Заниматься:

Милый друг Виктор Александрович, в настоящее время я лежу в постели и занимаюсь кровохарканием (А. Чехов — В. А. Гольцеву, 11 дек. 1901).

Злокачественный.

(1) Здесь обрел даровую квартиру

Myotc злокачествен, подл и плешив И оставил в наследие миру Образцовых доносов архив

(Н. Некрасов, Недавнее время).

(2) Женщина с самого сотворения мира считается существом вредным и злокаче

ственным (А. Чехов, О женщинах).

Комический эффект приведенных фраз, видимо, усилился в XX веке — благодаря тому, что сфера употребления слова существенно сузилась и несколько изменилось его значение (см. об этом Введение, с. 13—14).

Знаменосец:

Идущий под белым флагом тоже чувствует себя знаменосцем (Г. Малкин, Максимы и минимы).

В толковых словарях отмечается, что знаменосец — это тот, кто носит или несет знамя. Это, очевидно, не так Видимо, в некоторых контекстах слова знамя, стяг, флаг действительно взаимозаменимы и каждое из них допускает сочетание со словом знаменосец, ср.: Над толпой реял красный флаг {стяг, знамя). Знаменосец шел в первом ряду митингующих. Однако ни белый флаг, ни желтый карантинный, ни флаг Красного Креста нельзя назвать знаменем, а тех, кто носит или несет их,— знаменосцами.

Знать:

(1) —У вас здесь такая злая собака,—отвечал посетитель в ответ на приглашение войти и указал наэрделя, бешено лающего невдалеке.

—Но разве вы не знаете, что собака, которая лает, никогда не укусит?

-Я-то знаю, но только вот неуверен, знает ли об этом собака.

(2) [Три свидетеля под присягой показали, что видели, как обвиняемый украл свинью. Хитрый адвокат обвиняемого сказал, что у него есть двенадцать свидетелей, готовых под присягой показать, что не видели, чтобы обвиняемый украл свинью] Мировой судья промолвил с должным достоинством-.—Если имеются двенадцать человек, которые не видели, как он украл свинью, и только трое, которые видели, я снимаю с него обвинение.

В значение глагола знать включают обычно компонент ‘истинность’. Знание — объективно и неизменяемо. Отсюда невозможность употреблений типа Я знал, что идет дождь, но это была неправда, Я знал, что идет дождь, а он знал, что не идет. Пример (1) и особенно пример (2) иллюстрируют положение, что отсутствие знаний не может приниматься в расчет при установлении истины. «Если кто-то каким-то знанием н е располагает, оно не перестает быть истинным» [Нов. слов, син.: 130]. Человек может не знать, что лающая собака не кусается, но сама собака не может этого не знать.

Сложнее и интереснее след, пример обыгрывания значения глагола знать:

(3) В психбольнице удалось вылечить больного, который считал себя зерном. На все вопросы он отвечал, что он человек, а не зерно, как ошибочно считал раньше. Однако через несколько минут после выписки он, бледный, прибежал обратно в больницу: «Т-там куры!» — «Ну и что? Вы же знаете, что вы человек, а не зерно».— «Я-то знаю, а куры-то не знают!»

Можно подумать, что аномальность примера (3) связана с субъектом знания; могут ли куры знать, и можно ли считать их знание более достоверным, чем знание человека? Это, однако, ошибочный путь. Замена кур крестьянами и изменение концовки анекдота (Я-то знаю, а крестьяне-то не знают!) не устраняет аномальность. Видимо, мы столкнулись здесь с разными видами знания. Вероятно, именно это разделение имеют в виду исследователи, разграничивая знание и достоверность. Л. Виттенштейн в работе «О достоверности» говорит об абсолютно достоверных пропозициях, по отношению к которым сомнение или бессмысленно, или логически невозможно и которые не могут вводиться выражением я знаю. «Я знаю, что больной лежит здесь? Бессмыслица! Я сижу возле кровати больного и внимательно смотрю на него... Употребление выражения я знаю в ситуации непосредственного восприятия возможно только в одном случае — когда речь идет о философских проблемах знания. Я сижу в саду с философом, который всё время повторяет: “Я знаю, что это дерево”, указывая при этом на дерево рядом с нами. Проходит некто и слышит это, и я ему говорю: “Этот человек не сумасшедший, просто мы философствуем”» [Виттенштейн 1984, по: Дмитровская 1988: 167—169]. Знание и достоверность отличаются тем, что знание о чем-то можно иметь или не иметь и, в соответствии с этим, поступать то так, то этак- Я знал, что это ядовитые грибы, а он не знал и набрал их полную корзину. Знание приобретают—не сразу и не все, достоверное — очевидно изначально и для всех. Путаница этих понятий как раз и обыгрывается в анекдоте о сумасшедшем. Достоверное (то, что он человек, а не зерно) сумасшедший переводит в знание. Изменение своей позиции по этому вопросу он рассматривает как факт личной биографии, как свой переход от незнания к знанию,—тогда как куры не получили, как он опасается, этого нового знания и могут вести себя в соответствии с прежними знаниями о мире (например, о съедобности тех или иных окружающих предметов).

