— Конечно. Он направлен на Леркс. Планет ты, конечно, не увидишь, они очень малы. В лучшем случае можно увидеть лишь серпик.

Кан смотрел в окуляр сквозь неизмеримое пространство на маленькую звезду, которая стала целью их будущего полета. Свет за пять с половиной лет может преодолеть расстояние до Леркса. Использует ли свет вообще этот промежуток времени, чтобы достичь звезды Леркс?

Он откинулся на спинку кресла и посмотрел на Ментора.

— Ментор, у меня вопрос: нужно ли свету время, чтобы достичь цели?

Ментор ответил не сразу. Он не понял, что Кан имел в виду. Тот повторил свой вопрос и добавил:

— Я думаю так: мы говорим, что свету нужно пять лет, чтобы преодолеть данный отрезок. Хорошо. Кроме того, мы создали теорию, согласно которой предмет, двигаясь с половинной скоростью света, Не использует время, чтобы достичь определенной цели. Значит, время останавливается. Свет развивает скорость; тогда как он может за пять лет пройти этот отрезок?

— Это только кажется, что ему понадобится пять лет, Кан. Для нас проходят эти пять лет, покуда свет достигнет своей цели. Отсюда следует, отсюда следует…

Он внезапно замолчал, ошеломленно взглянув на Кана. Его глаза засверкали и широко распахнулись. Он забормотал:

— Кан! Ты знаешь, что сейчас сказал? Как ты пришел к этой никогда не обсуждаемой идее? Я знаю, что ты хочешь сказать: свету не нужно время. Значит, корабль тоже будет лететь в безвременном пространстве. И если пройдет пять лет, то на Хело-2 в таком случае тоже пройдет пять лет.

— Совершенно правильно. Мы сможем регулировать время, — если захотим. Даже то, которое будет в корабле. И притом с помощью скорости. До Леркса примерно пять с половиной световых лет. Если мы полетим с половинной скоростью света, то уйдет не одиннадцать лет, а только одна секунда на полет, не учитывая взлета и посадки. Если же мы уменьшим скорость даже на немного, пройдет один или два года, а может, три или четыре. Ровно столько, сколько мы захотим. Можно и десять лет.

— И если полет будет продолжаться десять лет, то на Хело-2 пройдет не более пятнадцати, так как все равно произойдет небольшой временной сдвиг.

Ментор больше ничего не сказал. Он снова убедился, что глобальные проблемы можно решить всего несколькими соображениями.

Если эта теория верна!..

Ментор испытующе посмотрел на Кана.

— Когда мы стартуем?

Кан угрюмо взглянул на своего друга, затем почесал за ухом. Было видно, что он уже потерял прежнюю уверенность.

— Не исключено, что мы глубоко заблуждаемся, — настаивал Ментор, чувствуя близкую победу. — Тогда сегодня мы в последний раз так хорошо беседуем. Было бы очень жаль, если…

Кан кивнул.

— Мы можем стартовать в любое время. Я боюсь только, что будут трудности с набором в экипаж ученых и солдат.

— Какие трудности? Я думаю, мы полетим одни. Зачем нам этот балласт? Если наши предположения подтвердятся, через тридцать лет мы вернемся.

— Одни? Без экипажа? Матуль нас убьет, если поймает. Идти против него — верная смерть. Достаточно уже того, что я беру тебя с собой. А это — побег. Ты требуешь очень многого от меня, Ментор. При всей нашей дружбе…

— Вот видишь, и ты сказал: дружба! У меня свои причины для таких поступков. Ты не все знаешь. Мы вдвоем должны решиться на этот полет, только вдвоем. Никто не догонит наш корабль, так как никто в нашей системе не может лететь быстрее его. Мы достигнем половинной скорости света в крайнем случае. Все остальное я расскажу тебе в пути. У нас есть время.

— Да — время. У нас так много времени, — пробормотал Кан, уже почти сдавшийся.

Ментор знал, что победил. Он будет убеждать Кана до тех пор, пока тот не начнет делать все, что он захочет. Может, придется его заставлять. Но этого, скорее всего, не потребуется.

Кан вылез из сиденья и погладил рукой гладкую металлическую поверхность телескопа. В его глазах мерцали огоньки, когда он обернулся к своему другу и спросил:

— Когда старт?

