне, что, подарив Стейси Эванс неограниченный доступ в мою личную жизнь, я впоследствии определенно об этом пожалею.
Когда подошло время обеденного перерыва, моя пророческая мысль начала обретать плоть. Вдова позвонила один раз по служебному телефону и два раза на сотовый. И позднее, когда я медленно шла по Клематис-стрит на встречу со своими подругами Бекки, Джейн и Оливией, мобильник в моей сумочке постоянно вибрировал. Я проверила входящий звонок, узнала в нем номер Стейси Эванс и не стала отвечать. Может, она и близкая знакомая выскочки Дейна, но я ей не прислуга, хотя и подписала с ней договор. По крайней мере, в промежутке между половиной первого и двумя часами дня. Такова продолжительность моего сорокапятиминутного обеденного перерыва.
Самое лучшее в работе помощника юриста по вопросам недвижимости состоит в том, что она предполагает относительную свободу. Никто не задает мне вопросов по поводу отсутствия в офисе, если я, взяв под мышку несколько папок с бумагами, бормочу что-то о встрече с неким судебным клерком. Похоже, коллеги не обращают внимания на то, что мои встречи почти всегда совпадают с обеденным перерывом. А если даже и обращают, то ничего не говорят. Это меня вполне устраивает.
Сейчас в центре Уэст-Палм-Бич многолюдно, однако вскоре картина изменится. Местные жители уверяют, что во Флориде два времени года: лето и сезон прилета «зимних пташек». Лето длится с февраля по первую неделю ноября, а сезон прилета этих самых «зимних пташек» — от Дня благодарения и до конца Пасхи. Его легко узнать по веренице автоприцепов, владельцы которых устремляются сюда с севера в поисках более мягкого климата, убегая подальше от матушки-зимы, чтобы дождаться времени, когда у них дома растает снег.
Для тех жителей Уэст-Палм-Бич, которые живут в городе круглый год, это означает забитые до предела автостоянки, длиннющие очереди в бакалейные магазины и невозможность купить в аптеке такую простую вещь, как аспирин. А все потому, что в это время аптеки становятся местом паломничества — этакой Меккой приезжих в возрасте от шестидесяти и старше. В этом году Пасха наступает поздно, так что зимний сезон продлится еще две недели, а потом уже «зимние пташки» засобираются в родные края.
Рядом, перепугав меня, раздался звук клаксона. Я отпрянула в сторону и едва не опрокинула инвалидную коляску, в которой восседала седовласая дама. Знаю, знаю. По идее, я обязана испытывать сострадание, старших нужно уважать и все такое. Однако тот, кто придумал эти правила, видно, не знал, каково застрять посреди улицы потому, что какой-то девяностолетний маразматик забыл посмотреть в зеркало заднего вида, прежде чем переехать на полосу медленного движения.
На углу Норт-Олив-стрит я полюбовалась на себя в витринное стекло. «Суши рок» — модный, относительно новый японский ресторан, в котором подают морепродукты. Сюда в обеденный перерыв обычно забегает работающий народ. Туристы обходят это заведение, предпочитая места попроще, куда пускают в шортах, футболках и шлепанцах.
Должна признаться, что хотя я ненавижу каждую секунду, проведенную в спортивном зале, результаты занятий оказались достойны затраченного времени. Особенно сейчас, когда я вхожу в опасный возраст, мое тело начинает вести себя как та коробка сухого завтрака, с которой за время транспортировки может произойти усушка-утруска.
Весна означает для меня единственное — приобретение одежды из коллекции Лили Пулитцер. Я составила себе потрясающий прикид. Вязаная розовая кофточка, купленная с семидесятипроцентной скидкой из-за пятна, оставленного чьей-то губной помадой. Я набросила ее на плечи, связав рукава узлом. И — внимание! — желто-оранжевое, от той же Лили, платье из хлопка с лайкрой, причем купленное за полную цену. Оно обтягивало фигуру и оставляло голыми руки. Тут я добрым словом помянула Нейла, моего личного тренера с бычьей шеей, который безжалостно шпынял меня в тренажерном зале. Мысленно воздав ему хвалу, я одновременно вспомнила и о замечательной химчистке, где предательское пятно возле украшенного стразами выреза моего кашемирового свитера превратили в еле различимую тень.
Ансамбль, дополненный новой сумочкой и босоножками, смотрелся классно. Лили — лучший друг блондинок.
В ресторане было многолюдно. Монотонный шум голосов прерывался звоном бокалов и позвякиванием столовых приборов. Сдвинув солнечные очки на макушку, я глазами поискала подруг и в следующую секунду заметила Оливию — та махала мне рукой.
Двигаясь на автопилоте одинокой женщины, я направилась к ее столику, на ходу изучая находившихся в зале мужчин. Впрочем, одинокой меня назвать нельзя. Да и пилот имеется — Патрик. При воспоминании о нем тепло разлилось по телу, слегка закружилась голова, и я испытала… кое-что очень даже приятное.
Я села за столик к Оливии и Бекки и вздохнула.
— Джейн опаздывает? — задала я риторический вопрос.
Джейн опаздывает всегда. Она и умрет с опозданием. Поскольку Оливия что-то тюкала на мини-компьютере, я адресовала свое приветствие Бекки.
Бекки неторопливо пила холодный персиковый чай. Ее темно-карие глаза были скрыты за солнечными очками в оранжевой оправе. С Ребеккой Джеймсон мы дружим еще со времен колледжа. Она — адвокат в нашей фирме и специализируется на контрактах. Работает она под бдительным оком Эллен Либерман, единственной женщины-партнера и обер-стервы в полном смысле этого слова.
Я советовала Бекки, после того как она с отличием окончила юридическую школу, специализироваться в любой сфере юриспруденции, кроме контрактов. Она не прислушалась к моему совету, что, как оказалось впоследствии, пошло ей на пользу. Не знаю почему, но Бекки и Эллен прекрасно сработались. В принципе, с Эллен сработается любой, если он разделяет ее убежденность в том, что путь к успеху требует полного удаления эстрогена из тела женщины. Эллен Либерман — это унылые серые платья, туфли «прощай, молодость» и седые непрокрашенные корни волос.
Бекки была в серо-коричневых брюках и оранжево-красной хлопковой блузке.
— Симпатичная кофточка! — с ходу похвалила я.
— Спасибо. — Скрутив в узел длинные волосы, она подставила спину струившемуся в окно солнечному теплу. — Кофе сейчас принесут.
Я благодарно улыбнулась, довольная, что подруги меня любят и понимают мою неистребимую тягу к кофеину, после чего переключила внимание на Оливию — та как раз положила в сумочку свою бесценную электронную игрушку. В общем, я сказала ей «привет», а затем спросила:
