Чифдомами были очень многие из обществ родоплеменной структуры, которые в нашей историографии числятся как первобытные. Их устройство принимает довольно разнообразные формы, не сводимые к простой формуле род — племя. Хозяйственной единицей во второй фазе обычно является домашнее хозяйство (

household

), осуществляемое либо индивидуальной семьей, либо, по мере появления сыновей, внуков и их брачных ячеек, — большой семьей[20]

. Но и большая семья не является «собственником» земли, на которой она хозяйствует, она является частью большего объединения,

lineage

, связанного отдаленным, действительным или ритуальным родством.

Lineage

не обязательно совпадает с родом (кланом), как и домашнее хозяйство не обязательно совпадает с семьей в современном понимании слова. Племя, имеющее вождя, управляемое племенным собранием и образующее племенной совет, тоже не обязательно сводится к

lineage

, не говоря о

 том, что могут существовать и союзы племен, также имеющие свои

органы управления.

Ощущение тождества людей и их земли сохраняется и на этой стадии. Существенно, что, если не считать более или менее спорадических

случаев

порабощения пленных, деление общества на антагонистические классы, противостоящие друг другу в процессе производства, отсутствует. И нет крупных хозяйств, требующих учета, так же как нет и религиозных положений, требующих фиксации. Поэтому нет письменности[21]

.

Едва ли не первыми из чифдомов, по уровню, жизни обогнавшими многие другие и во многом приблизившимися к обществам древней фазы (создание поселков городского типа, храмов), были те, которые создали культуру Чатал-Хююка на западе полуострова Малая Азия (±6000 г. до н. э.). Как и в случае последующих, уже собственно древних культур Западной Азии и долины Нила, экономика Чатал-Хююка, по всей видимости, базировалась на освоении диких ячменей для искусственного разведения и на приручении крупного рогатого скота. Культура Чатал-Хююка и другие родственные ей культуры (Мерсин, Иерихон) погибли в VI тысячелетии до н. э., видимо, вследствие наступления длительной эпохи сухого и жаркого климата, но ее достижения были восприняты на Балканском полуострове и распространились дальше.

Чифдомы со временем широко распространились по всей Евразии. Первобытнообщинным было, видимо, социальное устройство первых индоевропейцев, составлявших единый диалектный континуум (возможно, генетически они были связаны с культурой Чатал-Хююка). В благоприятных условиях природной среды (по нашему предположению — в Юго-Восточной Европе) они достигли высокого развития как земледелия, так и молочно-мясного скотоводства и тем самым — резкого снижения детской смертности и быстрого роста населения. Это привело к постепенному растеканию индоевропейских диалектов и культур, которые их носители передавали другим популяциям и на все большие части Европы и Азии; здесь с ними сливались не столь многочисленные собственно первобытные группы населения, которые сами становились носителями и передатчиками этих же диалектов и культур.

Нечто аналогичное (хронологически — на более раннем этапе) происходило, видимо, среди носителей афразийских языков (в том числе семитских), а также сино-тибетских и т.п.

Ко второй фазе (первобытнообщинной) относились позже образовавшиеся чифдомы разных частей света (видимо, Зимбабве с династией Мономотапы в Юго-Восточной Африке XI—XVI вв., «империя» зулусов в Южной Африке XIX в., «государства» Гавайи, Самоа и маори в Океании и другие подобные образования). Не для всех из них выяснено, отсутствовал ли там явно вычлененный класс, эксплуатируемый в процессе производства (а не какие-нибудь, например, этнически обособленные и просто ограбляемые группы), и были ли поборы с какой-то части населения нерегулярными и случайными или же регулярными. При существовании систематически эксплуатируемого класса и регулярных поборов общество следует относить к третьей фазе, т. е. к ранней древности. В Америке многие племена зон тайги на севере и джунглей на юге, да и в степи еще задерживались в первой фазе, но многие племена Североамериканского континента (ирокезы, дакоты), видимо, были во второй фазе или в фазовом переходе к ней. Все еще ко второй, а не к третьей фазе, вероятно, относятся некоторые значительные индейские социумы, например хопи и др. (культура пуэбло); в фазовом переходе от второй к третьей фазе были астеки и майя[22]

, но андские («инкские») цивилизации, по-видимому, относились, к третьей фазе истории (древней общинной).

