В результате Первого крестового похода в Восточном Средиземноморье возник ряд христианских королевств, княжеств и графств (а внутри них существовали многочисленные баронства). Они протянулись от залива Акаба на Красном море до юго-восточной части Малой Азии. Во всех этих государствах установился феодальный строй по западноевропейскому образцу. Они находились в постоянной вражде друг с другом и с окружающими мусульманскими государствами.

Действовали они чрезвычайно неразумно и неудачно; обычным делом для них были погромы — самый большой произошел в Иерусалиме. В этих государствах были созданы полумонашеские ордены рыцарей — тамплиеров[75] и иоаннитов (госпитальеров)[76].

Поводом для Второго крестового похода (1147

г.) был захват графства Эдессы (на Евфрате) мусульманами и объявление ими «священной войны» против «латинских» государств Восточного Средиземноморья. Поход возглавил Людовик

VII, король Франции. Вместо того чтобы попытаться вернуть Эдессу и закрепиться в Антиохии, благочестивый король двинулся в сторону Иерусалима. Посетив Иерусалим, крестоносцы решили пограбить Дамаск, но город взять не удалось, и результат Второго похода оказался нулевым, если не считать, что он окончательно возбудил «священную войну» против христиан. Вели ее владетели

(атабеги)

Мосула и Халеба (Алеппо) — Имад ад-Дин и его сын

Hyp

ад-Дин, которому удавалось контролировать и фатимидский Египет. После смерти

Hyp

ад-Дина в 1174

г. фактическая власть перешла к его военачальнику, курду Саладину (Салах ад-Дину). Ему удалось в 1187

г. занять Иерусалим. Богатые латинские феодалы откупились от Саладина и вернулись в Европу, бедные остались. Саладин не трогал ни православных, ни монофизитских христиан, ни евреев, хотя истреблял орденских рыцарей.

Третий крестовый поход (1189

г.) возглавили французский король Филипп

II Август и английский король Ричард

I «Львиное Сердце» (вассал Филиппа по своим владениям в Нормандии и других частях Франции), а также король Ги Иерусалимский (взятый в плен Саладином и отпущенный под честное слово, которое он тотчас же и нарушил). Но Филипп Август вернулся в Европу, взяв в Палестине одну крепость и оставив Ричарда наедине с Саладином (Ги, вторично изгнанный из Иерусалима, основал собственное королевство на Кипре). Ричарду удалось захватить палестинские порты. Ушел он из Палестины в 1192 

г.

Наиболее странным был Четвертый крестовый поход (1199

г.). Задуман он был графом Тибо Шампанским, но его крестоносцы не имели кораблей, чтобы переправиться в Палестину. Они попросили их у дожа венецианского, который дал их под условием, что крестоносцы сначала вернут ему город Задар (в нынешней Хорватии), занятый венгерским королем, а затем помогут венецианцам посадить дружественного им претендента на византийский престол. Крестовый поход вылился в беспорядочный разгром Византийской империи с захватом Константинополя в 1204

г. и образованием «Латинской империи». Константинополь византийцам удалось вернуть в 1261

г., но Византия уже никогда не достигла прежнего расцвета и могущества.

Дальнейшая история Малой Азии и Балкан XIV—XIX вв. относится к истории Турции и ее владений.

После этого были еще Пятый (1218

г.), Шестой (1227

г.) и Седьмой (1244

г.) крестовые походы. Пятый практически свелся к осаде египетского порта Дамиетты (Думьята), Шестой — к восстановлению на десять лет Иерусалимского королевства и к десятилетней же усобице между самими рыцарями. Седьмой — к бессмысленной войне с Египтом.

Для мусульманского мира крестовые походы принесли разве что озлобление против христиан, которого раньше не было. Они как бы ужесточили ислам, сделали невозможным всякое разномыслие в нем; они совпали по времени с наступлением из Центральной Азии тюрок и монголов, и период арабского процветания пришел к концу. Византии крестовые походы принесли конец ее могущества и процветания. Для Европы их значение состояло в сильном росте нетерпимости, приведшей к еврейским и антиеретическим погромам[77], но и в знакомстве европейцев с более высокой культурой Ближнего Востока. Как пишет один историк, «корабли, выходившие из европейских портов, неся воинов и их припасы — лошадей, лес и зерно, могли свободно грузиться награбленными товарами для обратного пути и награбленное задешево продавать. Они везли пряности, ткани, ковры, лекарства, фрукты, драгоценности, благовония, стекло и закаленную («дамасскую») сталь в количествах, несравнимых с прежними временами». Продажа всего этого способствовала обогащению торгового сословия и знати, усилению землевладельцев, а стало быть, росту крепостного гнета, пополнению казны феодальных государств. Торговля и необходимость доставлять паломников обусловили бурное развитие ростовщичества и вообще кредитного дела как для итальянских купцов, так и для рыцарей-тамплиеров.

Восточнее зоны, пораженной крестовыми походами, исторические события складывались следующим образом. В ходе исламского завоевания арабы поставили гарнизоны в важнейших городах Ирана — сначала в Нишапуре, Мерве и Герате, а затем уже и в Средней Азии — в Бухаре и Самарканде (после ее завоевания Кутайбой ибн Муслимом в 705— 715 гг.). Арабы вначале не трогали местную зороастрийскую знать — дехкан[78]

но затем, при переходе местного населения в ислам, появились смешанные браки; начался процесс образования новой «персидской» народности и новоперсидского языка, который стал средством общения почти для всего населения к востоку от Ирака (Месопотамии) и до гор Гиндукуша и границ Индии.

Из персидского рода Бармекидов вербовались великие визири в Аббасидском халифате. Восточная часть Ирана — Хорасан — сделалась центром оппозиции Аббасидам, сидевшим в Багдаде, хотя она возглавлялась аббасидскими же царевичами и военачальниками. В Хорасане образовались независимые государства во главе с первоначально аббасидским наместником Тахиром и его родичами (821—875). Далее происходили обычные для средневековья войны между претендентами на государственную власть на переменных территориях, причем в их борьбе немаловажную роль играли исламские религиозные группировки — хариджиты и шииты. После свержения Тахиридов власть в Восточном Иране вскоре переходит к Исмаилу, основателю суннитской династии Саманидов (конец IX в.), а в Западном Иране — к шиитской династии Буидов (946 г.).

Уже при завоевании бассейнов Амударьи и Сырдарьи (встретившем серьезное сопротивление местной согдийской и хорезмийской знати) арабы соприкоснулись с тюркскими племенами, начавшими продвижение из Восточного Туркестана в степи современного Казахстана и Кыргызстана еще в досасанидские времена.

В отличие от монголов первоначальные тюрки были, по-видимому, не сплошь кочевниками, а частично либо сами занимались земледелием, либо использовали труд местного земледельческого населения. Образуемые ими примитивные государства трудно отнести к третьей, четвертой или пятой фазе из-за скудости данных, но, во всяком случае, они имели свою письменность, заимствованную у согдийцев, которые получили ее от несториан-арамеев. Учитывая соприкосновение тюркских «царств» с первобытными и первобытнообщинными племенами, мы должны сделать вывод, что для средневековья они были довольно устойчивыми.

Так, Тюркский каганат (552—745) в период наибольшего размаха его завоеваний осуществлял верховное господство над территорией от Амударьи до Китая. Основу его заложило племя (или племена), впервые носившее название «тюрки» и, видимо, рано отколовшееся от движения гуннов. Тюрки имели своим центром сначала Алтай, а потом верховье р. Орхон (приток р. Селенги) в Монголии.