— Опять, — разочарованно произнесла Настенька. — Мог бы уже куда-нибудь позвать.

Лев Соломонович был неторопливым кавалером, который вот уже несколько недель — срок неслыханный по нынешним скорым временам — одаривал Ольгу знаками внимания в виде голландских роз.

— Спасибо! — широко заулыбалась Оленька, обнимая букет так, как будто ничего приятнее в ее жизни не случалось.

Лев Соломонович расплылся в ответной романтической гримасе. Через какое-то время он подсядет поговорить с Оленькой, а потом уедет домой, заплатив за весь наш столик. Она тоже вернется к своему парню, с которым живет уже полгода. Это была игра, танец, повторявшийся изо дня в день, здесь не было проигравших, а кое-кто даже оказывался в прибыли.

— Ну что, Оля, как всегда, в любимый ночной ларек? — уточнила Настенька, пристегивая ремни безопасности.

Белый джип лихо сорвался с места и, поплутав по ночной Москве, подрулил к неприметному цветочному ларьку у дороги. В ларьке дремал продавец.

— Ашот, привет, сегодня сто пятьдесят, — дружески поприветствовала продавца Олечка. — Забери в багажнике, будь другом!

Кряхтя, торговец полез в багажник и вытащил оттуда подарок Льва Соломоновича. Конечно, курс обратной конвертации роз в деньги был очень невыгодным, но Ольга крепкой крестьянской кумекалкой девушки из провинции понимала, что три тысячи рублей — это гораздо лучше, чем скандал с официальным бойфрендом и веник увядающих растений. На этом противоречии держался и креп скромный бизнес продавца цветов: покупая роскошные розы по двадцать рублей за штуку, хапуга потом продавал их по семьдесят, а то и по сто. Так завершался круговорот голландских роз в причудливой московской природе: цветы получали второй шанс, а Ольга — наличные.

В этом мире все текло размеренно, по своим негласным законам, со мной же тем временем творилось что-то неладное. Обычно проделки троицы казались мне забавными — теперь же меня все раздражало. Лев Соломонович представлялся старым сатиром, а девицы — не безобидными тусовщицами, а бессмысленными прожигательницами жизни, охочими до легких денег. Меня даже подмывало прочитать им лекцию на тему того, что главное в человеке — его внутренняя красота, а не количество нулей на счете в банке, но остатки благоразумия говорили, что здесь девушки меня не поддержат. Меня почему-то стало возмущать то, что поиск новых мужчин превратился для Оли, Кристины и Насти в образ жизни. Постоянно перелетая от одного к другому, они были неутомимыми медоносными пчелами, наполняющими соты дорогими сумками, блестящими камнями и ключами от новых машин. Это неспешное движение почему-то было мне особенно неприятно именно сейчас. Хотя вряд ли в этом была вина девочек.

Дома я умылась, намазала лицо и руки кремом и провалилась в сон, как в глубокий колодец.

День проходил за днем, но лучше мне не становилось. Я старательно гнала от себя любые мысли об Алексе, но они продолжали кружиться вокруг моей бедной головы, словно выйдя на невидимые орбиты.

— Герштейн оказался норовистым. — От слов Светланы я вздрогнула и подпрыгнула на стуле, словно мне в задницу впилось шило. — Кто бы мог подумать! Заявил мне на встрече, что у него уже есть постоянная девушка и наша клиентка его не интересует. Каков! А я-то думала, что его хорошенько проверила.

Сердце с легким шипением растворилось во мне, словно мятная конфета. Остался только холод: он медленно полз вниз, добираясь до кончиков пальцев ног. Постоянная девушка... Ну конечно, та, которую я видела на футболе. Идеальная красотка, под стать моим вчерашним собеседницам. Интересно, она тоже сдает его подарки в магазин? Так ему и надо.