Еще один пример обыгрывания различия между знанием и достоверностью:

(4) [Разговор двух приятелей]:—Почему ты, Клинков,—переворачиваясь на живот, с упреком сказал Подходцев,—не предупредил меня, что мы живем в России?

— Совсемуменя это из головы вон (А. Аверченко, Подходцев и двое других, ч. 1, VIII).

Достоверное не нуждается в утверждении или напоминании. Фразы типа Пора бы знать, что ты уже не ребенок-, Не забывай, что ты живешь в России — не напоминание о возрасте или месте жительства собеседника, а совет учитывать это обстоятельство в своих поступках.

Приведем еще два примера, где затрагивается соотношение знания и веры:

(5) Что власть большевиков кончится, мы не только верим, мы это знаем, хотя никто не может предсказать, когда и в какой форме это произойдет (В. Ходасевич, 1917—1927; цит. по: [Нов. слов, син.: 130]).

(6) Этот вождь ничего не знал, но обо всём сообщал Поэтому люди ему верили (А. Платонов, Чевенгур).

Интимный:

мне посчастливилось узнать много ценных и любопытных сторон увлекательной Петькиной жизни, вплоть до самых интимных (А. Аверченко, Тихое помешательство, I).

Комический эффект связан с тем, что речь идет о двухмесячном ребенке. В этом своем значении (почему-то вообще не отмечаемом в MAC) прилагательное интимный указывает: для взрослых — на сексуальную сферу жизни, для маленьких детей — на сферу физических отправлений.

Каю.

Македонский царь Архелай, как гласит предание, на вопрос одного славившегося своею несносною болтливостью брадобрея, как он прикажет себя выбрить? — отвечал. «Молча».

Вопросительное наречие как может относиться по смыслу не только к основному содержанию описываемого, но и к окружающему фону.

Как бы.

Зачем я здесь, не там,

И так наалкоголен,

Что даже плыть неволен По бешеным валам,

О белый Валаам,

К твоим грибам сушеным,

Зарям багряно-алым,

К твоим как бы лишенным Как бы хвостов шакалам (Ин. Анненский, Из Бальмонта).

Пародируя иллюзорность, неопределенность, свойственные поэтике символизма, Анненский сочетает частицу как бы с единицами, с ней не сочетающимися. MAC объявляет сочетание сравнительного союза как с частицей бы разговорным, с чем согласиться трудно: как бы нередко встречается в поэтической, публицистической и даже научной речи, не говоря уж о художественной прозе (на четырех страницах романа Ф. Достоевского «Братья Карамазовы» Н. Д. Арутюнова нашла 6 как бы [Арутюнова 1996: 62]). Странно выглядит также замечание, что как бы «употребляется для выражения условно-предположительного сравнения»,— ведь любое сравнение «условно-предположительно». Различие между единицами как и как бы есть, но заключается оно не в этом: как бы вообще нельзя квалифицировать как союз сравнительный. Мы согласны с Н. Д. Арутюновой, видящей здесь модальную частицу или местоименное наречие [Арутюнова 1996:68]. Сравним два следующих примера: Веревка — как змея vs. Веревка — (это) как бы змея. Смысл первой фразы: ‘Веревка похожа на змею’; смысл второй: ‘Веревка условно принимается за змею’. Единственный пример на как бы, приводимый в MAC, имеет более сложный смысл: [Кот] потерся о ноги Кузьмина, промурлыкал и ушел обратно в ночные комнаты, как бы приглашая Кузьмина за собой (Паустовский, Дождливый рассвет). Здесь тоже нет сравнения: уход кота не сравнивается с приглашением следовать за ним, а (возможно!) является знаком приглашения. Н. Д. Арутюнова справедливо полагает, что частица как бы — «знак неполного соответствия семантики предиката обозначаемому им явлению» [Арутюнова 1996: 68], однако излишне категорично ее утверждение о том, что для как бы характерно «неприятие слов с четким понятийным содержанием. Нельзя как бы написать письмо, как бы поступить в институт, как бы родить ребенка и пр.» [Арутюнова 1996: 69]. В разговорной речи эти фразы (даже последняя), на наш взгляд, допустимы, когда создается видимость совершения действия (ср. Она как бы родила ребенка и потребовала себе отпуск). Да и высмеянный Анненским как бы хвост шакала в некоторых ситуациях (напр., в условиях сцены), видимо, возможен: А веревка — (это) как бы хвост шакала.