У Ментора даже перехватило дыхание — так он был удивлен. Буквально онемев, он уставился на Кана. Тот натянуто улыбался.

— Твоя идея уже начинает захватывать меня, Ментор. Я хочу узнать, что испытываешь от твоей восхваляемой свободы. Кроме того, твой замысел мне начинает нравиться. Экипаж, намеченный Матулем, принесет одни неприятности. Особенно офицеры, с которыми невозможно разговаривать. Они вообще не замечают того, кто не был в армии. Они воображают, что знают все лучше других, и считают себя на голову выше ученых. Их власть отняла у них часть мозга, и именно ту часть, которая заставляет мыслить.

— Если мы вдвоем убежим, то будем свободны и сможем повернуть наш корабль в нужном направлении. В этом отношении наши с Матулем желания совпадают. Расходятся только цели, Кан.

— Нужно действовать как можно скорее…

— Ну а если ты передумаешь? Кан по-прежнему улыбался.

— Я не передумаю, хотя до сих пор не могу понять, почему так быстро согласился на твое предложение. Наверное, это просто тяга к приключениям, хочется уйти от однообразия бытия. После слишком спокойного существования это будет самым большим приключением в нашей жизни! Как нам раньше не пришла в голову такая идея! Мы могли стартовать еще год назад.

— Без цели? Вряд ли, Кан. Но теперь у нас есть цель — Леркс!

— И когда же?

Ментор раздумывал ровно секунду. Затем сказал:

— Завтра ночью! Мы встретимся здесь, в обсерватории. К звездолету полетим на моем флайере. За десять минут мы легко справимся.

Весь следующий день Ментор размышлял. Он даже не мог себе представить, что прощание с Хело-2 будет таким тяжелым. Он всегда думал, что в любой момент готов совершить полет в неизвестное, чтобы сбежать от диктатуры и наступающей автоматизации. Конечно, эта диктатура еще не такая ужасная, были и похуже, но все равно она оставалась диктатурой. Не было парламента, не было настоящих обменов мнениями. Был только один человек, который все решал, — Матуль III.

Нужно сказать, что деятельность прежних правителей Хело-2 была направлена на благо населения. Однако сам трэк как личность не существовал. Даже Ментор или Кан. Они были всего лишь колесиками в огромной машине, которую заводил Матуль.

Армии, как таковой, не было, порядок поддерживала полиция, а также космические патрули — остатки когда-то могущественного флота. Теперь от него не было никакой пользы, и патрули были лишь данью традиции. Матуль и его предшественники не хотели ликвидации боевого флота, так как опасались нападения из космоса. Ни один трэк не верил в то, что они единственная цивилизация во всей Вселенной.

Ментор собрал вещи и записал на пленку спокойным голосом свою последнюю речь. Она должна была стать своего рода оправданием перед Матулем. Он подчеркнул, что только ответственность перед своей расой вынудила его на этот шаг и что он хочет предотвратить нарушение неписаных законов Вселенной. Один, без помощи армии, он будет изучать открытые им планеты и привезет информацию об эвентуальных аборигенах. Всегда найдется время для принятия решительных мер. За долгие столетия ожидания не было получено ни одного сигнала из космоса, все лучшие умы планеты решили, что в ближайших окрестностях нет другой развитой расы, кроме трэков.

Ментор медленно проговорил последние слова:

— Я прошу у тебя за мой самовольный поступок прощения, но у меня не оставалось другого выхода. Твоя гордыня не позволяет тебе слушать друзей, хотя это твоя большая ошибка. И ошибка правительственной системы. Мы возвратимся через тридцать лет и сообщим о результатах своей экспедиции. А до этого забудь о нашем существовании, если же не сможешь, то постарайся хотя бы понять, что мы действуем ради общих интересов. Ученые как звездные дипломаты больше всего подходят для этой миссии, а не вечно стремящаяся к власти армия.

Мы стартуем без оружия. На носу нашего корабля будет только атомный излучатель. Он защитит нас от вражеского нападения и от любых преследователей. Ты сможешь связаться со мной на ультразвуковой частоте. Связь прервется через несколько дней. Прощай, Матуль, и прости своих настоящих друзей, Раса Кана и Каля Ментора.