Встреча с возможными кандидатами всегда проходила у Светланы по наработанной схеме. Собрав первичную информацию и выяснив круг возможных партнеров, она представляла все детали заказчику, а потом просто звонила приглянувшимся кандидатам на мобильный телефон и предлагала рассказать все подробности при встрече. Человеческое любопытство брало верх: даже без рекомендаций знакомых на предложение незнакомого агента откликались в среднем сто человек из ста. Конечно, не каждый доходил даже до первой встречи с клиентом, но всем, абсолютно всем без исключения было интересно узнать подробности и посмотреть на фотографию того, кто заочно признавал тебя привлекательным партнером. Итак, Светлана встретилась с Герштейном, а он оказался занят. Похоже, что нашему агентству этот орешек не по зубам... Что ж, стоит перелистнуть эту бесславную страницу моего прошлого, не принимать близко к сердцу, постараться мыслить позитивно и, не тратя лишнего времени, двигаться вперед.

На этой оптимистичной мысли меня начали душить неожиданные слезы. Что делать? Как проглотить эту горькую пилюлю? Мне требовалась срочная поддержка — например, общение с кем-нибудь, кто тоже стал невинной жертвой мужского коварства.

Такой человек у меня имелся — козырная карта, из разряда тех, которые оставляешь на крайний случай. Людмила, знакомая с прошлой работы. Женщина, которая наверняка знала, что все мужики — козлы, и могла доказать это на пальцах даже таким романтически настроенным идиоткам, как я.

Несмотря на то что Люда сама по себе очень колоритный персонаж, вернее было бы назвать ее наоборот — человеком цветонейтрализующим. Такая универсальная серая зона. Вокруг рушатся империи, образуются ячейки общества, грохочут горные обвалы и дорожает зерно. А у Люды все стабильно — ничего не меняется много-много лет. Блондинка (подозреваю, что натуральная) с серыми глазами, стройная, симпатичная, она живет в одиночестве, натягивая на себя вместо шерстяного одеяла образ женщины сложной судьбы. Только глухой в ее окружении не слышал трагической истории о том, как муж Люды навсегда исчез с горизонта после рождения их дочери. Любопытствующим так и не удалось выяснить, что именно произошло с мерзавцем: иммигрировал ли он в Новую Зеландию, растворил себя в соляной кислоте, был продан наемниками на органы либо сделал операцию по перемене пола. Куда именно он исчез так, чтобы не быть найденным, и как можно повторить этот трюк в наше смутное время, когда звонок московского мобильного настигает тебя даже на отдаленных островах Тихого океана, а за неуплату алиментов можно стать невыездным? Впрочем, к мелочам цепляются только бесчувственные негодяи. Семейное предание об исчезнувшем отце-негодяе передается из уст в уста зловещим шепотом. Время идет, но, судя по всему, обходит эту душевную рану стороной.

Я позвонила Люде — может быть, я сама, не отдавая себе отчета, хотела наконец-то услышать самую неприятную версию того, что происходит с моей жизнью. И вот теперь мы сидели за круглым столиком Starbucks, и Людмила отрабатывала кофе, пытаясь разлучить меня с остатками иллюзий самым радикальным путем — хирургическим.

— Он настоящая сволочь, так поиздеваться над тобой, а потом цинично бросить! — заводилась Люда, закусывая обвинительную речь шоколадным пирожным.

И хотя в ее словах чувствовался небольшой перебор, мне почему-то стало немного легче! Может быть, мужчины действительно ни на что не годны и ожидать от них благородства и реализации своих желаний — то же самое, что всерьез верить в Санта-Клауса? Эта простенькая теория здорово бы облегчила мне жизнь. Я с растущей симпатией посмотрела на Люду, которая тем временем продолжала костерить Герштейна с такой охотой, как будто получала от этого удовольствие:

— Да он небось и с девушкой своей так же: держит ее на коротком поводке, не женится и не отправляет. Трепет нервы, изменяет, кобель и скотина!

Еще легче! Практически отпустило! Я облегченно вздохнула и мягко спросила:

— Ну что я все о себе и себе. Ты-то как?

Признаться, задать такой вопрос было моей стратегической ошибкой — с этого момента все пошло наперекосяк. Помолчав минутку, как будто собираясь с мыслями, Люда задрожала губами и, смакуя каждое слово, пересказала мне на бис семейное предание...

— И вот теперь я одна, — заключила она и взглянула на меня прозрачными серыми глазами.