— Сколько всего здесь детей? — спросила Конни.
— Пятнадцать, от двух до пяти лет. В большинстве это дети из окрестных ранчо. Их привозят на несколько часов в день. Видите там маленького мальчика? Кажется, они ровесники с Эриком. Я сейчас их познакомлю. Может, они подружатся.
Когда Конни вернулась в холл, Эрик сидел за столом рядом с одним из мальчиков, который, что-то весело приговаривая, строил гараж для машины. А у Эрика вид был потерянный и испуганный. Его глаза были полны слез.
— Потом мы будем рисовать фломастерами и красками, — дрожащими губами произнес он.
— А дома мы повесим твои картинки в детской, — ободряюще сказала Констанция, обнимая его. — Пока.
Эрик снова сжал губки.
— Пока.
Гилберт все еще был занят беседой с директрисой, и Конни остановилась, чтобы подождать его.
— Вы понимаете, моего сына нельзя отпускать ни с кем, кроме мисс Буш и меня самого, — услышала она его голос. — Ни с кем другим. Даже если это будет женщина, которая заявит, что знает нас и что она наша родственница.
— Понимаю, — заверила его миссис Робертс.
— Это чрезвычайно важно, — настойчиво повторил Берт и пошел попрощаться с Эриком.
— Ты приедешь за мной? — умоляюще проговорил Эрик со слезами в голосе. — Ну, пожалуйста, папа…
Отец нежно погладил сына по голове.
— Я приеду, держись, — подбодрил он малыша.
— Надеюсь, Эрику здесь понравится, — сказала Конни, когда Берт вышел на улицу вслед за ней.
— Понравится. Он быстро привыкает, — сказал тот, стиснув зубы. — Бедняжке пришлось этому научиться.
— Он мужественный мальчик. Ему хотелось расплакаться, но он сдержался, — заметила Конни, глядя на собеседника сквозь розовый козырек и все же щурясь от яркого солнца.
Она не могла не пожалеть малыша, который в хорошем настроении был просто ангелом, а в плохом держался так мужественно.
— Теперь и ты собираешься разреветься? Как это говорится — за крепкими мускулами скрывается большое, доброе сердце, — добавила Конни.
— Не только у меня, — отозвался Берт. Он улыбнулся, и между ними установилось какое-то молчаливое взаимопонимание.
— Ты пообещал позвонить в аэропорт и справиться насчет моего чемодана, — сказала Конни вслед Берту, который уже садился в джип.
Сама Констанция с утра не успела сделать это. Пришла Глория, тихая худенькая женщина примерно ее возраста, которая, видимо, желая произвести благоприятное впечатление, так старалась, копаясь с завтраком, что они едва не опоздали в детский сад. Ни на что другое времени не осталось.
— Я позвоню, — пообещал Гилберт и уехал.
А Конни стала осматривать окрестности. Слева от детского сада шла дорога, по бокам которой стояли апельсиновые деревья. Дорога вела в залив с водой удивительно бирюзового цвета. У причала плавало множество мелких лодок, стояли два крупных катера и несколько яхт.
Осторожно ступая на высоких шпильках, девушка выбрала место под деревьями, откуда хорошо был виден детский сад. Сев там, она стала наслаждаться игрой волн в бескрайнем океане. По работе ей доводилось бывать во многих красивых местах, но ничто из увиденного ею не могло сравниться со здешними краями, походившими на рай.
Вчера, когда Берт целовал ее, Конни показалось, что она попала на небеса. Она улыбнулась приятным воспоминаниям. Но ее улыбка тут же увяла. А вдруг его поцелуи были вызваны лишь острым приступом страсти, а потом он пожалел о них? Наверное, он здорово ругал себя за все, когда ложился спать.
Пожевывая травинку, Конни размышляла. Почему поцелуи других мужчин — к примеру, Тони Картера — оставляли ее холодной, а прошлой ночью, целуясь с Бертом, она вдруг так загорелась? Наверное, все дело в какой-то мистической игре гормонов. По тому, как подрагивали пальцы Гилберта, она поняла, что он тоже попал под власть этой мистики. Но ненадолго…
Она решительно раскрыла детектив. Все это ерунда… как-нибудь она в дальнейшем обойдется без подобных наваждений.
Следя краем глаза за входом в детский сад и прислушиваясь, не плачет ли Эрик, Конни улеглась на живот и принялась читать книгу…
Послышался шум мотора. Приближался знакомый джип. Она встала, стряхнула травинки с шорт и пошла к входу. Гилберт выключил двигатель и вылез из машины. Сердце Конни забилось сильнее. На нем была тропическая шляпа, рубашка цвета хаки и слегка потертые на сгибах джинсы. Он выглядел воплощением собранности, энергии и силы. Для человека, который не спал полночи, у него был на удивление свежий вид.
— Ты рано приехал, — сказала Конни.
— Не хотел опаздывать. Ну как? Наверное, все утро до тебя доносились оглушительные рыдания?
Он говорил шутливо, но она чувствовала в его голосе неподдельное беспокойство. Какие бы ни были у него недостатки, но как отец он на высоте.
— Ничего подобного, — приближаясь к нему, ответила Конни. — Папочка может быть совершенно… Ой!
Ее тонкий каблук наткнулся на лежавший в траве камень, и она почувствовала, что падает. Прямо на Гилберта.
— Ой! — выдохнула она еще раз, рухнув на него.
Мужчина не растерялся и крепко подхватил ее.
— Ты не можешь обойтись без несчастных случаев, да? — весело и одновременно сердито спросил он.
Их глаза встретились. В его взгляде она прочла желание, которое незамедлительно вызвало в ней ответное чувство. Черт, черт, черт! Снова эта предательская, непонятная игра гормонов. И заметно, что Берт так же досадует на себя, как и она.
Конни изобразила дрожащую улыбку.
— Прости. Вечно со мной что-нибудь происходит…
— Но только тогда, когда я рядом.
У нее задрожали руки. В его объятиях она ни о чем не могла думать, кроме того что он тут, совсем рядом с ней. И еще о его синих глазах, о его прижавшемся к ней теле, о невольной хрипотце в его голосе.
Гилберт замешкался, и она выскользнула из его рук. Конечно, физическое влечение — могучая сила, но Констанция твердо решила, что не станет бросаться на мужчину, который всего лишь мирится с ее присутствием.
— Да, только когда ты рядом. Странно, — нарочито шутливым тоном сказала она.
Берт нагнулся, поднял с травы ее детектив и сумку и подал их ей.
— Ни криков Эрика, ни подозрительных женщин поблизости? — спросил он.
— Ничего подобного, — ответила Конни, подумав про себя, что секунду назад она не заметила бы, даже если бы мимо них промаршировал целый батальон подозрительных дам с оркестром. Она нахмурилась. — Я слышала, как ты предупреждал директрису, что Эрика может похитить женщина…
— И это очень вероятно, — ответил Берт прежде, чем Конни успела еще что-то добавить.
— Я думала над этим делом. — Она вздернула подбородок. — У меня аналитический склад ума.
— Ты это уже говорила. Причем неоднократно.
Конни едко улыбнулась.
— Только потому, что это правда, а до тебя с первого раза плохо доходит. И все же я хотела бы знать, почему…
— Если какой-то неизвестный человек схватит Эрика, то сразу поднимется тревога. Но если похитители представятся близкими людьми и дадут правдоподобное объяснение, почему его нужно забрать, то пройдет два-три часа, прежде чем выяснится, что ребенка похитили. Позволь повторить твои слова — нужно соблюдать осторожность. Я звонил в аэропорт, — без паузы продолжил он, — твой чемодан нашелся.
— О! Отлично! — с улыбкой воскликнула Конни. — И где он?
— В Нью-Орлеане.
— В Нью-Орлеане? — недоверчиво переспросила она.
— Кажется, примерно в то же время был рейс в Луизиану, и твой багаж по ошибке погрузили в другой самолет. Клерк из аэропорта сказал, что тебе вернут его через пару дней. — Сняв шляпу, Берт пригладил волосы. — Если ты хочешь купить какую-нибудь одежду, я отвезу тебя в магазин, как только заберем Эрика.
Конни вздохнула.
— Спасибо. — Если учесть, что он уже одолжил ей одежду, подумала она, то теперь это действительно щедрое предложение. У него, наверное, сейчас совсем нет времени, ведь он только что начал работу.
— А вот и наш малыш, — сказал Гилберт.
