Сидя на высокой ветке, пересмешник старательно воспроизводил крики галки.

Я остановился и жестом приказал Дэли не двигаться. За кустом кто-то копал: слышались скрежет лопаты и падение комков земли. Вынув револьвер, я вышел из-за куста. Это был Отто Сайп. Он стоял в неглубокой яме, его одежда была в грязи, с лица струился пот. На траве рядом с ямой, на спине лежал человек. Из его груди торчала рукоятка ножа. По фотографиям, которые побывали у меня в руках, я сразу узнал Майка Гарли.

— Что вы делаете, Отто?

— Сажаю петуньи, — осклабился Сайп; он все еще был в том состоянии опьянения, когда в сознании человека стирается грань между реальностью и бредом.

— И покойников?

Сайп повернулся и взглянул на распростертое тело так, словно впервые его заметил.

— Он пришел с вами?

— Очнитесь, Сайп! Вы же хорошо его знаете, вместе скрылись из Покателло.

— Так что же, я не имею права похоронить как следует своего приятеля?

— Это вы его убили?

— Я?! Зачем мне убивать дружка?

— А кто?

Сайп оперся на лопату, с ухмылкой взглянул на меня и промолчал.

— Где Том Хиллман?

— Расскажу там, где нужно.

Я повернулся к Дэли:

— Вы умеете обращаться с револьвером?

— Я был на войне.

— Вот, возьмите и не спускайте с него.

Я передал Дэли револьвер и наклонился над Гарли. Окаменевшее лицо и некоторые другие признаки показывали, что он мертв уже несколько часов. Нож (я осмотрел его не прикасаясь) был новым и, видимо, довольно дорогим, с рукояткой из полосок белой и черной резины. В кармане Гарли я нашел корешок билета на рейс Лас-Вегас — Лос-Анджелес, проданного днем раньше, и деньги — три доллара сорок два цента.

Я еще не закончил осмотр, когда услышал испуганный крик Дэли. Все последующее заняло несколько секунд: блеснул металл, пересмешник вспорхнул и улетел, Сайп опустил лопату на голову Дэли, раздался выстрел, и Сайп, охнув, упал в яму.

— Я не хотел стрелять! — хрипло проговорил Дэли. — Это получилось как-то само собой, когда он замахнулся лопатой… Я же после войны дал себе словно никогда и ни в кого не стрелять…

На голове у него оказалась глубокая царапина. Я перевязал Дэли своим носовым платком, велел вызвать полицию и «Скорую помощь», а сам подошел к Сайпу и перевернул его на спину. Он был ранен в живот, жизнь явно покидала его. Настроение у меня было отвратительное. Все, чего я достиг за три очень трудных дня, было тут, перед моими глазами: один убитый и один умирающий, причем от пули, выпущенной из моего револьвера. Скверное настроение не помешало мне проверить карманы Сайпа.

Его бумажник оказался набитым двадцатидолларовыми купюрами. Но Сайп уже не мог воспользоваться этими деньгами Хиллмана: он умер еще до того, как, пронзительно завывая, к гостинице примчалась машина «Скорой помощи».

Нескончаемые разговоры велись и на месте происшествия и в канцелярии шерифа. Моя поддержка, звонок лейтенанта Бастиана и рана на голове в конце концов помогли Бену убедить полицейских и чиновников прокуратуры, что он действовал только в целях самообороны.

Бен лишил меня важного свидетеля.

Но у меня оставалась свидетельница, если только она согласится говорить. Не теряя времени, я поехал на квартиру Сьюзен Дрю.

Дверь открыла Стелла. Я сразу заметил синеватые подглазья на ее бледном лице.

— Ты выглядишь испуганной, — заметил я. — Что-нибудь случилось?

— Ничего, и это тоже меня беспокоит. Мне бы следовало позвонить родителям, а я не хочу, они заставят меня вернуться домой.

— Но так или иначе ты должна вернуться.

— Нет! Я хочу повидаться с Томми. Он же сказал, что если наша первая встреча не состоится, мы увидимся сегодня вечером на той же автобусной остановке.

— В какое время?

— В девять, как и вчера.

— Я пойду вместо тебя.

Девушка согласилась, хотя и не слишком охотно.

— Стелла, а где мисс Дрю?

— Пошла завтракать. Я была еще в постели. И она оставила мне записку, что скоро вернется, а прошло уже больше двух часов… Мистер Арчер, вы позволите задать вам один вопрос?

— Один задавай.

— Вас интересует мисс Дрю?.. Ну, вы понимаете… По-настоящему.

— Пожалуй. А что?

— Не знаю, говорить ли, но… но она пошла завтракать с другим мужчиной.

— Что же тут плохого?

— Как вам сказать… Я его не видела, но слышала его голос, а у меня хорошая память на голоса. По-моему, это был женатый человек.

— Ты определила по голосу?

— Это был отец Томми — мистер Хиллман…

От неожиданности я даже опустился на стул. Мне показалось, что развешанные по стенам и ярко освещенные солнцем африканские маски строят мне гримасы.

— Мне не следовало распускать язык, да? — озабоченно спросила Стелла, подходя ко мне. — Вообще-то я не сплетница и сейчас чувствую себя прямо шпионкой, проникшей в чужой дом.

— Нет, почему же. Ты правильно сделала, только больше никому не рассказывай.

— Обещаю. — Видимо, Стелла испытывала облегчение, поделившись со мной этой новостью.

— У тебя сложилось впечатление, что они друзья?

— И да и нет. Я не хотела, чтобы он увидел меня, и поэтому не выходила из комнаты и не видела их вместе, но по тону разговора мне показалось, что они… как вам казать… довольно близки.

— Что ты имеешь в виду?

Стелла, чуточку подумав, ответила:

— Ну, так они разговаривали… Без всяких там церемоний, как близкие люди.

— И о чем же они говорили?

— Попытаться пересказать слово в слово?

— Это было бы здорово.

— Всего я не слышала. Как только он вошел, она сказала: «Я надеялась, что ты будешь более осторожным, Ральф». Она назвала его «Ральф». А он: «Не говори мне про осторожность! Положение становится отчаянным». Я не поняла, что он хотел этим сказать.

— А все же?

— Может, о Томми, а может, о чем-нибудь другом… «А я-то, — говорит, — надеялся найти в тебе хоть немного симпатии». Она ответила, что у нее теперь вообще ни к кому нет симпатии. Тогда он назвал ее жестокой женщиной и что-то сделал — кажется, хотел поцеловать, потому что она воскликнула: «Не смей!»

— У нее был сердитый голос?

Стелла посмотрела на потолок.

— Не очень… Пожалуй, ей было просто неинтересно. «Мне кажется, ты не очень любишь меня», — сказал он. Она ответила, что сейчас не время открывать дискуссию, особенно когда в доме посторонний человек. «Почему же ты не предупредила меня? — всполошился он. — Мужчина?» Я не слышала, что она ответила, а через несколько минут они ушли.

— У тебя хорошая память, — похвалил я.

Стелла рассеянно кивнула:

— В школе это помогает, а в остальном не всегда полезно. Я запоминаю и все плохое и все хорошее.

Теперь я почти не сомневался, что именно Хиллман был тем человеком, телефонный звонок которого так расстроил Сьюзен. Вот так, словно край ее юбки зацепился за шестерни работающей машины, которую никто не может остановить, Сьюзен все больше и больше вовлекалась в историю с исчезновением Тома Хиллмана. Должен признаться, я не стал бы останавливать машину, если бы и знал, как это сделать. Такова одна из неприятных особенностей профессии детектива.

— Ты ела что-нибудь? — спросил я Стеллу.

— Выпила стакан молока.

— Вот почему ты такая бледная. Едем завтракать.

— Спасибо… А потом?

— А потом я отвезу тебя домой.

— Пожалуй… Мама, наверное, в панике.

— Позвони ей и скажи, что едешь.

Я закрылся в ванной комнате, побрился и принял ванну — следовало подготовиться к важной беседе, а может, и к нескольким, если повезет.

Стелла встретила меня с пылающими щеками.

— Я звонила. Нам лучше сразу ехать домой.

— Мать очень волнуется, да?

— Я разговаривала с папой. Он винит во всем вас.

— И правильно делает. Надо было вчера же отвезти тебя.

Примерно через час мы подъезжали к школе «Забытая лагуна». Ветер разогнал облака, но даже при ярком солнечном свете школьные здания выглядели уныло. Я поймал себя на том, что взглядом разыскиваю на горизонте одинокую синюю цаплю, но сегодня ее не было.