Подняв голову, Ройс посмотрел в сонные синие глаза, и Дженни увидела на его лице выражение неподдельного наслаждения, смешанного с недоумением.
– Почему, когда ты сдаешься, я чувствую себя побежденным?
Дженни вздрогнула, отвернулась, узкие плечи ее застыли.
– Я сдалась только в маленькой стычке, ваша светлость, война еще предстоит.
Дорога в Клеймор вилась широкой дугой меж деревьями, вела их далеким кружным путем, избавляя от необходимости продираться сквозь густой лес. Будь Ройс один, он выбрал бы кратчайший маршрут, но сейчас, когда они пребывали в такой близости, не желал, чтобы мгновение промелькнуло. Ему вдруг захотелось разделить с Дженнифер это страстное чувство. Гадая, как сгладить возникшие между ними трения, Ройс ответил на заданный ею раньше вопрос о местонахождении людей, бывших с ними в монастыре, и с улыбкой в голосе проговорил:
– На случай, если вам все еще интересно, пятьдесят мужчин, приезжавших в монастырь вместе с нами, пробираются сюда группами по пять человек, каждая своей дорогой, чтобы преследователям из Меррика тоже пришлось разделиться на меньшие группы в целях погони. – И, поддразнивая, добавил: – Желаете знать, чем они займутся потом?
Дженни презрительно встряхнула золотисто-рыжими волосами.
– Я знаю, чем они займутся потом. Выбрав выгодную позицию в зарослях, ваши друзья попрячутся за кустами и за камнями, как змеи, поджидая, когда можно будет жалить людей моего отца в спины.
Он хмыкнул по поводу гневной издевки над его кодексом чести и насмешливо посетовал:
– Как жалко, что я не подумал об этом.
Хотя Дженнифер не соблаговолила ответить, плечи ее обмякли, и Ройс понял, что ей интересно разузнать побольше. Желая теперь удовлетворить ее любопытство, он продолжал разъяснения, пока они огибали последний поворот дороги:
– Всего несколько часов назад люди мои находились милях в десяти позади нас, рассыпавшись на пять миль в разных направлениях. Сейчас они собираются вместе, очень скоро сомкнут ряды и двинутся следом за нами. Там, позади, и останутся, поджидая, когда люди вашего отца смогут ударить им в спины кинжалами, – добродушно добавил он.
– Чего не потребовалось бы, – многозначительно заметила она, – если бы меня сначала не похитили из аббатства и не доставили к вам…
– Хватит! – отрезал он, раздраженный ее неутихающей враждебностью. – Если хорошенько подумать, обошлись с вами неплохо.
– Неплохо обошлись? – взорвалась она, не веря своим ушам. – Стало быть, вы считаете милостью подвергнуть насилию беспомощную девушку, лишив ее чести вместе с надеждами выйти замуж за человека по своему выбору?
Ройс открыл было рот, чтобы ответить, а потом решительно закрыл, так как больше не в силах был ни оправдывать, ни полностью осуждать свои действия. С точки зрения разгневанной Дженни, он поступил бесчестно, удерживая ее в плену. Ему же собственное обхождение с пленницей казалось прямо-таки рыцарским!
Через миг миновали последний поворот, и все эти неприятные мысли вылетели из головы Ройса. Он машинально натянул поводья, неизбежно вынудив Зевса с излишней резкостью остановиться, отчего Дженни едва не свалилась с седла.
Обретя равновесие, она бросила через плечо мрачный взгляд, но Ройс смотрел прямо перед собой куда-то вдаль, и на устах его играла слабая улыбка. Он качнул головой в ту сторону, куда смотрел, и тихо молвил странным голосом:
– Взгляните.
Она последовала его совету и широко раскрыла глаза от наслаждения необычайной картиной. Прямо перед ними, красуясь в золотом осеннем великолепии, лежала широкая долина, усеянная крытыми соломой домиками, испещренная аккуратными, ухоженными полями. Дальше, угнездившись средь пологих холмов, раскинулась живописная деревушка. А еще выше, полностью занимая обширное плато, стоял гигантский замок с флагами, реющими на взмывающих ввысь башнях, и цветными витражами в окнах, сверкающих на солнце как крошечные драгоценности.
Конь двинулся вперед быстрым шагом, а Дженни, на время позабыв о своих горестях, любовалась пышностью и гармоничной соразмерностью представшей перед глазами картины.
