— Тогда мы думали, что «причем». Нам она не особенно доверяла, но вполне могла рассказать о своих планах кому-нибудь еще, своему другу, например, и попросить его о помощи.

— И вы решили, что этот друг — Дайон?

Дайон, который сам любил ее, помог ей бежать с другим???

— Мы так считали. А когда Дайон признал, что этот актеришка… мистер Брент — его приятель, и приехал сюда порыбачить по его приглашению, то, боюсь, обошлись с ним не слишком любезно. Он их и познакомил. Однако Дайон яростно отрицал, что имеет хоть какое-то отношение к ее побегу… Только теперь, от Теры, мы узнали, как были несправедливы к нему тогда.

Бедный Дайон! Так мучиться все эти годы.

— Если бы вы поверили ему, то остались бы с ним друзьями?

— Несомненно. Сейчас бы это очень помогло… Тера призналась, что не была счастлива в браке. Теперь она старше, жизнь многому ее научила… и если Дайон сумеет переступить через свои обиды и оскорбленное недоверием самолюбие, кто знает…

— Вы полагаете, их… новая встреча может оказаться болезненной для него.

— Надеюсь, что нет, — миссис Стивен покачала головой и грустно улыбнулась. — Ко мне не стоило обременять вас своими сомнениями, страданиями и надеждами! Вы уж простите меня, но я почему-то очень верю вам, и…

Она замолчала на полуслове, прислушиваясь к голосам в холле:

— Тера вернулась. Они с Патриком Байердом ездили в Эрдвар кататься на лошадях… Нет, не вставайте, они идут сюда.

Тера вошла в комнату быстрой легкой походкой, снимая на ходу длинные перчатки. Увидев рядом с матерью Бриджит, она сказала:

— Мне кажется, я вас знаю. Вы — племянница старого мистера Хэйра, и вы были здесь на приеме в вечер моего приезда. Дайон Кристи рассказал мне о вас… Это он привез вас сюда сегодня?

У нее был приятный мелодичный голос, интонации которого немного напоминали голос Дайона.

Миссис Стивен ответила за Бриджит:

— Нет. Мисс Хэйр… Бриджит пришла сюда сама. Я пригласила ее на чай. Как вы покатались?

Тера села на кушетку у окна, жестом отказалась от чая и попросила у матери разрешения закурить. Потом, не дожидаясь ответа, достала тонкую сигарету и крохотную зажигалку; ее длинные пальцы немного дрожали. Глубоко затянувшись, она сказал:

— Неплохо. Впрочем, Патрик гораздо лучший наездник, нежели я… Боюсь, я потеряла форму. А вы ездите верхом? — неожиданно спросила она Бриджит.

— Боюсь, что нет, — ответила та. — Моя сестра Дженни большая поклонница верховой езды, но у нее столько дел…

— Пусть позвонит мне, когда найдет время, я возьму ее с собой.

— Вот и отлично… — начала было миссис Стивен, но даже Бриджит заметила, что Тера уже потеряла всякий интерес к беседе.

Вошел Патрик. Он отказался от предложенного чая, сказав, что торопится, и Бриджит, повинуясь внезапному побуждению, пригласила его вместе с Терой к себе в Талбор. Оба согласились: Патрик с нескрываемым удовольствием, Тера более сдержанно.

— Раз уж вы все равно идете домой пешком, — сказала она, когда Бриджит собралась уходить, — я провожу вас до ворот.

На полпути к воротам Тера резко спросила:

— Мать жаловалась на меня?

— Жаловалась? — не поняла Бриджит.

— Да. Сетовала на то, что мои «похождения» разбивают ей сердце, и тому подобное? Ведь это она посоветовала вам пригласить меня в Талбор, не правда ли?

— Я думаю, миссис Стивен просто хочет, чтобы мы стали друзьями, — спокойно ответила Бриджит. — Но я пригласила бы вас в любом случае. Если вы не возражаете, конечно.

— Не возражаю, — усмехнулась Тера. — Вы заинтересовали меня хотя бы потому, что о вас упомянул Дайон. Но я не собираюсь позволять матери планировать за меня мою жизнь. Ведь это она послала меня сегодня кататься с Патриком. Она стремится занять все мое время, не хочет, чтобы я оставалась сама с собой. Этого я не потерплю. Жизнь хороша тем, что ее нельзя планировать, она должна дарить неожиданности…

— Как бы она ни старалась, — мягко заметила Бриджит, — все зависит только от вас.

