— Да что с ней станется. — Атвианец с трудом оттащил от ствола тушу волка, поминутно поглядывая на дальний берег ручья. — Они не едят железо.

И все же он оставил мертвое тело хищника, подобрал обломок и шагнул к дереву, тяжело отдуваясь. Вспомнив про свой нож, он поискал глазами и вытащил его из земли с кислой улыбкой.

— Вот и стая, — сказал без особых эмоций Аграв, и Кен с быстротой белки взлетел вверх.

Три волка, размером поменьше, чем первый, появились из кустарника. Они не торопились переходить мелкий водоем, принюхиваясь к запаху крови.

— Давай перевяжу, пока ты не истек жизненным соком, — сказал атвианец.

Но Аграв его перебил:

— Кажется, эти твари неплохо прыгают? — И грузно полез выше.

Кен, захохотав, едва не свалился вниз. Отсмеявшись, он последовал примеру приятеля.

Волки, разворошив брошенные солдатами мешки и не найдя в них ничего съедобного, двинулись через ручей, плотоядно глядя на засевших в кроне людей. Кен тем временем разрезал на Аграве сапог и сбросил его вниз, потом снял свой пояс и перетянул ногу выше раны.

— Хлеб есть? — спросил он.

— Что? — переспросил Аграв, зачарованно глядя на то, как трое хищников поглощают труп своего вожака, вырывая сильными челюстями громадные ломти мяса и легко дробя кости.

— Хлеб, говорю, у тебя в сумке остался? — зло повторил свой вопрос атвианец.

— Ты, что, собираешься их кормить крошками, как королева Лучар дрессированных павлинов? — изумился флоридянин.

— Кажется, волк неплохо приложил тебя загривком о дерево, — пробормотал Кен, вытащил из сумки приятеля черствый хлебец, поискал глазами и потянулся к паутине, натянутой между мелкими ветвями.

Щелчком стряхнув с паутины капельки росы, атвианец сгреб ее ладонью, пожевал кусок лепешки, вставил в мякиш серый комочек вместе с несчастным насекомым и невозмутимо сунул в рот.

Краем глаза следя за пиршеством у ручья, Аграв не сразу разобрал, что делает Кен.

— Да ты рехнулся, друг! Спорить не буду, северные волки — звери серьезные, не чета степным ушастым лисицам и сумчатым хорькам, но не до такой же степени, чтобы травиться до смерти! Глядишь, пронесет. И не в таких передрягах бывали. Выплюнь эту гадость, слышишь, Кен!

Атвианец, не слушая разглагольствования флоридянина, выплюнул на ладонь серый мякиш, прищурился, словно покупал на ярмарке таракана для бегов, схватил раненую ногу приятеля и прижал к месту укуса изжеванный комочек.

Аграв дернулся так, что едва не свалился вниз. Один из волков, заслышав жалобный треск ветвей, даже отвлекся от еды, поднял окровавленную морду и с интересом посмотрел вверх.

— Смерти моей хочешь, северянин?

— Хлеб с паутиной, если их хорошо пропитать слюной, — наставительно изрек Кен, с силой удерживая ногу флоридянина, — первейшее снадобье.

Ветка подозрительно хрустнула у самого ствола, и Аграв замер. Воспользовавшись этим, Кен быстро отмотал от своей ноги льняную обмотку и плотно привязал мякиш к ране.

— А еще эта штука неплохо обезболивает, — сказал он, любуясь своей работой. — Так что, если наша ветка все же обломится, не выдержав твоей туши, сможешь выковыривать волкам глаза и кусаться, пока они будут рвать тебя на части. Пока все вокруг не почернеет, и ты не узнаешь, что помер.

— Первый раз слышу про такой метод лечения ран, — пробурчал рыжебородый.

— А с нами все время путешествовал отец Вельд. — Кен беззаботно сплюнул вниз и принялся счищать грязь с рукоятки ножа. — Глупо прибегать к бабкиным способам лечения, когда рядом эливенер. Да и ваши южные пауки для этого не годятся. Мерзость — величиной с доброго дятла, с голыми ногами, двумя глазами и премерзким голосом. Их паутиной можно только лысым колдунам припарки делать.

— Зато у наших очень вкусные яйца, — мечтательно сказал Аграв, шевеля ногой, которую начала отпускать боль. — Бывало, в детстве наворуешь целую гору, запечешь в углях и трескаешь под забродивший мед диких пчел. Объедение!

