Летом 1944 года весь центр гитлеровских армий на Восточном фронте подвергся полному разгрому. Вслед за очищением от гитлеровцев Украины пришло время изгнания захватчиков из Белоруссии. В Северной Франции высадились англо — американские войска. Безнадежность положения гитлеровской Германии становилась ясной для всякого, не желавшего закрывать глаза на очевидные факты. В этих условиях главным орудием Геббельса стало уже не обещание возмездия врагу, а нагнетание страха перед возмездием, которое ожидает немцев за преступления, совершенные по приказу гитлеровской банды. Запугивание будущим возмездием дополнялось разгулом эсэсовского террора, призванного подавить всякую оппозицию рушившемуся нацистскому режиму.
…20 июля 1944 года полковник Штауффенберг, вызванный в ставку Гитлера в Растенбурге, подложил портфель с бомбой замедленного действия под стол в комнате, где Гитлер проводил совещание руководителей вермахта. Один из присутствовавших, задев ногой портфель, передвинул его на другую сторону дубовых подпорок стола. Это и спасло Гитлера, он получил ожоги, временно потерял слух, у него была парализована правая рука. Несколько человек из свиты фюрера были убиты и ранены.
Услышав взрыв, Штауффенберг, уже сидевший в автомашине, решил, что Гитлер убит. Полковник сумел миновать контрольные посты и вылететь в Берлин.
Заговор был организован группой гитлеровских офицеров, чиновников и дипломатов. Вполне сочувствуя захватническим планам Гитлера, они стали выражать недовольство его политикой, когда выяснилось, что она потерпела решающие неудачи.
Наряду с реакционным крылом заговорщиков имелось значительно менее влиятельное, но состоявшее из очень активных людей, антифашистское крыло. Оно включало полковника К. Штауффенберга, Йорка фон Вартенбурга, Г. Мольтке, более или менее последовательно стремившихся найти выход для Германии на путях решительного разрыва с нацистской скверной, искавших связи с рабочими, антифашистскими организациями.
Действия участников заговора, пытавшихся овладеть правительственными зданиями, оказались безуспешными, не хватало единства, решимости, быстроты.
26 июля Геббельс произнес по германскому радио речь о раскрытом «сатанинском заговоре», участников которого он поносил как трусов, предателей, именовал их жалкими ничтожествами и невеждами, прославлял «чудесное избавление» фюрера, без которого, мол, погибли бы миллионы немцев. При этом Геббельс заботливо стремился создать впечатление, что армия в целом не была связана с этой «горсткой предателей» (что отчасти соответствовало истине) и по — прежнему безгранично верит в победу (что уже являлось явной ложью).
По приказу Гитлера была создана специальная комиссия во главе с шефом гестапо Мюллером и с многочисленным чиновничьим аппаратом для расследования всех обстоятельств заговора.
Было произведено примерно семь тысяч арестов, около пяти тысяч человек было казнено по делу о 20 июля, многие из них не имели никакого прямого отношения к заговору[319]. Большинство заговорщиков расстреливали в тюрьмах и концлагерях. Однако руководителей заговора было решено судить формально «открытым судом». Если ранее печати запрещалось даже упоминать о раскрытии подпольных антифашистских организаций в Германии, то теперь ведомству Геббельса было предписано совместно с нацистской «юстицией» превратить этот суд в устрашающее пропагандистское зрелище, с которым должно быть ознакомлено все немецкое население.
