(2) Решено было не допустить ни одной ошибки. Держали двадцать корректур. И все равно на титульном листе было напечатано: «Британская энциклопудия» (И. Ильф, Записные книжки).
(3) Высокие договаривающиеся стороны обменялись ослами»
(4) На титуле книги: Эта книга издана без очепяток.
(5) Люляки баб\ сыр в чанах.
(6) И шестирылый серафим На перепутье мне явился (А. Пушкин) — опечатка, сообщена мне М. Григорян.
Впрочем, опечатки трудно отделить от широко распространенной «игры в опечатки», ср.: бальзамовский возраст; с подлинным скверно; свиная душонка (примеры из: [Норман 1987: 182]); полное содрание сочинений (пример из: [Щербина 1958]); Список замученных опечаток (И. Ильф, Записные книжки); Сесси-ально озабоченный студент, Сезон вождей; Коммунистическая пария, Засуженный работник прилавка, Перепалочный пункт, Пример для подорожания (Журн. «Крокодил», 1996) и т. д.
7) Из чисто грамматических способов создания каламбурной многозначности укажем четыре следующих:
—добавление зависимых слов —дополнений,определений,обстоятельств:
Срывай лавры!Но не с чужой головы (С. Лец),
Крем для ответственного лица (Эмиль Кроткий),
Машину собрали в мешок и привезли уже другие люди (М. Жванецкий, В век техники);
— соединение с обыгрываемым словом семантически разнородной сочинительной ц е п о ч к и: часть сочиненных членов актуализирует в слове одно значение, а другая часть — другое (зевгма):
Губенко провел пресс-конференцию. И журналистов («Коммерсантъ», № 42, 1991 г.);
— употребление сравнительного оборота:
Мужчина—как клубок: когда женщина выпускает его из рук—он распускается, а когда забирает его в руки—он сматывается (ТВ-программа «Вокруг смеха», 9/XI—1991 г.).
— добавление вводных слов:
Воду / стираешь / с мокрого тельца полотенцем, / как зверь, мохнатым.
Чтобы суше пяткам—/ пол / стелется, извиняюсь за выражение, / пробковъш матом (В. Маяковский, Рассказ литейщика Ивана Козырева).
Автор текста (совершенно невинного) извиняется за грубое выражение и, тем самым, заставляет нас видеть двусмысленность там, где нам и в голову не пришло бы ее искать;
— использование новообразований — производных слов:
В «застойные 70-ые» украшением «Литературной газеты» была юмористическая 16-я страница, а украшением этой страницы — созданный Вл. Владиным сатирический образ писателя Евг. Сазонова — великого душелюба и людоведа. Строго говоря, смысл этих определений один: человек, любящий и знающий людей. Но это высокое определение снижается из-за того, что сквозь слова-новообразования: дуиьелюб и людовед «просвечивают» реально существующие слова с резко отрицательной окраской — душегуб и людоед.
Мы указали лишь некоторые из существующих способов придания слову каламбурной многозначности. Их, повторяем, очень много и они иногда очень неожиданны и остроумны. В заключение укажем, пожалуй, еще два, связанные со спецификой театральной сцены. В первом — шутливое стирание разницы между подмостками сцены и реальной жизнью, во втором —между репликами действующих лиц и ремарками:
(1) П. А Катенин, поэт и театральный деятель, был приглашен на репетицию спектакля, в котором дебютировал актер—протеже некоего петербургского мецената. Репетировалась сцена,, в которой старая купчиха упрекает сына за увлечение картами. «Не играй больше, прошу и заклинаю тебя!—патетически восклицала актриса,, обращаясь к дебютанту, довольно бледно выглядевшему (...)—Не играй!1» «Ия тоже прошу—присоединился с места Катенин—больше не играй!» (Музей остроумия).
(2) Поручика Ржевского уговорили заменить в спектакле заболевшего актера, пообещав, что поручику нужно будет только повторять реплики суфлера. Суфлер подсказывает (Садится в кресло!). Поручик сел.
Суфлер: Жениться, что ли?
Поручи к: Жениться, что ли?
Суфле р :Да нет, пожалуй!
Поручи к: Да нет, пожалуй!