Кен скорчил такую физиономию, словно наелся очень кислых болотных ягод.

— Варвары вы, честное слово, и ты, Аграв, не обижайся. А главное, не елозь на ветке. Ведь свалимся!

— Ты, цивилизованный, — обиженно пробормотал Аграв. — У тебя как, в пасти гнилых зубов нет? А то лишусь ноги, Вагр отрежет, вместе с гангреной, да еще и удовольствие получит, чернобородый садист.

— А я давно тебе говорю, — хохотнул Кен, показывая полный рот белоснежных зубов, — на привале, после еды, сходи к лесному ручью, прополосни рот, да почисть зубы веточкой дуба или осины. Или хвою пожуй, очень помогает от загнивания.

— А умываться не пробовал? — спросил Аграв, пробуя языком дупло в зубе мудрости.

Кен, потерявший всякий интерес к обмену колкостями, внимательно следил за солнцем сквозь лесной полог.

— Скоро твой побратим и Ушан встревожатся и пойдут за нами следом, а пер Сагенай и братья Монтаны примутся уничтожать следы ночевки, — сказал он.

— Ну и отлично, — начал было Аграв, но запнулся, стараясь пересчитать волков у ручья. Их набралось полтора десятка, не считая нескольких щенков, теребящих обрывки шкуры убитого вожака. Один из них как раз ухватил серое мохнатое ухо и кинулся наутек от свирепо рычащего братца, припустившего следом.

— Вот именно, — заключил Кен. — К встрече со стаей они не готовы. Лис начнет геройствовать, а Вагр палить из лука, как пить дать.

— Так ты сам Монтанов в арьергард назначил, — упрекнул главу отряда рыжебородый, казавшийся встревоженным не на шутку.

— Сделанного не воротишь, — глубокомысленно изрек Кен и стал искать в своей поясной сумке огниво.

— А что, можно подать дымовой сигнал, — обрадовался рыжебородый, но тут же загрустил: — Только что мы будем жечь? Да и увидят его не одни только наши.

— На слуг Нечистого можешь наплевать и забыть на сутки как минимум. — Кен бесцеремонно вытряхнул из сумки приятеля трут. — Волки и лемуты не ходят одними и теми же дорогами, да и колдуны тоже. А костерок из мокрой листвы и тонких веточек мы разожжем на остатках твоего топора. И не спорь! Есть другие предложения? Дождаться, когда волчата притащат сюда уши Вагра? Или запалим дерево, на котором сидим?

— А если закалка слетит с лезвия? — слабо защищался Аграв.

Но Кен уже отдирал от ствола кору, стараясь выбрать кусок посуше.

Решив не смотреть, как атвианец издевается над его секирой, Аграв принялся считать волков.

А они все прибывали. У многих ходуном ходили бока и грязью были измазаны лапы и нижняя часть туловища. Похоже, вся возможная добыча в лесу оказалась гораздо смышленее людей и смогла улепетнуть.

— А если мы ничего не придумаем, кроме как сидеть на деревьях? — задумчиво сказал флоридянин. — Долго нам на ветерке прохлаждаться?

— Они, — Кен кивнул в сторону волков, раздувая маленький костер на лезвии топора, — умирают от голода. И прекрасно понимают, что добычи в ближайшей округе нет. Солдаты Объединенного Королевства постарались. Значит?

— Будут ждать, пока мы тоже не умрем с голоду и не свалимся вниз, — со вздохом заключил флоридянин.

— Точно! Или научатся ловить рыбу сетями и подадутся к Внутреннему морю. — Кен с сожалением посмотрел на свою сумку, решительно переложил все ее содержимое за пазуху и стал ритмично накрывать огонь и открывать его вновь.

Клубы едкого, удушливого дыма потянулись сквозь крону.

— Туман проклятый! — сказал Аграв, глядя вверх.

— Ничего, разберутся, — произнес скороговоркой Кен, судорожно вздохнул и принялся так оглушительно чихать, что другу пришлось схватить его за шиворот и прижать к стволу дерева, иначе тот рисковал свалиться вниз.

— Ну, что им не пойти по дороге, пожирая на своем пути всю падаль! — вскричал немного погодя флоридянин, когда волчата устроили возню прямо под их насестом.

— А ты уверен, что они ее всю не подмели? — спросил Кен, лицо которого сделалось черным от копоти. — Стая-то большая, да и видим мы не всех ее членов. Тут у них дневка, не более.