Пэт кивнул.

— Да.

— Тогда убирайся к дьяволу!

С трудом поднявшись, Пэт побежал. Зак повернулся к Бет Энн, и взгляд его словно приморозил ее к стене. Он оглядел ее сверху донизу, и она, молча следуя его взгляду, в ужасе увидела, что блузка ее разорвана, груди обнажены. Раздавалось позвякивание упряжи, и знакомые звуки удалявшейся от «Отдыха путника» почтовой кареты разрывали горячий послеполуденный воздух и надежды Бет Энн на будущее.

Зак тихо спросил.

— Он не поранил тебя?

Закрыв глаза и склонив голову, Бет сделала отрицательный жест.

Зак нерешительно шагнул к двери.

— Я позову твоего отца.

— Нет! — сказала Бет утомленно. — Он не поверит. Все же знают, что я за женщина.

Лицо Зака стало более напряженным, вдруг он заметил в пыли маленький узел в наволочке.

— Ты хотела сбежать? Господи, и все из-за лошади! Ты что, сумасшедшая? Ты хоть представляешь, что может случиться в этой стране с одинокой женщиной?

— Хуже, чем здесь, уже не будет, — ее рука слабо ощупывала порванный корсаж, голос прерывался. — Однако, у меня ничего не вышло…

Тут что-то надломилось у Бет Энн внутри, и она беззвучно скользнула вниз вдоль стены и сраженная своей неудачей, потеряла сознание. Зак осторожно опустился на колени рядом. Он подхватил Бет на руки, прижав к своему плечу ее щеку и стал укачивать ее, словно ребенка.

— Негодяй, — пробормотал Зак. — Все равно мы его победили, верно?

Бет не могла отвечать. Ничего не осталось. С этого момента жизнь с отцом потребует от нее больше усилий, чем она могла выдержать, и она лишь бессильно и безнадежно прижималась к Заку, который обнимал ее и держал у своего бьющегося сердца.

— Не плачь, ангел, — прошептал он. — Я позабочусь о тебе.

И тут Бет разрыдалась, потому что, это было так прекрасно, так замечательно — и так недосягаемо…

Вот и все его добрые намерения. Зак поостерегся снова касаться ее. Не потому ли он держался на расстоянии в течение последних нескольких дней? Но он всегда пасовал перед женскими слезами, да и чего иного можно ожидать от мужчины в подобной ситуации — только держаться и надеяться на лучшее.

Зак был в ярости на этого негодяя Таккера, да и на саму Бет Энн за ее своевольную глупость… и за что же еще? За ее попытку оставить его?

Зак понимал, как странно это звучало, но, тем не менее, это была правда. Но когда сейчас все, о чем он мог думать, так только о том, как сладко пахло от нее, и как сильно он ее желал, и как разбивали его сердце ее слезы.

— Ну перестань, дорогая, — попросил Зак.

Оглянувшись, он заметил открытую дверь в каморку Бака, расположенную в пристройке. Подняв Бет Энн на руки с усыпанного соломой пола, Зак перенес ее туда, пинком ноги закрыв за собой дверь. Зак опустил ее на цветное полосатое одеяло, одно из произведений Бет Энн, которым была накрыта узкая койка пастуха.

— Надо успокоиться, Бет, — убеждал Зак с беспомощностью мужчины, столкнувшегося с женскими слезами. Откинув с ее лба черные волосы, он тихонько поцеловал ее. — Ты доведешь себя до болезни.

— Всем будет лучше, если я умру, — отозвалась Бет, сопровождая всхлипывания икотой.

— Не говори так! — Зак схватил ее за подбородок и резко притянул к себе ее лицо. В его бирюзовых глазах светился неистовый пылающий огонь. — Не смей даже думать об этом!

Бет удивилась его реакции, но слезы продолжали медленно катиться по ее щекам.

— Какая кому разница…

— Господи боже, как ты можешь так говорить? Ты совершенно необыкновенная женщина. — Отпустив ее подбородок, Зак посмотрел на нее с усмешкой. — Разве я не победил Голиафа, чтобы доказать это?

Бет слабо улыбнулась в ответ.

— Да, из тебя получился очень правдоподобный Давид. — Тихо вздохнув, она успокоилась на его плече, и вытирала пальцами мокрые следы слез на щеках. — Я и не знала, что священникам разрешается участвовать в кулачных боях.

Зак поигрывал концом ее ленты.