С у ф л е р: (С трудом встает).
Поручик, вслух: Встает с трудом!
Функции каламбура. Правила речевого такта.
«Незаконнорожденные» каламбуры
1. Поскольку о функциях языковой шутки говорилось раньше (см. Введение), мы можем ограничиться констатацией того, что каламбуру свойственны все функции, присущие языковой шутке в целом,—тренировочная, развлекательная, психотерапевтическая и, наконец, маскировочная. Специфику каламбура можно видеть в том, что здесь особенно часто встречается функционально неоправданное использование, невольный комизм.
2. Особую область культуры речи должны составить правила речевого такта. Необходимость этих правил отчетливо осознается говорящими и афористически выражается в принципе «в доме повешенного не говорят о веревке». Своеобразие каламбура состоит здесь в том, что он выявляет особый класс правил речевого такта. Это правила, ограничивающие употребление многозначных единиц — омонимов, а также многозначных слов и словосочетаний. Употребление подобных единиц может приводить к двусмысленности. Для каламбуриста подобные случаи возникновения двусмысленности — хлеб насущный, однако в «серьезном» речевом общении каламбуры далеко не всегда желательны, иногда они —неожиданные и нежеланные гости, за которых говорящие даже извиняться вынуждены («Простате за невольный каламбур!», «Извините за дурной каламбур!»). Это примеры так называемого «невольного комизма», о котором хорошо сказал Томас Манн: «Иногда в мелочах язык шутит с нами недобрые шутки, мы нечаянно придаем комический оборот слову, и в результате нам остается только вторить смеху слушателей (...) Собрание небожителей, верно, сотрясается от гомерического хохота над таким бессилием наших уст» («Лотта в Веймаре»).
Нередко невольный комизм вызывает и более резкую реакцию, чем насмешка. Вот показательный пример.
Офицер пришел на прием к Ростовцеву, который был заикой, и обращается с просьбой Ростовцев отвечает:
—Нет, почтеннейший! Этого нельзя! Государь не согласится.
—Помилуйте, Ваше Превосходительство. Вам стоит только заикнуться-
—Пошел вон!—загремел Ростовцев в бешенстве (Рус. лит. анекдот).
Вряд ли также было бы тактично предлагать кривым побеседовать между собой с глазу на глаз, а хромого упрекать за то, что в каком-то вопросе он хромает.
3. Мы указывали случаи, когда неуместность каламбура связана с индивидуальными особенностями слушающего. Гораздо чаще она объясняется характером самой ситуации, ее драматизмом или трагизмом. В наши дни неуместным, почта кощунственным каламбуром выглядела, например, неловкая фраза в ТВ-программе «Время»: «Землетрясение в Армении потрясло всех советских людей» (20 дек 1988 г.).
Мы отмечали во Введении, что языковая шутка позволяет легализовать смыслы, которые отвергаются цензурой культуры,—неприличные, дидактические, тривиальные, абсурдные, невежливые. Здесь мы столкнулись с противоположным явлением: вполне нейтральные смыслы оказываются под запретом именно из-за возникновения неуместной каламбурной двузначности.
4. Художественная литература адресована массовому читателю и не должна ориентироваться на индивидуальные особенности отдельных читателей, она может говорить не только о веревке, но и о повешенном. И все-таки правила речевого такта действуют и здесь. В частности, здесь особенно нежелателен невольный комизм.
Непримиримым борцом с неосознанными каламбурами был А Крученых [1922; 1924]. Он отмечал, что удачный каламбур «усиливает и обогащает звучание стиха», но в речи встречается громадное количество неосознанных, неуместных каламбуров, сдвигов, которые способны, особенно при чтении вслух, «превратить в фарс любую оду», напр.: «И шаг твой землю тяготил» (ишак, у Брюсова). Отсюда призыв —«учредить особую “сдвиговую милицию” для своевременной ловли сдвигов у зазевавшихся авторов» [А Крученых 1924:35]. В число «зевак» попадает у Крученых Пушкин! «Разобрав только 1Л Пушкина», А Крученых нашел у него 7000 «незаконнорожденных» — неосознанных каламбурных и сдвиговых строк, как, например, следующие:
