Агрессивная война США против вьетнамского народа вскрыла лживость американской пропаганды для народов Азии и для всего мира. Быть может, особенно явственно это проявилось в самом Вьетнаме, население которого много лет подряд являлось объектом интенсивной психологической войны со стороны США. Та часть южновьетнамской территории, которая находилась под контролем американской армии и войск сайгонских марионеток, была покрыта сетью пропагандистских центров, созданных Информационным агентством США. С 1965 по 1967 год на территорию Демократической Республики Вьетнам было сброшено более трех миллиардов листовок, призывавших к саботажу, диверсиям. Это помимо листовок, рассчитанных на подрыв боевого духа южновьетнамских патриотов, помимо более чем 20 газет, радио, 120 тысяч служащих, нанятых пропагандистским ведомством во Вьетнаме, батальонов пропаганды, созданных в рамках сайгонской армии[345]. Американцам принадлежит ряд якобы подпольных радиостанций, пытающихся сбить с толку патриотов. Радиостанция «Красная звезда» делает вид, что якобы вещает от имени какой‑то «оппозиции» в ДРВ. Другие мнимоподпольные станции: «Голос свободы», «Священный и революционный меч» и прочие им подобные стараются с помощью различных трюков вызвать разногласия в лагере борцов за независимость. Американские «советники», подбирая дикторов для этих диверсионных радиопередатчиков, обращают особое внимание на то, чтобы их голоса походили на голоса дикторов Ханойского радио или южновьетнамской патриотической станции «Освобождение». Ведение психологической войны против Вьетнама уже обошлось США в астрономическую сумму, исчисляемую многими миллиардами долларов[346].

О том, что эта психологическая война оказалась столь же безуспешной, как и отчаянные усилия военной машины Пентагона поставить на колени героический вьетнамский народ, известно всему миру. Трудно представить себе более очевидное доказательство беспочвенности надежд вдохновителей психологической войны с ее помощью повернуть вспять ход общественного развития.

Уроки истории психологической войны имеют большое значение для понимания современной идеологической борьбы на международной арене.

Психологическая война — это война, поддерживаемая и продолжаемая другими средствами. Она должна скрывать классовую сущность планов ее организаторов. Ложь заложена в самой основе психологической войны, пропаганда лжи — ее главная задача. Именно поэтому самая нелепая ложь являлась желанным орудием, нелепые до идиотизма обещания пускались в ход, если они могли кого‑то ввести в заблуждение. Нацисты устами Гитлера объявили, например: «Когда мы придем к власти, каждая немецкая женщина получит мужа»[347]. Для организаторов психологической войны совершенно безразлично, на чем играть — на ложно понятом патриотизме или разжигании низменных инстинктов, на романтических иллюзиях или религиозных предрассудках. Важна цель — духовное подчинение «объекта», возможность побудить его частично или целиком служить интересам вдохновителей пропагандистской кампании. «Когда идейное влияние буржуазии на рабочих падает, подрывается, слабеет, — указывал В. И. Ленин, — буржуазия везде и всегда прибегала и будет прибегать к самой отчаянной лжи и клевете» [348].

Ложь лежала и лежит в самой сущности содержания психологической войны даже в тех случаях, когда это не осознавалось или не вполне осознавалось самими ее организаторами. Это связано не только и не столько с их злой волей, сколько с центральной задачей психологической войны — принудить народные массы поверить, что интересы реакции якобы совпадают, а интересы общественного прогресса противоречат интересам трудящегося человека. Из этой главной неправды вытекают все бесчисленные другие формы и виды искажения подлинного положения вещей — от тенденциозного отбора и оценки фактов до прямого вымысла, лжи и клеветы. Но именно потому, что все эти иногда виртуозно ловкие и эффектные измышления призваны доказать главную неправду, постоянно опровергаемую собственным опытом масс, всем ходом общественного развития, психологическая война может иметь лишь временный, относительный успех. Сама история разоблачает ложь, под какими бы масками она ни скрывалась.

Один из излюбленных приемов психологической войны — крайнее преувеличение силы оппозиции, к которой призывают примкнуть «объект» пропагандистского воздействия. В этой связи теоретики политической пропаганды недаром вспоминают петицию, которую направили королю трое лондонских портных. Она начиналась словами: «Мы, английский народ…»

Закономерно, что содержание психологической войны против социалистических стран в большой степени заключалось в обыгрывании отдельных малозначительных фактиков (вроде ренегатства того или иного лица, занимавшего хоть какое‑нибудь место в общественной или культурной жизни, и т. п.). Эта «игра» иногда охватывает практически почти все содержание не только комментариев, но и информационного материала о данной стране при игнорировании всех сколько‑нибудь существенных фактов. Указанная тенденция — отражение неспособности идеологов буржуазии изобрести достаточно действенное пропагандистское оружие против марксизма — ленинизма.

Психологическая война не только реакционная пропаганда, но и пропаганда, поставленная на службу реакционной политике все равно в мирное или военное время и вне зависимости от того, направлена ли она против населения собственной страны или народов других стран.

Революционная пропаганда, при возможном чисто внешнем сходстве отдельных приемов, является прямой противоположностью пропаганде реакционной и психологической войны. Противоположностью не только потому, что является политическим оружием в руках антагонистического класса, а потому, что противоположны исходные условия ее действенности. Революционная пропаганда — это политическое просвещение масс, помогающее им осознать собственные интересы. (Разумеется, это лишь частично применимо к эпохам, когда гегемоном революции являлся новый эксплуататорский класс — буржуазия.) Целью реакционной пропаганды является одурманивание сознания народа, фальсификация уже приобретенных им правильных представлений о своих коренных интересах, принуждение его к действиям, которые прямо противоречат этим интересам.

Разумеется, нельзя провести четкой грани между идеологической борьбой реакции против прогрессивных сил и психологической войной. Однако для психологической войны особо характерно использование прямой лжи и клеветы, фальсификации и фальшивок, сознательное применение провокаций, апелляция к низменным инстинктам, разжигание национальной вражды, нередкие призывы к диверсиям, к саботажу, предательству родины и т. п. Поскольку психологическая война ведется даже в мирное время и не только против населения собственной страны, но еще в большей степени против других народов, она является явным вмешательством во внутренние дела чужих стран, прямо противоречащим основным нормам международного права.

Границы между «обычной» пропагандой, с помощью которой осуществляется идеологическое принуждение, и психологической войной часто оказываются размытыми, что особенно заметно, если она проводится длительное время и затрагивает все сферы идеологии (идеологического принуждения). А степень этого вовлечения различных сфер идеологии в психологическую войну зависит от многих факторов: классового характера ее организаторов и ее объекта, интенсивности конфликта (идет ли борьба не на жизнь, а на смерть или по сравнительно частным вопросам), от международной обстановки, особенностей идеологической борьбы в данную историческую эпоху. Психологическая война может затрагивать всю сферу идеологии, быть направленной против всей системы идеалов населения, против которого ведется пропагандистское наступление, или только какой‑то части его мировоззрения. Точно так же эта война может вестись против всей или только определенной части населения данной страны (той или иной классовой группы, национального меньшинства и т. д.).