Полудневый не терял времени. Задний ход. Стоп! Передний. Танк рванул вперед. Вовремя — по смотровой щели выпустили очередь из автомата, но, к счастью, пули пошли косо, только защелкали по броне. И какая-то фигура отскочила в сторону. Часовой...
Ни одной секунды промедления. На ходу нужно сделать два небольших поворота: первый сейчас же, чтобы вывести танк ближе к конторе, второй — влево, чтобы точно нацелиться на крылечко и не задеть ежа. «Тигр» хорошо слушался рук Полудневого; забегающая гусеница мягко завернула машину к дому. Теперь строго на крыльцо. Успеет ли он сделать разгон, чтобы толкнуть домик по-настоящему? Так, все идет хорошо. Разгон... А позади наверху какая-то непонятная возня. Не оглядываться. Пусть Шевелев и Петух сами управляются. Что там у них?
Толстяк-механик, кисть правой руки которого была зажата крышкой люка, орал, как недорезанная свинья, пальцы его давно разжались и выпустили пистолет, однако Петух, ухватившись обеими руками за рукоятку крышки, тянул ее вниз, так и не понимая, почему не может загнать закрывающую скобу в гнездо. В это время Иван Степанович, помня наказ Полудневого, торопливо вращал ручку поворотного устройства, поворачивая башню так, чтобы длинный хобот пушки оказался над кормой танка и не помешал таранить стену.
Люба стояла у окна, судорожно хватая ртом воздух. Все, что произошло на площадке готовности за несколько последних секунд, разыгралось на ее глазах. Она стала свидетельницей чуда — танк оказался в руках трех отчаянно храбрых пленных. Любу переполняло чувство радости и гордости: она, слабая и беспомощная девчонка, была причастна к этому подвигу, стояла у его истоков.
Натужный рев мотора заставил девушку прийти в себя. Увидев надвигающуюся на дом громадину танка, сбившихся на крыльце отчаянно вопящих немцев, она отпрянула от окна к стеллажам, сообразив, что здесь самое безопасное место, но тут же заметила, что дверь кладовой, закрытая на крючок, сотрясается от рывков и ударов. Кто-то из мастеров старался сорвать дверь, проникнуть в кладовую, надеясь найти тут спасение. Этого нельзя было допустить. Люба подбежала к двери и дважды повернула торчащий в замке ключ.
Тут затрещало, пол качнулся под ногами, что-то тяжелое рухнуло на Любу, и она растворилась в бурой мгле, не успев подумать, догадаться, что это смерть, что она умирает.
Полудневый нанес первый, точно рассчитанный удар по дому. «Тигр» смял крыльцо в щепки, легко протаранил стену у проема входной двери, разрушил левую продольную перегородку коридора, свалил первую печку-голландку. Под обломками остались многие, не успевшие выскочить из конторы немцы. Легкое перекрытие верхнего этажа треснуло, осело, «гнездо» часового-пулеметчика провалилось между сломавшимися стропилами.
Сейчас же Полудневый послал машину назад. «Тигр» без труда вылез из горы обломков и, едва не зацепив правой гусеницей еж, вышел на площадку готовности. Тут Полудневый осуществил молниеносный поворот на месте и начал заранее запланированный «круг почета» по двору базы. «Тигр» сшибал лебедки, краны, козлы, на которых находились новые и ремонтируемые моторы, столкнул в бетонированную яму поднятый на домкраты Т-3, раздавил автогенный аппарат и походную кухню. Пленные ремонтники, уцелевшие немцы, часовые, стоявшие у ворот, разбежались кто куда, попрятались за танками, думая только об одном, как бы не попасть под гусеницу взбесившегося «тигра».
Дикая паника охватила гитлеровцев. Сперва они остолбенели от неожиданности, затем все делали невпопад, суматошно, бестолково. Особенно поразил их истошный крик танкиста-механика, чья рука с пистолетом оказалась зажатой крышкой башенного люка. Поначалу никто не мог сообразить, что произошло. Потом стало ясно, что пленные захватили танк. Каким образом могли они это сделать? Каков у них план действий? Ведь стены, окружающие двор, укреплены надолбами, а у ворот стоят стальные ежи. Никто не мог предположить, что танк изберет местом для удара кирпичное здание. А новый водитель «тигра» ударил в дом, и кирпичная стена, точно в сказке, рассыпалась на куски сухой, смешанной с соломой глины. Невероятно!
Среди всеобщего переполоха и остолбенения только один гитлеровец сохранил присутствие духа. Это был лейтенант Бегнер. Правда, в первое мгновение, когда он выскочил на крыльцо, на него тоже как бы напал столбняк, и он, изумленный, потрясенный, смотрел на свой танк, не зная, что делать. Однако, поняв, куда направлен удар, лейтенант бросился к ежу, чтобы, подкатив его, перекрыть дорогу «тигру». Он опоздал на какую-то долю секунды и поплатился за это — гусеницей прихватило край носка сапога на его левой ноге и, кажется, повредило палец.
Когда пленный, сидевший за рычагами управления «тигра», отбросивший, по предположению Бегнера, надежду пробить стены дома, сдал назад и начал свой разрушительный рейс по двору базы, лейтенант понял, как ему следует поступить, и, подхватив с земли какой-то болт, побежал за танком. Рука механика, потерявшего сознание или уже мертвого, все еще была зажата крышкой, и его тело висело на башне как бурдюк, одетый в черную кожаную куртку. Однако там, у зажатой руки, между крышкой и бортом люка имелась щель. Сунуть болт в эту щель и стрелять в нутро машины, вот что хотел сделать Бегнер. Но как только лейтенант оказался на танке, крышка люка приоткрылась, выпустив руку ефрейтора, и тотчас же закрылась намертво. Наконец-то Петух сообразил, что ему надо сделать. Тело ефрейтора съехало на жалюзи моторного отделения.
Бегнер спрыгнул на землю. И вовремя — танк, снова нацелившись на пролом в доме, набирал скорость.
На этот раз расстояние для разбега было большим и удар сорокашеститонной стальной громадины оказался намного сильнее первого. «Тигр» скрылся среди глиняных груд, обломков балок и стропил, трещавших и вздымавшихся под его напором.
Лейтенант Бегнер остановился, чтобы перевести дух.
Над разрушенным домом поднималось облако пыли. По реву мотора следовало предположить, что танк, пробив вторую стену, выползает из-под обломков на улицу.
Чудовищно! Бегнер вытер рукой пот на лице. Нет, он не даст уйти этим ублюдкам, танк будет спасен. Бегнер хлопнул по кобуре, проверяя, на месте ли пистолет, прихрамывая на левую ногу, бросился к стоящему у ворот мотоциклу с коляской и дал гудок перепуганному часовому, чтобы тот открыл ворота и пропустил его.
Верк услышал беспорядочную стрельбу, когда он после визита к коменданту города возвращался на базу, чтобы принять участие в маленьком торжестве по случаю окончания ремонта «тигра». Гауптман присутствовал при всех испытаниях танка, а затем решил заскочить на железнодорожную станцию, так как туда прибыл первый эшелон южного отряда войск, которому совместно с другими отрядами надлежало провести крупную операцию по окружению и уничтожению партизан, обосновавшихся в северных лесах. Верк задержался там, беседуя с подполковником Гизлингом. Подполковник интересовался, когда будут отремонтированы первые танки и следует ли надеяться, что их можно будет использовать в боях против партизан. После этого начальник рембазы поехал в комендатуру, откуда отправил телеграмму своему начальству, отрапортовав, что отремонтированный «тигр» успешно прошел все испытания.
Послышавшаяся было в районе рембазы стрельба почти тотчас же утихла, но это не успокоило Верка. Он понял, что на базе что-то произошло, и приказал шоферу гнать машину, не жалея шин и рессор. Когда «оппель-капитан» выскочил на Гуртовую, Верк заметил только одно — пулеметное гнездо на крыше конторы исчезло и сама крыша как будто стала ниже. Тут послышались треск, грохот, натужный рев мотора, стену вспучило, на улицу, загораживая дорогу, вывалились куски стены нижнего этажа, и из пыльного облака, сердито урча, выполз заваленный обломками танк. Шофер мгновенно затормозил, дал задний ход, чтобы развернуться, намереваясь поскорее удрать от чудовища, но «тигр», сделав поворот налево, устремился по улице. Поняв, что им угрожает, Верк прыгнул в одну сторону, шофер — в другую, и танк левой гусеницей сбил, расплющил, как консервную банку, кузов старенького «оппель-капитана». Верк не успел прийти в себя, как мимо, вслед за танком, промчался на мотоцикле лейтенант Бегнер — бледный, с искаженным лицом, похожий на безумного. Очевидно, он не заметил ни раздавленную автомашину на мостовой, ни людей, стоящих на обочине. Он догонял танк.
