Впрочем, в некоторых особых случаях каламбур может быть намеренно неостроумным или бессмысленным. В качестве примера можно указать каламбуры сумасшедшего Физикевича из рассказа Е. Петрова. Плоские каламбуры являются одним из основных художественных средств развенчания ненавистною для В. Набокова типа пошляка. Сходным образом использует неостроумные и бессмысленные каламбуры Андрей Белый в романе «Петербург» при характеристике сенатора Аблеухова.
Приемы придания слову каламбурной многозначности
Итак, в каламбуре всегда обыгрываются несколько слов (сходных или тождественных по звучанию) или несколько значений одного слова. Зачастую обыгрываемое слово повторяется в тексте (так наз. антанаклаза). В качестве примера приведем пророческое замечание М. Е. Салтыкова-Щедрина:
Во дни чрезвычайного упадка наших денег, совершенно несправедливый русский человек встретился с Салтыковым [Щедриным) в Париже и горько жаловался ему на низкий курс. <<Я этого не нахожу,—патриотично заметил Михаил Евграфович» (...)— «Помилуйте!—воскликнул собеседник,—ведь нам дают всего только полтинник за рубль!».—«Так ведь все-таки дают полтинник, это превосходно! Вот, когда за наш рубль будут давать в морду, тогда курс будет плохой».
А вот каламбур, где совмещаются три разных значения слова, и само оно также повторяется трижды:
А издатель-то какразогиелсл! Книгу мою издал—Разошлась?—Нет. Но зато я с ним на этой почве разошелся (Журн. «Сатирикон»).
Не реже, однако, случаи, когда обыгрываемое слово не повторяется. Важно, чтобы тем или иным способом были представлены соответствующие смыслы, чтобы слову была придана каламбурная многозначность.
Перечислить существующие для этого способы совершенно невозможно — их бесчисленное множество, и авторы в погоне за оригинальностью изобретают все новые и новые. Укажем лишь основные.
1) Иногда каламбурная многозначность возникает благодаря специфичности (физиологической, социальной, исторической, географической и т. п.) самой описываемой ситуации:
(1) «В первую голову надо поесть!»—просил Змей Горыныч (А. Кнышев).
(2) Кривой К после долгого разговора с кривым О. сказал. «Я очень люблю беседовать с ним с глазу на глаз» (Рус. лит. анекдот, 240).
Именно необычность ситуации (встреча двух кривых) вскрывает каламбурные возможности выражения «беседовать с глазу на глаз» и вызывает комический эффект — хотя здесь-то как раз это выражение употреблено совершенно точно!
(3) «Не рой другому яму»—принцип не для могильщиков (Эмиль Кроткий). Кроткий выбирает ту (едва ли не единственную) профессию, где известное выражение «Не рой яму ближнему» понимается буквально.
(4) Обедал знатный римлянин, всегда весь окруженный паразитами. Этот отвратительный обычай укоренился в Риме и не лишал гостей аппетита (Тэффи «Древняя история»).
Автор прикидывается невеждой, который не знает, что в Древнем Риме слово «парасит» могло называть нахлебников-сотрапезников, и именно они (а не насекомые) кишели вокруг обедающего патриция.
(3) Боевой клич индейцев. «Не стой под стрелой!» (Г. Малкин).
Известное правило техники безопасности «Не стой под стрелой!» получает новый смысл в ситуации с индейцами, с которыми в нашем сознании прочно ассоциируются, разумеется, не стрелы подъемных кранов, а стрелы, выполняющие совсем другую функцию (но тоже исключающие небрежное обращение с ними).
2) Второй тип создания каламбурной многозначности имеет противоположную направленность: описываемая ситуация вполне обычна, но сами говорящие не вполне обычны — иностранцы, дети, русские, не вполне владеющие литературным языком и т. д. Несколько примеров.
(6) Бабушка сказала внучке.
—А дождь так и жарит сутра.