— Конечно, разрешается на стороне правого. В Библии полно историй о воинах. Например, Самсон и Давид были воинами.

Зак улыбнулся про себя. Он лечил свою печаль последних дней чтением Библии, полагая, что это может пригодиться. К своему удивлению, на ее страницах он обнаружил нечто, заинтересовавшее его — не само учение, а стихи, песни и весьма земные правила, как жить среди людей. Он также натолкнулся на удивительно сладострастные описания. Некоторые из древних царей прожили великолепную жизнь.

Бет Энн наблюдала за Заком и теперь робко подняла руку, чтобы потрогать его распухшую челюсть, по которой Пэт прошелся кулаком.

— Спасибо тебе. У тебя всегда неприятности из-за меня.

— Поверь, со мной случалось и гораздо худшее. Я только рад, что оказался вовремя на месте, когда был тебе нужен, — Зак держал ее руку около своей щеки, потом повернул ее и поцеловал в ладонь. Он ощутил, как Бет мгновенно напряглась, и внутри у него в ответ дрогнула какая-то струна. — Что с тобой, ангел?

— Позволь мне встать, — ответила Бет, внезапно затаив дыхание.

Зак сдвинул брони.

— Я же не негодяй Таккер. Я не сделаю тебе больно.

— Я знаю. — И Бет, действительно, знала. Но ошеломляющий провал всех ее планов, особенно эта жалкая попытка убежать, заставили ее остро ощутить свою беспомощность и уязвимость, так что сейчас она страшилась собственных неконтролируемых побуждений.

Теплая волна прошла по телу Зака. Бет тоже была взволнована. Зак лукаво усмехнулся.

— Я всегда говорил, что грешить лучше всего дома.

Бет резко вскочила.

— Не дразни меня!

Зак усадил ее обратно. Его улыбка стала печальной.

— Я не хотел дразнить тебя, дорогая. Просто иногда мне трудно бывает выразить то, что я хочу сказать.

— Что же именно?

— Я хочу, чтобы ты снова меня поцеловала.

Бет Энн сглотнула, нервно облизнув губы.

— Ты не должен говорить так. От слуг Божьих ждут, чтобы они служили примером.

— Я же еще не святой, — произнес Зак раздраженно.

— Но…

Потеряв терпение, Зак несмотря на ее протест, наклонился и поцеловал Бет. Когда он поднял голову, Бет Энн лежала ошеломленная.

— Забудь, кем меня считают, — низким голосом произнес Зак. — Я всего лишь только мужчина, и чувства и потребности у меня, как у других. С той минуты, как я увидел твои ангельские глаза, мы только и делали, что плевались, препирались и ходили кругами, как кошки в тот период, когда они по известной причине воюют.

Подняв руки, Зак дотронулся до шеи Бет, затем стал ласкать ее обнаженные груди.

— Зак, — она стонала и вздрагивала, с силой сжимая его запястье, но была бессильна оттолкнуть его. — Ты меня смущаешь!

Зак потянул ленту, связывавшую ее волосы, продел пальцы в упругие пряди и благоговейно распустил их по плечам.

— Мы не совершаем ничего противоестественного, Бет. Это тот путь, которым Господь предписал мужчинам и женщинам проверять, что они чувствуют друг к другу. Ты же не станешь отвечать твоему «другу» Пэту вот таким образом.

Бет содрогнулась.

— Нет!

— Тогда скажи, что я тебе нравлюсь, ну хоть немножко.

— Да, — Бет не могла отрицать того, о чем так явно свидетельствовала се предательская плоть.

— И ты мне нравишься, ангел. Дьявольски сильно нравишься, — Зак продолжал ласкать ее полные груди, и пылко нашептывал ей на ухо:

— Пусть Соломон скажет за меня: «Ты прекрасна, возлюбленная моя… Твой пупок — круглая чаша, в которой не истощается напиток: чрево твое — ворох пшеницы, обставленный лилиями. Два сосца твои как две серны…»

Смущенная чувственностью Зака, Бет Энн не сознавала, что лежит прижатая его телом на тощем тюфяке Бака. Зак прижался к ее шее.

Ну, конечно же! Ей нравился этот мужчина! Несмотря на его призвание и сводившие ее с ума поступки, которые он совершил, его ласки нельзя было сравнить ни с чем. Ей нравилось, как Зак смеется и в его красивых глазах при этом поблескивает дьявольский огонек. Он был удивительно мирской, и поцелуи его выдавали человека опытного.