Зеленые глаза Теры блеснули:

— Вот именно! Только от меня. И она должна понять это. Раз и навсегда. Но… вы ведь имели в виду другое, верно? Вы ведь хотели сказать: «Опомнись, Тера Брент, неожиданности, которые подарила тебе жизнь, вконец все запутали!». Я права?

— Нет. Я, как и вы, ненавижу, когда что-то решают за меня. Но, в отличие от вас, я никогда не отталкивала руку человека, искренне пытающегося помочь мне избежать лишних ударов Судьбы.

— О да, конечно, — рассмеялась Тера, — «Найди себе лоцмана в море житейском», как сказал один поэт… Но это не для меня. Я несусь по этому морю на всех парусах, без руля и ветрил, готовая к любым поворотам судьбы. Даже если то, что я нахожу на своем пути, не по мне, это все равно мое. Через полгода замужества я поняла, что Том не любит меня. Вчера — счет в банке, сегодня — без гроша в кармане. Завтра — успех, послезавтра крах. Не кажется ли вам, что это и есть жизнь? Один единственный раз я пошла наперекор себе — вернулась домой, и теперь страшно об этом жалею. Роль молоденькой вдовушки в захолустном болоте, что может быть хуже! Но я верю, где-то там, впереди, за очередным поворотом, меня ждет другое… Черт побери, и зачем я вам все это говорю?!

— Иногда нужно излить кому-нибудь душу.

— Но почему вам? О, вы достаточно вежливы и никогда не признаете, что вам попросту скучно, а по большому счету наплевать на мои проблемы… Кроме того, полагаю, Дайон Кристи уже посвятил вас в худшие стороны моего характера.

— Он никогда не говорил о вас ни со мной, ни с моей сестрой, — немного раздраженно ответила Бриджит.

Тера посмотрела на нее с недоверием:

— Вы хотите сказать, что он не рассказал, какая я испорченная дрянь? Что каждый вечер я встречалась с его приятелем, а ему — ни слова?.. О, если бы он знал, если бы я позволила ему помочь мне, его бы выжили отсюда!

— Вы не захотели вмешивать его, решив тем самым за него, — заметила Бриджит.

— Тогда меня это мало заботило. Я просто не хотела, чтобы он пострадал из-за меня еще больше. Да я ничего тогда и не решала… Страсть к Тому подхватила меня и понесла вперед, как… как веревка на шее. Теперь же мне кажется, что я предала Дайона. Тем более, что ему все равно не поверили, а он, из своей дурацкой гордости, просто развернулся и ушел, отказавшись что-либо обсуждать… Не понимаю, что заставило его остаться в Талборе.

— Так уж и не понимаете?

Слова Бриджит словно упали на дно бездонного колодца, а когда Тера наконец тихо повторила: «Не понимаю», ей стало ясно, что она если и не понимает, то догадывается.

— А не кажется ли вам, — жестко сказала Бриджит, — что он никогда не говорил с нами о вас, отказался оправдываться и вообще остался здесь не из своей «дурацкой гордости», а потому что сам любил вас?

— Я знала, что вы сейчас это скажете, — еле слышно ответила Тера. — Но тогда, до Тома, я даже не подозревала о его любви! Клянусь! Влюбленный Дайон? Невероятно! Да, он терпел мое общество, но, подобно вашему дядюшке, никогда и не смотрел на женщин. Кроме того, меня совершенно не интересовали ни его птицы, ни его мхи. Мне было всего семнадцать, когда мы встретились!

— И вы не допускаете, что он любил вас, не говоря вам об этом? Вы сказали, что считаете ваши тайные встречи с Томом предательством по отношению к Дайону. Так не потому ли вы молчали, что боялись жестоко оскорбить его?

— Нет. Он предостерегал меня от слишком близкого знакомства с Томом, но я сочла его слова дежурной фразой, рожденной чувством долга, не более… Любил ли он меня? Не знаю… Не знаю, — повторила она после небольшой паузы, но Бриджит прочла в ее глазах, что любовь Дайона, возможно, и есть та неожиданность, что подстерегает ее за очередным поворотом судьбы.

Бриджит возвращалась домой, и память ее, подобно киноленте, снова и снова прокручивала беседу с Терой. Почему она промолчала тогда? Ради себя? Ради Дайона? А может, ради того, чтобы сохранить нетронутым его чувства, о которых, несмотря на все свои уверения, она не могла не догадываться?