Внучка, трехлетняя Таня, тотчас же стала внушать ей учительским голосом: —Дождь не жарит, а просто падает с неба. А ты жаришь мне котлету (К Чуковский, От двух до пяти).
(7) Немка: мой муж был большой любовник ходить на охоту (А. Чехов, Из записных книжек).
(8) На вокзале иностранка подзывает носильщика:
— Эй, насильник, эй, потаскун! Возьми меня первую!
3) Весьма удобными для создания каламбурной многозначности оказались иносказания, в частности басни, с их смысловой двуплановостью (описываются Животные и предметы, но имеются в виду люди): каждый план индуцирует свое понимание того или иного слова.
Как счастье многие находят Лишь тем, что хорошо На задних лапках ходят.
(И. Крылов, Две собаки).
Бутылку осудили за пьянство, а она оказалась невинной (Ф. Кривин).
Контекст в целом (ситуация суда) диктует одно понимание слова (невинная = ‘не виноватая’), а категориальные свойства описываемой вещи (бутылки)—другое (невинная = 'не из-под вина’).
4) В юмористических журналах и в газетных отделах юмора широкое распространение получили два способа создания каламбурной двузначности.
Один способ заключается в несоответствии между текстом и заголовком к нему: заголовок заманивает на проторенный путь, который оказывается ложным. Вот пример — небольшой рассказ на 16-ой странице «Литературной газеты».
Старость отступает
Возвращаясь домой, пенсионер И. И. Иванов столкнулся в подъезде с хулиганом. И. И. Иванову пришлось отступить.
Еще более популярен другой, синтетический способ, объединяющий возможности словесного и изобразительного юмора. Каламбур здесь возникает благодаря несоответствию рисунка и подписи к нему.
Иллюстрацией может послужить помещенное в «Крокодиле» «житие» одного молодого человека, который:
«ночи просиживал за классиками» (на рисунке: Ночь. Луна. За памятником Пушкина герой и его собутыльники «содвигают стаканы»);
«дня не сидел без дела» (герой, застенчиво потупившись, стоит перед столом следователя, поглаживающего папку с надписью «Дело №»);
«и вообще далеко пошел» (герой под конвоем отправляется в места не столь отдаленные).
5) Еще один интересный и очень популярный вид каламбурной многозначности—«межте кетовая» многозначность. Она возникает при переделке широко известных выражений. Многозначность возникает не в самом перелицованном тексте (он однозначен!), а из сопоставления этого текста с текстом исходным, разительно отличающимся по смыслу.
Сюда относятся переделки пословиц и поговорок (примеры мы уже приводили, см. особенно гл. Лексика), а также переделки широко известных стихов, песен и т. п. Вот удачные, на наш взгляд, переделки бодрой советской песни «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Одна из них принадлежит Г. Малкину:
Мы рождены, чтоб сказку сделать пылью, автор другой нам неизвестен:
Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью.
Еще пример — переделка басни Крылова:
Волк и ягненок
(разговор таможенника с пассажиром-«челноком»)
—Ах, я чем виноват?
— Молчи! Устал я слушать,
Досуг мне разбирать вины твои, челнок!
Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать,—
Сказал имой баул куда-то уволок (Б. Брайнин).
А вот достаточно вольные переделки пушкинских и лермонтовских строк
Что в вымени тебе моем?-
-.в долине Драгестанна
С винцом в груди
Заснул отрадно я
(Н. Лесков «Полунощники», VI).
6) Нередко обыгрываются опечатки — разумеется, лишь те, где возникает каламбурная многозначность, ср.:
(1) В одной одесской газете, при описании коронации—не помню, Александра III или Николая II,—было напечатано: <<Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону».
В следующем выпуске газеты появилась заметка:
<В предыдущем номере нашей газеты, в отчете о священном короновании их императорских величеств, вкралась одна чрезвычайно досадная опечатка. Напечатано: «Митрополит возложил на голову его императорского величества ворону»—читай:«корову» (по рассказу В. Г. Короленко).