Высокая стена, размеченная двенадцатью изящно круглившимися башнями, полностью замыкала замок со всех четырех сторон. Пока Дженни смотрела, стражи, расставленные вдоль стены замка, подняли трубы, издали длинный двойной сигнал, и через минуту был спущен подъемный мост. Вскоре по нему загрохотали всадники в ливреях и сияющих под солнцем шлемах, держа в руках стяги, колышущиеся маленькими, мельтешащими точками. Дженни увидела крестьян, которые сбегались с полей и выскакивали из хижин, валили толпами из деревни, спешно направляясь к дороге и выстраиваясь в ряд по обеим ее сторонам. Ясно, подумала Дженни, высокопоставленная персона, владеющая поместьем, должно быть, ждет их и устраивает гостеприимную встречу.
– Ну, – вымолвил Ройс, – что скажете?
Она обернулась, взглянув на него горящими от восторга глазами, и тихо призналась:
– Чудесное место… Я никогда не видела ему равного.
– Похоже на ваше королевство грез? – усмехаясь, поддразнил он, и она поняла, что его необычайно обрадовала ее оценка великолепия замка и окружающих красот.
Он улыбался почти неотразимо, и Дженни торопливо отвернулась, чтобы не поддаться царящему вокруг очарованию, но ничего не могла с собой поделать. Внезапно она различила далекий конский топот, надвигающийся сзади, предположив, что это, наверное, люди Ройса догоняют их. И впервые за несколько дней ощутила острое беспокойство по поводу своего внешнего вида. Она все еще носила свадебный наряд, надетый ночью, когда Ройс похитил ее из Меррика, но он был весь изодран и перепачкан после вынужденного спуска по стене Меррика и скачки сломя голову по лесам. Вдобавок платье и плащ вымокли под дождем, потом высохли под солнцем, превратившись в линялые, покрытые пятнами, измятые тряпки.
Сейчас же им явно предстояло остановиться в замке, принадлежащем некой весьма важной особе, и хотя она уверяла себя, будто ей абсолютно плевать, что подумают какой-нибудь английский дворянин или его крепостные с вилланами[13], мысль опозорить перед ними себя, а стало быть, и своих родичей, была ей ненавистна. Она попыталась утешиться соображением, что по крайней мере имела возможность вымыть голову нынче утром в ледяном ручье, пробегавшем близ места, где они на ночь разбили лагерь, но была абсолютно уверена, что волосы – единственное реальное ее достояние – представляют собой спутанную копну, утыканную листьями и хворостинками.
Повернувшись, она с некоторым испугом взглянула на Ройса и спросила:
– Кто здешний лорд? Кто владеет таким дворцом?
Он оторвал взгляд от замка на холме, которым, кажется, восхищался не меньше Дженнифер, и посмотрел на нее, выказывая насмешливое удовольствие:
– Я.
– Вы! – вскричала она. – Но ведь вы сказали, что мы доедем до Клеймора через три дня, а не через два!
– Дороги оказались суше, чем я думал.
Устрашенная тем, что его вассалы впервые увидят ее такой неряшливой и испуганной, Дженни машинально схватилась за взлохмаченные волосы, что во все времена свидетельствовало об озабоченности женщины своей внешностью.
Этот жест не укрылся от Ройса, любезно остановившего гигантского скакуна, пока она пыталась расчесать пальцами спутанные волосы. Он наблюдал, забавляясь ее тревогой, – выглядела она прелестно с растрепанными волосами, молочно-белой кожей, живыми синими глазами, посвежевшая после нескольких дней, проведенных на воздухе. Собственно говоря, решил он, первым официальным его деянием в качестве ее супруга должен бы стать запрет скрывать изумительную массу золотисто-рыжих волос под обычными капюшонами и вуалями. Ему нравится, когда они распущены и падают на плечи непокорным и щедрым потоком или, еще лучше, рассыпаются по его подушке, как бы покрывая ее плотным, колышущимся атласом…
– Вы могли бы предупредить меня! – мрачно проговорила Дженни, вертясь в седле в безуспешных попытках разгладить складки на погубленном бархатном платье, одновременно озабоченно поглядывая на людей, выстроившихся впереди вдоль дороги. Ливрейные слуги, скачущие к ним издали, явно составляли почетный караул, прибывающий с целью препроводить своего лорда домой с подобающими почестями. – Я никак не думала, что это ваше поместье, – нервно заявила она. – Вы глазели на него так, словно никогда прежде не видели.