…В молодости Роланд Фрейслер собирался делать карьеру в рядах рабочих партий — Германия после ноября 1918 года переживала бурное революционное время. Буржуазный строй тогда устоял, а Фрейслер в 1925 году вступил в ряды нацистов. Бесцеремонности и беззастенчивости ему было не занимать. После установления гитлеровской диктатуры Фрейслер, отталкивая локтями соперников, стал пробиваться к высшим государственным постам. Он пытался при этом использовать и прирожденное бесстыдство, и свой длинный язык демагога, и привычку к словесным потасовкам, и умение хладнокровно лицедействовать в судебном зале, изображая горящего заботой о народном благе ревностного жреца правосудия. Некоторое время Фрейслер занимал пост заместителя прусского министра юстиции, а когда в 1942 году он был сделан председателем созданного гитлеровцами народного суда, Фрейслер, нацелившийся /же на пост министра юстиции «третьей империи», счел такое назначение досадным срывом в своем продвижении по нацистской иерархической лестнице. Тем с большей радостью ухватился Фрейслер за поручение фюрера и Гиммлера юридически оформить физическое истребление участников генеральского путча.
Гитлер потребовал, чтобы суд происходил с молниеносной быстротой, чтобы подсудимым не разрешалось произносить речей, чтобы приговор был один — смертная казнь через повешение — и чтобы он приводился в исполнение не более чем через два часа [320].
Весь ход процессов по приказу Гитлера фиксировался на кинопленку (снятый фильм фюрер намеревался показать германскому зрителю, но Геббельс запротестовал, считая, что подобная «кинохроника» может еще более скомпрометировать нацистский режим).
Подсудимых, сопровождаемых вооруженными полицейскими, одного за другим ставили перед Фрейслером, который разражался очередным потоком брани, издевательских вопросов и угроз по адресу своих жертв. Действия обвиняемых, заявил Фрейслер, «выходят за рамки преступлений, до сих пор предусматривавшихся законами» [321].
Первый процесс происходил 7 и 8 августа 1944 года над восемью военными заговорщиками: фельдмаршалом фон Витцлебеном, генерал — полковником Гепнером, генерал — лейтенантом фон Хазе, генерал — майором Штифом и несколькими офицерами, включая лейтенанта Йорка фон Вартенбурга, принадлежавшего наряду с Штауффенбергом к антифашистскому крылу заговорщиков. И очень характерно, что именно Йорк едва ли не единственный среди подсудимых, которые все умели по — солдатски твердо смотреть в глаза смерти, оказался противником, в схватке с которым Фрейслер потерпел полное поражение. Йорк прямо заявил, что никогда не принадлежал к национал — социалистской партии и не поддерживал идеологию и политику гитлеровских палачей. На его полные достоинства ответы Фрейслер мог противопоставить лишь разглагольствования о «моральной концепции» национал — социализма и о том, что неразделяющие ее не являются людьми чести[322]. Председатель суда доказывал вину заговорщиков, покушавшихся на Гитлера, утверждением, что, мол, «фюрер — это народ»[323]. Второй процесс состоялся 7 и 8 сентября.
Нацистская верхушка постаралась свалить на заговорщиков вину за катастрофические поражения на фронтах. Пример подал Гитлер, 4 августа 1944 года объявивший, что не может быть полностью убежденным в успехе, так как «не уверен, что в тылу царят полная безопасность, глубокая вера и тесное сотрудничество». Этот лживый тезис повторялся тем чаще, чем сокрушительнее становились удары, обрушившиеся на вермахт. Началась усиленная разработка новой легенды об «ударе кинжалом в спину», с помощью которой немецкие милитаристы объясняли поражение Германии в первой мировой войне. 20 января 1945 года шеф прессы О. Дитрих заявил на конференции: «Страшно даже подумать о связи между 20 июля и последовавшими военными событиями. Хотя многое еще остается неясным, очевидно, что заговор нанес не поддающийся измерению ущерб военным усилиям». Гитлер старался возложить на генералов — заговорщиков ответственность за все свои провалы, Бесноватому главарю нацистов тогда вряд ли приходило в голову, что немецкие генералы отплатят ему после войны той же фальшивой монетой, объявив Гитлера единственным виновником разгрома германского рейха. (Например, западногерманский историк К. Рикер опубликовал в 1955 году книгу под характерным названием: «Один человек проиграл мировую войну»[324].)