По уровню технологии общинные социумы второй фазы — в основном земледельческо-скотоводческие. Чисто скотоводческие (кочевые) социумы относятся к более позднему периоду, и о них речь пойдет ниже. Развитие земледелия базируется на освоении металла — появляется мотыга, а затем и первобытный плуг, борона и т.д., первобытное металлическое оружие — топор, кинжал, копье, простой лук, металлический колпак, примитивный щит.

Третья фаза

(ранняя древность)

По мере четкого вычленения эксплуатируемого класса, противостоящего (пока не расчлененному) классу свободных, система управления социумом институционализируется, получает постоянную общепризнанную структуру, аппарат принуждения — и превращается в государство. Вместе с оформлением, с одной стороны, четко определившегося эксплуатируемого класса, а с другой — государственного аппарата кончается вторая историческая фаза и начинается третья — фаза ранней древности, первая для классового общества.

Исходя из определения способа производства как зависящего от характера отношений собственности и соединения рабочей силы со средствами производства, мы должны рассматривать древность не как один способ производства (тем более не как рабовладельческий способ производства), а как две четко различающиеся фазы. Мы условно назовем их третьей фазой (ранняя, или общинная, древность) и четвертой фазой (поздняя, или имперская, древность).

Фазовый переход к общинной древности от общинной первобытности (второй фазы) начинается с создания больших хозяйств. Создаются они либо для поддержания культа главного местного божества, либо для содержания вождя с его окружением. Такой вождь в нашей историографии обычно называется царем, в отличие от средневековых монархов — королей; традицию эту трудно нарушить, она слишком укоренилась, хотя слово «царь», как известно, происходит из латинского

ceasar

и значит «император». Власть «царей» ранней древности по большей части была очень далека от императорской; они гораздо больше были похожи — в том числе чисто типологически — на древних восточноевропейских князей, и так их, собственно, и следовало бы называть.

Большие храмовые (жреческие) и «княжеские» хозяйства велись силами людей особого, трудящегося класса, отличного от класса свободных. Последний включал как знать, так и рядовых земледельцев (или скотоводов)—воинов; они различались по авторитетности, по положению в генеалогической и управленческой структуре (как гражданской, так и военной), но между знатью и воинами не было непроходимой социальной границы.

Эксплуатируемый класс имел разное происхождение. Это могло быть покоренное аборигенное население (как в Спарте или Фессалии) или просто первоначальное население тех сельскохозяйственных земель, которые были в какой-то момент отведены на содержание храмов и/или вождя-царя. Число собственно рабов среди них было невелико. Из наступательного оружия воин имел только копье с медным наконечником, короткий кинжал, иногда пока еще весьма несовершенный лук, а из оборонительного оружия — только медную шапку; коней не было (в древнейшем израильском поэтическом произведении — Песне Деборы, Суд. 5, XII в. до н. э. — знать обозначена как «ездящие на ослицах», но чаще и знать сражалась в пешем строю). При таком положении брать в плен и содержать пленных в рабстве было практически невозможно: поэтому всех пленных воинов убивали ударом топорика по затылку, а захватывали только женщин и подростков. В составе патриархальной семьи пленные подростки становились ее младшими членами, женщины — наложницами. Большая часть мирного покоренного населения пополняла ряды эксплуатируемых, особенно в государственном секторе, но, за исключением некоторых древних государств, например, III династии Ура в Месопотамии («Царство Шумера и Аккада»), им фактически предоставлялась возможность вести семейную жизнь, и они не подлежали купле-продаже. Я предложил, ради краткости и удобства, называть этот древний эксплуатируемый класс илотами, хотя и отдаю себе отчет в том, что этот термин традиционно и по происхождению относится только к Спарте, где у илотов были свои особенности, не имевшие всемирно-исторического распространения.